Владимир Андриенко - Шут императрицы: Ледяная свадьба

– Да. К этому трактиру я за много лет привык.

– А может, пойдем куда-нибудь еще? – предложил Пьетро Мира. – Мало ли мест в Петербурге? Что-то у меня на душе сегодня тревожно.

– Да, брось, Петер. Кто нас опознает в таких то нарядах? Мы с тобой словно чиновники мелкого пошиба.

– Но о твоих врагах забывать не стоит, Эрнест. Много кто желает избавиться от тебя в России.

– Да, Они твердо выбрали себе объект ненависти – герцога Бирона. Хотя в последнее время с легкой руки Остермана многие поминают и тебя и Лейбу Либмана. Особенно последнего.

– Ну, ему можно и потерпеть, Эрснет. Либман столько заработал на мехах что ему грех жаловаться. А фон Штемберг сколько в карман нашего еврея положил за последний год?

– Зависть – худший из пороков, – произнес Бирон. – Однако какой сегодня морозный день, Петер.

– Вон уже и наш трактир показался, Эрнест. Выпьем водки и согреемся.

– Сейчас самое время выпить. Я в такую погоду начинаю понимать страсть русских к сему напитку.

В трактире в тот день было полно народу, и новые посетители едва протолкались сквозь толпу. Хорошо еще, что хозяин трактира Клаус Шпигель опознал новых гостей и быстро посадил их за небольшой столик в дальнем темном углу.

– Сегодня у меня там много народа, господа. Но для вас всегда найдется местечко. Водочки с морозца?

– Водки неси, и что там у тебя есть из еды! Все неси! – приказал Пьетро.

– И верно. Я не отказался бы хорошо поесть, – поддержал шута герцог.

– Сейчас все будет!

***

Скоро Бирон и Мира уже выпили по первой и стали разговаривать. Герцог рассказал о том, как помог Либману выкрутиться.

– Остерман зеленый от злости ходит. Так хотел он через Лейбу на меня выйти. Стал я нашему вице-канцлеру как кость поперек горла. Он, видите ли, не терпит, когда кто-то вмешивается в дела управления государством.

– Но ты не сильно-то в эти дела и вмешиваешься, Эрнест.

– Да, но за меня это делают Либман, фон Штемберг, барон фон Ливен, барон фон Корф и другие.

– А скажи мне по правде, Эрнест, тебе не бывает страшно?

– Бывает. Как подумаю, что императрица умереть может, и сразу страшно становится. Эти русские тогда меня на части разорвут. Только Анна – моя защита. Она и есть та стена, за которой я могу от любых врагов спрятаться.

– А как думаешь, кто после неё править Россией станет?

– Это опасный вопрос, Петер. За такие слова можно и в застенки к Ушакову угодить, – с улыбкой сказал Бирон, и они снова выпили.

– Но все-таки? Неужели ты веришь, что трон перейдет к Анне Леопольдовне?

– Если она родит престолу наследника, то все может так и быть, Петер. За это стоит Остерман, хоть и враг, но в сем деле мы с ним едины. Для него крайне важен этот еще не родившийся наследник трона.

– А если родится девочка?

– Тогда не жди добра, Петер. Ибо у петровых потомков наследник мужского пола имеется принц Петр Ульрих Голштинский, сын цесаревны Анны Петровны. И тогда трон может достаться Елизавете, которая наследником этого ребенка и сделает. Потому Анна Леопольдовна должна родить мальчика.

– Дай то бог! Популярность Елизаветы велика.

– Да. Я вот недавно разговаривал с ней. Она такая красавица и так умеет очаровывать мужчин.

– Эрнест! Уж не влюбился ли ты в Елизавету? – Мира снова наполнил стаканы.

– А что? – Бирон посмотрел на шута.

– Да ничего, но она дочь Петра Великого.

– Но мне она нравится как женщина. И если бы она только поманила меня – я бы пошел. И сие было бы не таким уж и дурным шагом.

– Ты что Эрнест. Не дай бог, Анна узнает про такие твои мысли. Императрица ревнива.

– Еще как ревнива, Петер. А что говорят в вашей кувыр коллегии?

– Что и везде. Шуты грызутся за милости императрицы не хуже придворных. Но в большом фаворе пока одна Буженинова. Её императрица слушает всегда. А после того как она глаза царице на Анну Леопольдовну открыла, её положение еще больше укрепилось.

– И многие хотят Буженинову к себе заполучить в союзницы? Так?

– Именно так, Эрнест! Но Буженинова ни от кого таких подачек не берет. Её слабое место это желание выйти замуж. И она себе уже и жениха приискала. Это не кто иной как шут Квасник, в прошлом князь Голицын.

– Отчего в прошлом? Он до сих пор князь, Петер. Это тебе не Франция, где один раз унизившись, более не поднимешься. В России и не такое бывает. Так что наш Голицын еще свое возьмет. И Буженинова совсем не дура, что Квасника-Голицына обхаживает. Денег она уже на службе шутовской скопила. А теперь вот княжеский титул ей светит.

– Но пойдет ли императрица на то чтобы их поженить?

– Кто знает, Петер? На такой вопрос сразу ответить сложно.

***

За соседним столиком пили офицеры гвардии. Они матерно ругались и голоса их становились все громче и громче. Один из них, капитан в семеновском мундире со шрамом на лице вдруг выкрикнул:

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Родился в Неаполе сын скульптора. Приехал в Россиию в начале царствования императрицы Анны Иоанновны ко двору как музыкант. Музыкальная карьера не сложилась. Попал в канцелярию герцога Бирона, Мира согласился быть шутом и, благодаря остроумию и находчивости, сделал блестящую карьеру придворного шута. Стал любимым шутом императрицы, был её неизменным карточным партнёром. Уехал из России с большим состоянием после смерти императрицы (1740).

Реис-эфенди – министр иностранных дел в Турции.

Драгоман – переводчик.

Императрица имела в виду сына Анны Петровны юного герцога Петра Голштинского (будущего Петра Третьего).

Самоеды – народность на севере.

Фузея – ружье.