Михаил Крюков - Еретическое путешествие к точке невозврата. Книга 2

В-третьих, католическая месса на латыни, непонятная простым прихожанам, отменяется. Вместо неё пастор обязан читать проповеди на немецком, посвящённые насущным вопросом жизни общины.

Все церковные праздники и почитание святых отменяются.

Паломничества могут совершаться только в добровольном порядке и если они не мешают прихожанину выполнять его семейные обязанности.

В-четвертых, поскольку в Новом Завете нет упоминания о монахах, монастырях и монашеских орденах, монашество запрещается, монахи возвращаются к мирской жизни, а монастырские земли и собственность распределяются между членами общины.

В-пятых, церковная десятина отменяется, церковь существует на добровольные взносы прихожан.

В-шестых, категорически запрещается продажа индульгенций.

И, наконец, в-седьмых, из семи таинств [5] Таинство – священнодействие, в котором верующим сообщается под видимым образом невидимая благодать бога. Согласно "Summa Theologica" Фомы Аквинского в католичестве существует семь таинств: Крещение, Конфирмация, Евхаристия, Покаяние, Елеосвящение, Священство и Таинство брака. остаётся только два: крещение и причастие. Лютер учит, что вера в таинства – это род дурмана. С его помощью христианин усыпляется и отвлекается от терпеливого несения мирского креста. Спасение заключается только в силе веры. От пастора не зависит ничего, спасение человека зависит только от силы, глубины и искренности его веры.

– Да вы хоть осознаёте, на что подняли руку? – потрясённо спросил Вольфгер. – Вот теперь мне окончательно ясно, почему Лютера собирались предать суду инквизиции и сжечь на костре. Нужно быть слабоумным, чтобы не понимать: евангелизм уничтожает всё здание католической церкви, не оставляя от него камня на камне!

– Конечно, мы всё понимали, – кивнул Меланхтон. – Мартин говорил мне, что был близок к тому, чтобы принять венец мученика. Вы скажете, что когда его вызывали на допрос к папскому легату, а потом на рейхстаг в Вормс, ему давали гарантии безопасности. Это так, но сто лет назад Яну Гусу тоже давали гарантии, и они не помешали сжечь его в Констанце на костре из его же книг.

– Говорят, Гус предсказал приход Лютера, – заметил отец Иона. – Якобы он воскликнул: «Я-то – Гусь, а за мной придёт Лебедь!» Интересно, правда это?

– Что ж, в предсмертные минуты на некоторых людей нисходит пророческий дар, – кивнул Меланхтон, – я тоже читал об этом. Правда, эта фраза Гуса толкуется по-разному, но так всегда бывает с предсказаниями.

В кабинет вошёл слуга и протянул Меланхтону письмо. Он распечатал его, пробежал и сказал:

– Господа, нам сопутствует удача! Георг Спалатин в замке и готов принять нас. Не будем терять времени!

Личный секретарь и доверенное лицо курфюрста Фридриха Мудрого Георг Спалатин уже ждал их. Высокий, узколицый человек с длинным носом и хитрыми умными глазами, богато одетый, с тщательно завитыми волосами встретил гостей с улыбкой:

– Я знаю, что в доме у профессора Меланхтона гостей угощают только варёными овощами, поэтому мы сначала пообедаем, а потом займёмся делами. Ну-ну, Филипп, не красней и не обижайся, мы простые люди и твоя аскеза не всем по плечу. Нам остаётся смиренно вкушать мясо, запивать его вином и завидовать твоей стойкости духа!

– Позвольте узнать, как здоровье его королевского высочества курфюрста Фридриха? – вежливо спросил Вольфгер.

Весёлое лицо Спалатина омрачилось:

– К сожалению, у меня нет для вас хороших вестей, господа. Медикусы бессильны, жизнь моего повелителя ныне находится в руце божьей, впрочем, как и все наши жизни, и нам остаётся только горячо молиться, чтобы господь не прибрал его к себе.

– А курфюрст здесь? – зачем-то понизив голос, спросил отец Иона.

– Конечно, нет, он далеко отсюда, в замке Лохау. Место там не очень здоровое, мы бы хотели перевезти нашего господина в другой замок, но, конечно, не зимой. Подождём весны, боюсь, зимний переезд убьёт его.

– Но… Что же будет с Мартином, что же будет со всеми нами, если господь призовёт курфюрста Фридриха к себе? – спросил Меланхтон.

– Я думаю, ничего страшного не случится, – ответил Спалатин. – Лет десять назад – да, опасность была бы смертельной, а теперь Лютер – фигура, которую нельзя просто так тронуть, на дыбы встанет вся Германия. Учение Лютера – лучшая защита для самого Лютера. Конечно, было бы лучше, если бы курфюрст прожил как можно дольше, но… Я надеюсь, в крайнем случае, мы найдём защиту у его брата. Но что же мы стоим, господа? Пока нас не позвали к столу, предлагаю осмотреть замок. Когда ещё представится такая возможность? Филипп, ты рассказал гостям о нашем городе?

Меланхтон вяло улыбнулся и отрицательно покачал головой.

– Тогда это сделаю я! – сказал Спалатин. – Виттенберг знаменит двумя, то есть, теперь, конечно, тремя достопримечательностями: университетом, Мартином Лютером и богатейшим собранием святых реликвий, составленным усилиями нашего курфюрста. Об университете пусть расскажет Филипп, с Мартином, как я понимаю, вы собираетесь встретиться лично, а вот святые реликвии я покажу, они размещены в замковой церкви. Прошу вас, господа, это совсем рядом.

Как вам, несомненно, известно, – начал лекцию Спалатин, когда они вошли в церковь, – римская католическая церковь под грехом разумеет этакое душевное загрязнение, нечистоту, скверну, пятнающую душу, а в небесной благодати, напротив, видит влагу, которая её омывает и очищает. Обычный человек есть сосуд скверны, а вот святые праведники – совсем иное дело. Подвигами веры и мученичества они превратили себя в сосредоточие благодати.

Считается, что для очищения от греха достаточно прикоснуться к останкам праведников или к вещам, которыми они владели при жизни. Воины, принявшие крест, привозили из Палестины частицы мощей и другие святые предметы. Некоторые из них были переданы в дар курфюрсту, а некоторые он попросту купил у поиздержавшихся крестоносцев.

Я взял на себя труд составить опись коллекции. В ней насчитывается ни много, ни мало пять тысяч пять предметов. Если поочерёдно прикоснуться к каждому, то можно получить освобождение от чистилища на сто двадцать семь тысяч восемьсот лет. Не желаете, кстати? Нет? Напрасно, господа, напрасно, – усмехнулся Спалатин, – теряете редкий шанс, потом будете жалеть.

Вот, рекомендую, здесь собраны зубы апостола Андрея. Раньше они хранились в разных местах, но когда я собрал их вместе, выяснилось, что их заметно больше, чем может быть у обычного человека. Впрочем, некоторые зубы, кажется, вообще женские, так объяснил мне один учёный медикус, который осматривал коллекцию.

Вот это – оправленная в серебро обугленная ветвь от горящего куста. В нём Господь явился Моисею. Эти камни, как клялись их прежние хозяева, были собраны на самой вершине Голгофы. Вот это – сено из яслей, где родился Иисус, да-да, господа, именно так, из самих яслей!