Итан Поллок - Когда б не баня, все бы мы пропали. История старинной русской традиции

Баня находится в центре сети развивающихся смыслов, в которой одни связующие нити и звенья крепнут, а другие со временем атрофируются или вовсе рвутся. Роль бани творили и меняли люди, принадлежавшие к разным поколениям. Попытки навязать определенное восприятие бани и отмести как несущественные другие толкования ее назначения лишь повышали градус идейных споров. Баня как физическое пространство представлялось нейтральным, эгалитарным заведением, куда все просто ходят мыться. Баня как идейное понятие наделялась исключительной способностью обновлять дух, сплачивать людей в общность и помогать им в осмыслении мира.

Несмотря на центральное место, которое баня занимала в русской жизни, ее прошлое не так-то легко восстановить. Относящиеся к делу сведения можно найти в самых разных источниках, но не существует единого архива или единого подхода к теме. Книги и статьи, главным предметом которых является баня, находятся в широком диапазоне от медицинских отчетов о важности банных процедур для здоровья до технических инструкций, подробно описывающих, как правильно строить баню, популярных очерков, посвященных конкретным баням, и текстов с порнографическим уклоном, рассказывающих о том, что иногда происходит в этих заведениях. Самопровозглашенные любители бани собирали материалы и в итоге написали десятки книг, часто выдержанных в агиографическом ключе [10] См., например: Рубинов А. Сандуны: книга о московских банях. М., 1990; Рубинов А. История бани. М., 2006; Орлова С. М. Все о банях. М., 1998; Богданов И. А. Три века петербургской бани. СПб., 2000; Галицкий А. Щедрый жар: очерки о русской бане и ее близких и дальних родичах. М., 1974; Русская эротическая проза / Сост. М. Л. Вольпе. М., 2004; Рябов В. Н. Как устроить сельскую баню. М., 1954. . Иностранные журналисты создали множество статей, где отразили собственные впечатления от посещений бани [11] Например: Myers S. L. Sunday at the Banya // Departures. 2007. October. P. 274–282; Phillips C. A Russian Thrashing // Globe and Mail. 2002. June 2; MacWilliams B. With Light Steam: A Personal Journey Through the Russian Baths. DeKalb, 2014. . Изредка исследователи упоминают о бане как о свидетельстве “нравственного мазохизма” России [12] Наиболее выдающийся пример: Rancour-Laferriere D. The Slave Soul of Russia: Moral Masochism and the Cult of Suffering. New York, 1995. . Чаще они подступались к теме бани с разных сторон, не пытаясь при этом обрисовать общую картину [13] Райан В. Ф. Баня в полночь: Исторический обзор магии и гаданий в России / пер. с англ. Л. И. Авиловой М., 2006; Cross A. G. The Russian Banya in the Descriptions of Foreign Travellers and in the Depictions of Foreign and Russian Artists // Oxford Slavonic Papers. 1991. XXIV. Р. 34–59. Healey D. Homosexual Desire in Revolutionary Russia: the Regulation of Sexual and Gender Dissent. Chicago, 2001; Condee N. The Second Fantasy Mother, or All Baths Are Women’s Baths // Russia, Women, Culture. Bloomington, 1994; Petri O. At the Bathhouse: Municipal Reform and the Bathing Commons in Late Imperial St. Petersburg // Journal of Historical Geography. 2016. Vol. 51. P. 40–51; Липинская В. Баня и печь в русской народной традиции. М., 2004. . Однако чаще всего баню просто воспринимают как данность. Обычно она остается столь же незаметной, сколь и вездесущей.

Владимир Гиляровский, главный бытописатель Москвы конца имперской эпохи, отмечал, что баня – явление настолько общеизвестное, что никто не испытывает потребности писать о ней: “В литературе о банном быте… ничего нет. Тогда все это было у всех на глазах, и никого не интересовало писать о том, что все знают: ну кто будет читать о банях?” [14] Гиляровский В. Москва и москвичи. М., 1968. С. 228. Отчасти Гиляровский был прав. Правительства держали бани под присмотром – или как источники дохода и места, полезные для общественного здоровья, или как притоны, где гнездится порок. Крестьяне, отвечая на вопросы этнографов, обычно сообщали, что бани занимают важное место в их жизни. Но мало кто специально описывал банные ритуалы сами по себе. Как и во всех областях истории повседневной жизни, здесь имеются пробелы и несоответствия между данными из сохранившихся источников. Подобно тому, как сажа в бане оседает на разных поверхностях неравномерно, так и в одних местах свидетельства “осели” густым слоем, а в других их как будто начисто смыло. Из всех эпох российской истории и изо всех краев необъятной империи дошли хотя бы немногочисленные свидетельства, но, чем дальше от нас эпоха и чем дальше от европейской части России, тем тоньше, как правило, слой сохранившихся упоминаний. На некоторые вопросы о бане невозможно ответить с определенностью, опираясь на имеющиеся письменные документы. Очевидно, что русская банная традиция эволюционировала, отталкиваясь от банных обычаев различных других евразийских этнических групп, но как именно – сказать трудно. Подробности, касающиеся сексуальных контактов между мужчинами и женщинами в банях, часто проскальзывают лишь обиняками; упоминания о сексе между мужчинами или между женщинами найти еще труднее, хотя сам факт, что в бане имели место однополые сексуальные контакты, представляется очевидным. Мужчины гораздо чаще женщин делились рассказами о своих банных похождениях, из-за чего мужская точка зрения часто представляется универсальной, хотя это явно не так. Ввиду неизбежных пробелов, которыми изобилуют источники, данная книга не сможет дать исчерпывающую картину.

Тем не менее ту банную культуру, которая, как опасался Гиляровский, могла исчезнуть бесследно, все же возможно в значительной мере воссоздать благодаря внимательному изучению письменных источников и изображений. Баня фигурирует в живописи, на плакатах, в фильмах, сводах законов, дневниках и мемуарах, в популярных и профессиональных, посвященных здоровью, журналах, в муниципальных правовых актах, в этнографических исследованиях, архитектурных планах, политических карикатурах и религиозных текстах. При работе над этой книгой, стремясь передвинуть баню с окраин российской истории в самый центр, я использовал более тысячи таких источников.

Люди моются всегда и везде, и коллективное мытье – обычай, распространенный во многих культурах по всему миру [15] Из-за универсальной важности бинарного противопоставления чистый/нечистый баня становится и частью более обширной, глобальной истории. См.: The Nature and Function of Water, Baths, Bathing, and Hygiene from Antiquity Through the Renaissance / Eds. Kosso С., Scott А. Leiden, 2009. Однако мое внимание сосредоточено на бане как на типично русском явлении, а не на его взаимосвязи с другими похожими явлениями в других странах мира. . Но не каждая культура наделяет омовения высокой ценностью, и не у всех народов имеются банные обычаи, остающиеся неизменными на протяжении долгих веков. В России же баня сохранилась в прежнем виде, несмотря на коренные изменения в представлениях о телесной чистоте и несмотря на заметные сломы общественного строя. Чем сильнее менялись политика и культура в России, тем больше ценилась баня – как нечто исконное и незыблемое. В стране, где государство и религия (и идеология) обычно занимали огромное место, баню светские или церковные власти не контролировали. Благодаря относительной устойчивости своей формы баня казалась неподвластной времени, особенно в пору политических, экономических и социальных потрясений. А относительная податливость культурного содержания позволяла людям из всех слоев общества и во все эпохи наделять баню физической, духовной и объединяющей силой.