Дарья Панфилова - Эрелинги

Эрмар смотрел на тела близнецов, слушал объяснения Седоуса и гнал от себя мысли о том, остались бы Эрк и Норг живы, если бы оказались в этот день с отрядом рыжебородого Дерка? Сарм и Лертэно растерянно переглядывались, переминались с ноги на ногу, напоминая волчат, вдруг оставшихся без матери. Старший Эртер знал: украдкой они глядят на него с обидой и упреком. Звереныши, выучившиеся грабить и убивать. Вот сейчас на поясе Лертэно висел кошель с золотыми монетами, снятый с убиенного ростовщика, который неудачно отправился в путь одновременно с отрядами гвернских наемников. «Поскрёбыш» сумел раздобыть неплохую бригандину и шлем с небольшой вмятиной. Со шлемом расстался веснушчатый Сарм, обменявший его на кинжал в драгоценных ножнах. Звереныши! Верно их обозвал Седоус, ох, верно!

Мрачный Дерк молча сплевывал себе под ноги и почему-то избегал встретиться взглядом с Эрмаром. Седоус, напротив, сердобольно смотрел в глаза, цокал языком и сетовал на то, что скоро из настоящих «кальярдских королей» никого не останется. Суетливые причитания капитана вывели из себя старшего Эртера, который резко и громко наконец-то спросил: где же были «свободные сыны», ратующие за судьбу последних «кальярдцев», когда Эрелинги узурпировали власть? Седоусый замолк, разводя руками, а рыжебородый капитан тихо ответил вместо него, что женщинам не след править Мезеркилем и Гверном. И как на это возразишь?

А впереди был Артехей и его «морксарские псы» войны, грызшие и резавшие рользатцев не хуже «свободных гвернских сынов». Войска встречались, соединялись, двигались дальше, вырывая каждую пядь своей северной земли.

Герцогство Артехейское формально принадлежало младшему брату короля, Рэссимонду. Славилось оно белокурыми красавицами с льдистыми прохладными глазами, и мощными боевыми лошадьми, что выдерживали полностью экипированного рыцаря и резво летели на врага, не боясь ни стрел, ни копий, ни огня. Столицей герцогства считался Артехей, после пограничных Сьера и Морксара первым принимавший удар вражеских армий с северо-запада. Легкий прозрачный воздух белокаменного города пьянил не хуже тяжелой пышности Кальярда. Весеннюю легкость и свежесть Артехея, казалось бы, не тронули ни тление войны, ни тяжелая долгая осада, которую сняла-таки мезеркильская армия.

В столице герцогства гвернские наемники задержались на неделю. Расположившись на постое, солдаты принялись использовать эти дни с полагающимся размахом, обогащая бордели и питейные заведения, работавшие даже в обескровленном осадой городе. Пропив два дня и день мучаясь от похмелья, Лертэно оставил Сарма со случайными подружками и отправился искать мать. Он довольно скоро выяснил, как ему найти квартал оружейников, но заблудился и второй раз вышел на главную площадь города, где, на удивление, бойко шла торговля. Как такое было возможно, «поскрёбыш» не задумывался. Он с любопытством бросал взгляды на товары, терзаясь одновременно жадностью и желанием немедленно потратить все деньги. Среди всеобщего гомона и выкриков его внимание привлек нарочито громкий смех позади себя. Лертэно оглянулся и увидел трех молодых аристократов. Одного из них юноша определенно знал. То был Гьюрт Форльдок. Сын первого маршала, возвышавшийся над своими спутниками, громко смеялся, крепко держа за шиворот хорошенького белокурого мальчика в грязном, но дорогом, расшитом золотом кафтанчике. Мальчик шмыгал носом и вытирал слезы с запыленного лица. Гьюрт свободной рукой изредка давал ему затрещины, пресекая отчаянные попытки маленького аристократа вырваться из железной хватки маршальского сына.

– Я все равно сбегу в Сьер! – зло прокричал мальчик, встряхивая золотистыми кудрями. – Мне уже двенадцать, многие в этом возрасте сражаются вместе с отцами, а вы меня заставляете сидеть с женщинами. Может, мне научиться прясть и вышивать?! Я умею драться! Я воевать хочу, а не смотреть целыми днями на Шарлику!.. Ну, ничего, вы обо мне еще узнаете, я прославлю род Форльдоков!

Гьюрт снова засмеялся и отвесил новый подзатыльник.

– Конечно, ты, – весело согласился он, – кому ж еще? Кто же без тебя о нас узнает?

Лертэно сделал вид, что с интересом рассматривает выложенный товар, а сам украдкой поглядывал на развернувшуюся сценку. Стоявшие рядом с Гьюртом молодые люди снисходительно улыбались, явно забавляясь происходящим. Один из них, рыжеватый юноша в изысканных одеждах, коснувшись серой перчаткой руки Форльдока, произнес:

– Пожалей своего брата, Гьюрт. Он достойный сын первого маршала. Да, Армондэ виноват в том, что он ослушался приказа отца, однако помыслы его были чисты. Он, как и все мы, хотел защищать Мезеркиль. К тому же пройти такой долгий путь от Штадри до Артехея!..

Второй молодой человек с полуулыбкой оглядывал раскрасневшегося от гнева маленького Форльдока и пока молчал. Лертэно еще никогда не видел такого бледного, безобразного, при этом породистого лица с очень светлыми северными глазами. Волосы молодого дворянина, почти бесцветной паутинкой ложившиеся на плечи, казались совсем белыми из-за черного камзола, расшитого серебром. Если у кого и была древняя кровь, о которой ходило столько легенд, так только у этого некрасивого человека.

– Как же вы осмелились сбежать, Армондэ? – медленно, чуть растягивая слова, проговорил бесцветный аристократ. – Ведь ваш отец приказал вам присматривать за матушкой и сестрой. А вы бросили двух беззащитных женщин. Нехорошо-о. Вы же знаете, что такое война. Ежели с вашим отцом и братом случится беда, что ваша матушка будет делать без вас?

Мальчик задумался, было видно, что слова молодого человека ему не понравились. Он насупился и принялся водить носком остроносых рваных башмаков по земле. Гьюрт потрепал брата по голове и сказал, обращаясь к рыжеватому юноше:

– Думаю, ты прав, Рэс, надо бы его простить и не рассказывать отцу, что он вытворяет. А то у маршала рука потяжелей моей будет. Только как этого засранца отправить обратно в Штадри, чтобы отец не узнал? Кого с ним послать? Вы, граф, – Гьюрт склонил голову в сторону бесцветного молодого человека, – придумайте, как бы утешить в письме нашу матушку, уж больно у вас это хорошо получается. Только не упоминайте меня и его высочества. Не взыщи, мой принц, – снова обратился он к юноше с серыми перчатками, отчего-то поразившими воображение Эртера, – но матушка уверена, что мы с тобой во всех делах заодно, и не дай бог ей подумать, что мы вдвоем подбили Армондэ удрать в действующую армию.

Лертэно, даже открывший от интереса рот, вдруг заметил, что молодой человек в черном, которого маршальский сын называл графом, его разглядывает. Ситуация выходила глупой, и «поскрёбыш» намеренно небрежно поклонился, чем привлек внимание юноши-принца. Тот с изумлением указал на него Форльдоку. Гьюрт насупился и громко крикнул: