Array Сборник - Пособники. Исследования и материалы по истории отечественного коллаборационизма

2. Низменные мотивы– тщеславие, алчность [29] История СССР с древнейших времен до наших дней. М., 1973. Т. 10. С. 226–227; Другая война… С. 322. , месть. Такие мотивы обусловлены корыстными и иными эгоистическими побуждениями, когда целью человека выступает улучшение своего социального и экономического положения путем совершения аморальных поступков либо реализация низменных страстей (ненависть, ревность, зависть и пр.). В период войны и оккупации «улучшение» коллаборационистами своего материального положения часто достигалось за счет людей, репрессированных или уничтоженных оккупантами, например, выселенных в гетто и отправленных в «лагеря смерти» евреев. Некоторые коллаборационисты присваивали себе чужие квартиры, мебель и другое имущество. Другие «выслуживались», делали карьеру при оккупационной администрации. Использовали они и возможность осуществлять всевластие над другими людьми, распоряжаясь их судьбами, безнаказанно применяя насилие, мстя своим «недругам», перед которыми они были бессильны при советской власти. Другие применяли данные оккупантами полномочия для вымещения садистских и иных патологических и преступных наклонностей. Даже сами германские оккупанты отмечали «чрезмерные» зверства со стороны коллаборационистов по отношению к мирному населению, причиной чего они считали «личную ненависть» к советской власти и «жажду мести» [30] Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 125. Д. 165. Л. 65–66. .

3. Политические мотивы– неприятие советской власти [31] История СССР… С. 226–227; Семиряга М.И. Судьбы советских военнопленных // «Вопросы истории» (Москва). 1995. № 4. С. 33. , негативная реакция на социально-политические условия в СССР, в том числе коллективизацию и репрессии [32] Степаненко С.Г. Коллаборационизм на Кубани в период оккупации (1942–1943 гг.) // Социально-гуманитарный сборник: Межвуз. сб. науч. ст. Краснодар, 2009. С. 47; Наринский М.М. Великая Отечественная война // Союзники в войне 1941–1945 гг. М., 1995. С. 293; Другая война… С. 322. . Такие мотивы были основаны на идейности, убеждениях, политических взглядах. Целью «политических» коллаборационистов в период Великой Отечественной войны, в основном, было свержение в СССР власти большевистской партии. За рубежом, особенно, в среде русской эмиграции, как известно, сложилась концепция «Освободительного движения народов России», направленного в годы войны как против Германии, так и против СССР (т. н. «третья сила»), а также «антисталинской революции» [33] Андреева Е. Генерал Власов и Русское Освободительное Движение. Лондон, 1990. С. 11; Казанцев А. Третья сила: История одной попытки. Франкфурт, 1952. С. 289, 291; Рутыч Н. Между двумя диктатурами // «Родина». 1991. № 6/7. С. 33. и «новой гражданской войны» в Советском Союзе [34] Пфеффер К.Г. Немцы и другие народы во второй мировой войне // Итоги второй мировой войны. М., 1957. С. 513. . Ряд современных российских исследователей поддержал эту концепцию [35] Александров К.М. Мифы о генерале Власове. М., 2010. С. 208; Вторая мировая: Иной взгляд: Историческая публицистика журнала «Посев». М., 2008. С. 380; Коммунистический режим и народное сопротивление: 1917–1991. М., 2002. С. 53, 56; Романько О.В. Немецкая оккупационная политика на территории Крыма и национальный вопрос (1941–1944). Симферополь, 2009. С. 206; Щеров И.П. Коллаборационизм в Советском Союзе, 1941–1944: типы и проявления в период оккупации. Смоленск, 2005. С. 409. .

К политическим мотивам примыкают этнополитические – шовинизм, национализм [36] Романько О.В. Коричневые тени в Полесье: Белоруссия 1941–1945. М., 2008. С. 4; Chirovsky N . An Introduction to Ukrainian History. Vol. III: Nineteenth and Twentieth Century Ukraine. New York, 1986. Р. 262–263. , участие в «национально-освободительном движении», направленном против СССР [37] Мамулиа Г.Г. Грузинский легион Вермахта. М., 2011. С. 266. . Цель, обусловленная такими мотивами, – завоевание независимости от Советского Союза для отдельных регионов или полная дезинтеграция СССР.

С правовой точки зрения, мотивы и цели совершения преступления имеют большое значение и для квалификации деяния, и для назначения наказания. Не является исключением и коллаборационизм.

В годы войны и после нее советские власти рассматривали психологические мотивы вовлечения в коллаборационизм и обусловленную этими мотивами цель (физическое выживание) как имевшие наименьшую общественную опасность. Таким образом было проявлено понимание, во-первых, вынужденности взаимодействия с оккупантами значительной части жителей захваченной территории СССР, отсутствия у них низменных мотивов и прямого умысла причинить ущерб своей стране, и, во-вторых, малозначительности ущерба, причиненного таким взаимодействием в большинстве случаев. Согласно упомянутому выше указанию НКВД СССР от18 февраля 1942 г., основанием для ареста жителей освобожденной территории СССР были данные «о предательской работе с их стороны при немцах», но не сам факт работы «в созданных немцами учреждениях и предприятиях» [38] Органы государственной безопасности… С. 130–132. .

Такой же подход, в целом, применялся и к военным коллаборационистам из числа советских граждан, среди которых подавляющее большинство составляли бывшие военнопленные. В германском плену оказалось 5,74 млн военнослужащих Красной армии [39] Первышин В.Г. Людские потери в Великой Отечественной войне // «Вопросы истории». 2000. № 7. С. 116. , из которых 3,9 млн чел. погибли [40] Соколов А.К. Методологические основы исчисления потерь населения СССР в годы Великой Отечественной войны // Людские потери СССР в период второй мировой войны. Сб. ст. СПб, 1995. С. 22. , что составляло 68 % попавших в плен (для сравнения: во время Первой мировой войны погибло 2,9 % военнопленных солдат и офицеров Русской армии) [41] Reitlinger G . The House Built on Sand: The Conflicts of German Policy in Russia, 1939–1945. New York, 1960. Р. 98. . Значительная часть пленных погибла в первую же военную зиму (1941–1942 гг.). Невыносимые условия содержания в лагерях вынудили часть выживших пленных проявить слабоволие и поддаться на «добровольно-принудительную» вербовку в коллаборационистские формирования.

Необходимо также учитывать, что часть военнопленных, дав согласие на вступление в коллаборационистские формирования, изначально намеревалась из них дезертировать и при первой возможности перейти на сторону советских партизан, европейского движения Сопротивления или за линию фронта [42] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 168. Л. 23; ЦАМО. Ф. 32. Оп. 11302. Д. 104. Л. 611–612; Дембицкий Н.П. Судьба пленных // Война и общество, 1941–1945. М., 2004. Кн. 2. С. 250; Пережогин В.А. Указ. соч. С. 301; Алиева Р.М. Некоторые неизвестные страницы истории европейского движения сопротивления // Az ə rbaycan 1941–1945-ci ill ə r müharib ə sind ə: (M ə qal ə l ə r toplusu). Bak ı , 2008. S. 154–156. , что и происходило даже в тяжелые для СССР периоды, когда перевес на фронте был не на советской стороне. Так, в 1942 г. произошел переход десятков и сотен полицейских к партизанам в Орловской, Смоленской, Витебской областях. В сентябре того же года в Харькове были арестованы 37 украинских полицейских, которые подстрекали других полицейских к дезертирству. В Запорожье в деятельности советского подполья принимали активное участие русские коллаборационисты. В октябре из 3-го батальона «Туркестанского легиона» дезертировала значительная часть солдат и командиров, после чего батальон был расформирован. Из «Грузинского легиона» по пути на фронт сбежали с оружием 170 чел., а по прибытию на фронт, 10 октября, части «легионеров» удалось перейти на сторону Красной армии. Из «Армянского легиона» по дороге на фронт сбежали около 100 чел., а в ноябре на советскую сторону перешли 39 легионеров [43] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 165. Л. 12–13, 32–34; Там же. Д. 253. Л. 24; Там же. Ф. 69. Оп. 1. Д. 1045. Л. 51; Там же. Д. 1076. Л. 17–17об; РГВА. Ф. 1370к. Оп. 1. Д. 56. Л. 199; ЦАМО. Ф. 32. Оп. 11302. Д. 59. Л. 362об–363, 369об; Там же. Д. 61. Л. 163; .