Владимир Янкелевич - Экспресс Варшава – Тель-Авив

– Как здоровье?

– Прекрасно, слава Аллаху.

– Как урожай?

– Очень хороший, слава Аллаху. Как сыновья? Здоров ли отец?

Казалось, что этому разговору не будет конца.

Наконец, были поданы маленькие чашки крепкого, сладкого кофе. Моше заговорил о величии и красоте мира между соседями и о необходимости его беречь. Мухтар поддержал его.

– Красоту мира нарушили два твоих человека, мухтар. И я знаю их имена. Это сириец и сын Гафура. Плохо, если эти двое смогут разрушить мир между нами. Между нами из-за них кровь. Позволь нам на сегодня расстаться, а завтра я приду за твоим решением.

– Муса, мы сделаем все для своих соседей.

Моше собрался встать, но в этот момент в комнату внесли тарелки с виноградом и инжиром и чашки горького кофе. Пришлось еще задержаться.

По дороге домой Моше объяснял мне.

– Нужно знать, с кем имеешь дело. Война с нами ему не нужна. Завтра он скажет, что арестовал обоих, но ночью они сделали подкоп и бежали, будет горевать, обещать, что если они вернутся, то арестует их снова. Но все это ерунда. С темнотой они будут пробираться в Ливан. Дойти они могут только до нас. И Арье пойдет с нами, это его право.

* * *

Из деревни двое беглецов вышли сразу с наступлением темноты. Тропа была хорошо скрыта в кустарнике, но они хорошо её знали и шли практические бесшумно.

– Вот они, – Моше показал на идущего впереди. – Лео, ты снимаешь первого, Арье второго.

Раздался выстрел, первый араб упал, но второго выстрела не было. Моше рванулся вперед и увидел, что Арье свалил второго араба, но тот пока жив.

– Ты помнишь мою сестру. – спросил его Арье.

Араб молчал. Потом плюнул под ноги Арье.

– Все, ты умер. – сказал Арье и резким движением перерезал ему горло.

Домой они возвращались молча. Уже возле дома Арье сказал:

– Это не вернет мне сестру.

Когда на очередных стрельбах я вошел в пятерку лучших, меня пригласил познакомиться сам Ицхак Садэ.

Я не ожидал этого приглашения. Ицхак казался суровым и недоступным. Его вид – могучая грудь циркового борца, чемпиона Петербурга, прошедшего фронт Первой мировой войны, и одновременно лысина, круглое лицо и очки провинциального директора школы, застиранные линялые шорты и, при этом, ореол абсолютного бесстрашия – все как-то не вязалось одно с другим…

Я не понимал, зачем мог понадобиться командиру. Откуда мне было знать, что Ицхак лично отбирал людей для ответственных рейдов.

Опасения оказались напрасными, Ицхак относился к лучшим курсантам, как к своим детям, а когда оказалось, что мы еще и земляки с ним, то отношения потеплели еще более.

– Лео, тут один сумасшедший англичанин готовит «Специальные ночные отряды». Нужны крепкие ребята, умеющие ориентироваться на местности и хорошо стрелять. Я хочу направить тебя туда. Подготовка в его отрядах серьезная, пригодится.

– Что это, англичане решили рискнуть, набрать евреев?

– Арабы сделали ошибку, ударили англичан в самое чувствительное место.

– Это в какое?

– В нефтепровод.

Английский офицер, капитан артиллерии Чарльз Орд Вингейт, опираясь на свой суданский опыт, боролся с бандитами, действуя небольшими мобильными отрядами. Ребята Ицхака Садэ оказались для него просто находкой. Так я впервые стал солдатом английского подразделения.

Вингейт лично тренировал и обучал своих «спецназовцев». Его отряды патрулировали на вездеходах линию нефтепровода Киркук – Хайфа, совершали рейды по деревням, служившим укрытиями для бандитов, уничтожая главарей отрядов.

В рейды уходили ночами.

Этой ночью группу вел сам Орд Вингейт. Кроме Даяна и меня, с ним было еще двое бойцов. Тропа из Ливана, которой пользовались боевики, была нам уже хорошо известна. Там и устроили засаду.

Вскоре со стороны Ливана появилось двое арабов. Они несли рюкзаки, за спинами были видны длинные, неудобные в таких операциях, винтовки.

Захват застал их врасплох. Они сидели рядом на земле со связанными руками и молчали. Мины в рюкзаках не оставили сомнений в их целях и без признаний. Они шли взорвать нефтепровод.

Вингейт приставил револьвер ко лбу первому и задал вопрос:

– У вас одна группа или есть и другие? Чей отряд?

Вингейт свободно говорил по-арабски. Он окончил специальные годовые курсы с оценкой 85 баллов из 100 возможных и пленных допрашивал сам.

Араб презрительно посмотрел на него и плюнул Орду под ноги. Выстрел раздался мгновенно. Орд тут же повернулся ко второму арабу и сунул ему ствол револьвера в ноздрю.

– Вопрос слышал?

Араб немедленно заговорил. Судьба напарника, боль в рассеченной губе, запах пороха из ствола револьвера, все это помогло ему разговориться.

Он рассказывал все, что знал, много больше, чем спрашивали.

– Сегодня вышли две группы.

– Сколько всего таких групп? Кто командует?

– На юге Ливана таких отрядов – десятки, примерно по 15-20 человек, централизованного руководства они не признают, но задания муфтия Аль-Хуссейни выполняют. Этот подрыв нефтепровода – его приказание.

Араб добавил:

– Я не хотел, но муфтий – страшный человек. Не пойдешь – умрешь. Я боялся.

– А меня не боялся? – спросил Вингейт.

Араб назвал еще одну точку подрыва. Она была восточнее на полтора километра. Нужно было спешить перехватить вторую группу. Уже уходя, Лео услышал второй выстрел.

– Моше, он же все сказал?

– Так что? Отпустить его, чтобы он поднял тревогу?

– Что-то не так!

– Привыкнешь!

Привыкнуть я не успел.

К ноябрю 1938 года англичане устали от арабских беспорядков. В Палестину прибыл генерал-майор Бернард Монтгомери – «Монти». Он был солдатом, и в политические нюансы не вникал. Сразу же отмел рассуждения о «национальном восстании», «волнениях местных жителей», «вышедшем из-под контроля национальном движении» и прочие обтекаемые формулы бюрократов администрации мандата. У него была дивизия, и он знал, как решать проблемы.

Монтгомери никаких сантиментов к вооруженному врагу не испытывал, оценил ситуацию как войну с «шайками профессиональных бандитов» и дал своим солдатам приказ короткий и ясный:

– Мы в зоне военных действий. Применение оружия на поражение разрешено.

Восстание генерал подавил к началу 1939 года, солдат орденами наградил, население успокоил. Монтгомери был дальновиден и понимал, как действовать. Только вот муфтий сумел бежать и продолжить руководить арабскими беспорядками из Дамаска и Бейрута.

Я к тому времени стал владельцем прекрасного коня. Его подарил мухтар деревни в знак примирения. Арье взять коня отказался.

– Если я возьму коня, то, значит, счет мой к ним закрыт? Мы с ними все равно скоро схлестнемся. Придут другие из Ливана, и мухтар их не удержит. Нет, не возьму коня. Пусть Лео берет, ему, наконец, научиться нужно.