Александр Чиненков - Слово атамана Арапова

Когда девушка пришла в себя и поспешила на помощь матери, та уже билась головой и телом об пол, причиняя себе сильные повреждения. При этом пенистая слюна обильно вытекала из уголков рта, смешиваясь с кровью из прокушенного языка.

– О Хосподи, мама…

Вспомнив советы лекаря, который однажды уже учил ее, как поступать во время приступов, Нюра метнулась в сени, схватила ложку и вернулась в горницу. Оседлав тело матери, которое все еще корежил припадок, она с силой разжала ее рот и вставила между зубов ложку. Затем прижала к себе голову, сохраняя ее от ударов, от попадания слюны в дыхательные пути и западения языка. Нюра знала, что припадок продлится недолго, хотя в последнее время они стали затяжными. Требовалось всего-то ничего – спасти мать от увечий.

Лекарь пришел на удивление быстро. Он справился с припадком и с помощью Нюры уложил заснувшую женщину в постель. Покопавшись в своем саквояже, недовольно пощелкал языком и сказал:

– Эка досада, лекарство забыл.

Несколько минут он о чем-то думал, нервно барабаня пальцами по колену. Затем выразительно посмотрел на притихшую Нюру и сказал:

– Сходи-ка ко мне, краса-девица, и принеси склянку, што я в спешке оставил на столе.

– Не можно мне, – отрицательно замотала головой девушка, покосившись на мать и вспомнив ее ужасные пророчества.

– А я говорю, сходи, – настоятельно потребовал лекарь. – Черная немочь [10] Черная немочь – народное название эпилепсии. – страшная болезнь. Если твоя мать не выпьет сейчас лекарство, она может преставиться.

– Помереть? – прошептала девушка, и в ее глазах мелькнул испуг.

– Да.

– Может, Гриньку послать?

– Нет. – Лекарь хмуро посмотрел на застывшего в дверях мальчика. – Мал ешо. Обронит склянку по пути, и все. Пока я другой настой приготовлю…

Глядя на него, Нюра вдруг поняла, что ей не отвертеться. Хочешь не хочешь, а надо вставать и идти. А те страхи, о которых предупреждала мать, могли ей просто привидеться. Мало ли что увидит во сне больная женщина…

Выслушав необходимые разъяснения, девушка вышла на улицу и поспешила к дому лекаря, который находился недалеко, но… Но в самый раз у базара, приближаться к которому она не хотела. Решив как можно меньше попадаться на глаза прохожим, Нюра шла задами, забредая иногда в жидкий навоз, или осторожно пробиралась мимо обычных в таких местах густых зарослей крапивы.

Довольно быстро дошагав до ворот свежевыбеленного дома еврея, она бросила в сторону майдана испуганный взгляд, но не заметила притаившегося за плетнем соседнего куреня казака, который, увидев ее лицо, вскочил на коня и натянул поводья.

Как только переплывший реку струг ткнулся носом в берег, Василий Арапов первым спрыгнул на землю и осмотрелся. Место, которое он облюбовал еще вчера вечером с противоположного берега, радовало глаз. Ему доводилось и раньше проезжать по этим местам, но сейчас…

Атаман зачарованно смотрел на волнующую душу красоту выбранного скорее не умом, а сердцем места.

Арапов присел и с несвойственной ему нежностью провел рукой по шелковистым седым былинкам невянущего ковыля. Потрогал цветущую мелкими желтыми цветочками чилигу и осторожно коснулся пальцами травы повитель. Колючая ежевика, буйный хмель, виноград-терновник, щавель… И еще превеликое множество растений уютно соседствовало на обогретой солнцем весенней поляне, которая, в свою очередь, граничила с лесом, разросшимся непроходимыми чащами справа и слева от нее.

Вот где раздолье животине, которую можно разводить в огромных количествах. Места для пастбищ хватит всем: овцам и коням, коровам, быкам и…

Атаман отошел немного и остановился там, где лес граничил с поляной. Кудрявые ветлы, старые осокори и высокие стройные осины. Они росли так густо, что ветви их переплелись, а могучие стволы едва не касались друг друга. Щебет птиц, которые неисчислимыми стаями селились на ветках, в сочетании с ароматом цветущих растений, дурманил и пьянил почище самого хмельного зелья и не нес за собою тяжелого похмелья.

– Че делать-то будем, батько? – спросил подошедший сзади Гаврила Крыгин.

Арапову стоило больших трудов оторваться от видимого великолепия и ответить казаку:

– Гляди, красотища-то какая, Гаврила! Разве можно ее сравнить со степью округ Яицка?

Крыгин снял с головы картуз и озабоченно почесал всклокоченный затылок:

– Дык как казать… Я вона смекаю, што кочевники-кыргызцы нам энту землицу зараз не отдадуть.

– Эка беда… У мя на всяческий курьез грамотка в струге запасена! Случай че…

– Батько, – от берега прибежал возбужденный Степка и протянул атаману стрелу. – В аккурат в струг вдарила. Агафье Рябовой чутя в спину не угодила!

– Степняки о себе напоминают. – Арапов сломал стрелу и с потемневшим лицом швырнул ее в сторону. – Испужать нас пыжатся, да не выйдет!

– Сумлеваюсь я. – Крыгин присел и выбрал из травы обломки стрелы. – Кабы пужали, дык кого-нибудь из нас порешили!

– А ты не сумлевайся.

Арапов резким ударом выбил из рук казака обломки и быстро пошагал к берегу. Степке и Гавриле ничего не оставалось, как поспешить вслед за ним. Остановившись у покачиваемых водой стругов, атаман поманил пальцем Степку и спросил:

– Кажи, куда причыпылась?

– Во сюды. – Парень указал на дырку в правом борту. – Умаялся, пока выдирал энту холеру из бочины.

Арапов посмотрел на дырку, потрогал ее, после чего развернулся и, не скрывая раздражения, посмотрел на прибрежные кусты:

– Теперь ведомо, откель принесла ее нелегкая.

– Откель? – спросил подошедший Данила Осипов.

– Из чыпыжника, – покосившись на задумавшегося атамана, ответил Степка. – Степняк умеет таиться. А в степи он, почитай, за былинкой укроется.

– Энто тебе не взвар на похоронах хлебать, бляшечки, – вставил едко Крыгин и еле успел увернуться от крепкого кулака, каковым его не замедлил угостить Осипов. Но дело до потасовки не дошло. Арапов окинул готовых ринуться друг на друга казаков суровым взглядом и грозно предупредил: «Ухайдакаю обоих, ежели хвосты не подожмете!» Урезонив таким образом мужиков, атаман решил загрузить всех работой, да так, чтобы они чувствовали ответственность за дело, ради которого прибыли на этот удивительный сакмарский берег. А работы было, почитай, через край, но перво-наперво…

– Агафья и Степанида, – обратился он к притихшим казачкам, – ну чево раскурынились? Берите детей и айда хворост собирать. Все остальные… – он многозначительно посмотрел на Акулину Бочкову, Марфу Вороньежеву, Марию Осипову, Пелагею Санкову и Устину Крыгину, – остальным кашеварить да за порядком следить.

Затем перевел взгляд и на дожидавшихся своей очереди казаков: