Константин Кураленя - НА РУСЬ!

– Постой! – опомнился я. – Со мной ехал старик лекарь. Его убивать не надо.

Я бросился к повозке. Лекарь Вэй сидел с широко открытыми глазами и бессмысленно смотрел в ночь, которая грустно покрывала брызгами предрассветной росы всё вокруг. Грудь старика была залита вытекшей из разрезанного горла кровью. Старик должно быть чувствовал, что с моим освобождением наступит его последний час. И именно поэтому так противился моей свободе.

– Он меня лечил, – сказал я подошедшей принцессе.

– Не вини себя, мой принц, – произнесла девушка. – Вся наша жизнь – это потери и приобретения. Ты потерял своего спасителя, взамен приобрёл свободу и жизнь.

– В последнее время все, к кому я успеваю привязаться, умирают.

– Это был твой выбор. Помнишь, я тебе говорила, что у чжурчжэней нет будущего?

– Я знал об этом, – вздохнул я.

– Значит, делая свой выбор, ты должен был приготовиться к последствиям. Ты – воин, – нахмурилась принцесса.

– Я знал, – повторил я скупо. – Что-что, а терять я научился.

– У меня есть хорошее средство от грусти, – усмехнулась Тань Я, протягивая мне фляжку. – Держи и прогони свои переживания.

Наступило утро. Каркали почуявшие наживу вороны. Но на этот раз им ничего не досталось. Трупы снесли к глубокой расщелине и сбросили вниз. А сверху завалили камнями.

– Что делать с телами наших погибших? – спросил подскакавший воин.

– Сколько?

– Шестнадцать человек.

– Забираем с собой, – приказала принцесса и поинтересовалась о численности погибшего врага.

– Девяносто девять человек, – доложил воин.

– Ни один не ушёл, —уважительно покачал я головой.

– Почему без меня? – подошедший Диландай кивнул на фляжку с вином.

Я молча протянул ему флягу.

– Командир, я тебя не узнаю, – бодро усмехнулся он. – Мы живы, и это главное. Вольный ветер, конь под седлом… что ещё надо воину для счастья?

И в самом делея стал другим. Смогу ли быть прежним Женькой-Урусом? События последних лет, а особенно последних месяцев, здорово выбили меня из колеи. Я не мог поверить, что больше никогда не увижу улыбку своей Луизы. Я не понимал, почему время заперло меня именно в этом столетии.

– Твой господин болен, – произнесла Тань Я. – Время и тишина излечат его от ран и тоски. Я прикажу воинам направить лошадей в курень моего отца.

Мой конь осторожно ступал по камням между лошадьми Тань Я и Диландая. Мы ушли от главных дорог и пробирались на родину принцессы.

– Я не требую от тебя делить со мной постель, – говорила принцесса, глядя в сторону. – Но в улусе отца ты должен называть меня своей женой. Он знает, кто отец моей Юлдуз. Иначе род тебя не примет.

– А он знает, что я воевал на стороне чжурчжэней?

– Знает, но это не важно, – усмехнулась девушка. – Уйгуры когда-то тоже воевали с монголами.

– Я согласен, чтобы принцесса Тань Я называла меня своим мужем, – ответил я совершенно спокойно. – Я согласен назвать её дочь Юлдуз своей.

Я не видел, как во взгляде девушки проскользнули радостные всполохи. Но по тому, как резво скакнул вперёд её жеребец, мне стали понятны чувства хозяйки.

– Дела начинаются! – радостно засмеялся Диландай. – За это надо выпить, командир!

– А имя моё будет Аргун, – произнёс я, вспомнив старика Вэя.

– Ар-р-гун, – словно пробуя на вкус раскатистые согласные, протянула Тань Я. – А что, мне нравится! Я знаю, что это имя, как и прежние, покроют его хозяина вечной славой.

– А за славой мы отправимся в поход вместе с ханом Бату, – подвёл я итог.

УЙГУРЫ

– Вижу, что багатур! – снизу вверх глянул на меня отец Тань Я, князь Хайдэ. – Молодец, что остался живым. Слышал о тебе много хорошего. Достойный и отважный воин.

Я рад, что твоя кровь влилась в мой род. Жаль, что первой родилась внучка, но надеюсь на ваши старания. Вы должны подарить мне наследника рода. – На одном дыхании выложил он всё, что обо мне думал.

Я взглянул на внешне невозмутимую Тань Я и усмехнулся.

– Мы постараемся, дада. – смуглая шея принцессы стала ещё темнее.

Ещё бы! Называя князя отцом, я иносказательно объяснялся ей в своих чувствах и подтверждал обязательства мужа и отца.

– Понимаю, что не мог навестить молодую мать и дочь раньше, – продолжал похлопывать меня по плечу князь. – Нет в том твоей вины, не тарасун с монголами пил. Другие пиры устраивал.

Я скромно улыбалсяи кивал. Что-то рассказывать о себе не имело смысла. Во-первых, князь Хайдэ знал обо мне гораздо больше, чем я сам. Во-вторых, вставить хоть пару слов в его монолог было совершенно невозможно.

– Когда дочь поведала о том, кто отец её ребёнка, мы сначала немного погрустили, но затем обрадовались, – продолжал князь. – Иметь зятем такого могучего воина – это честь. Пусть он и враг твоего господина. А когда проезжий куйчи 1 1 куйчи – певец, сказитель. поведал об осаде крепости и твоей победе в поединке с сыном Угэдэя Кучу, мы поняли, что о твоих подвигах слагали песни не только чжурчжэнские куйчи, но начали петь и монгольские.

– Отец, – прервала разговорчивого тестя Тань Я. – Муж мой ранен и устал от тягот пути. Позволь ему с дороги умыться и вкусить пищу нашего стола.

– Твоя кормилица приготовила отличный часуйму 2 2 часуйма – напиток уйгуров, чай с молоком солью и маслом. , она взбодрит уставшего гостя, – произнесла молчавшая до сих пор женщина, вышедшая вместе с князем. – А плов и варёная голова барана давно ожидают голодных путников.

– Это мать Тань Я и моя жена Айгуль-Орзэ, – представил спутницу Хайдэ.

– Я чего-то не понимаю, – обратился я к принцессе после сытного обеда. – Я враг монголов, а твой отец их союзник. Почему он не выдаст меня Угэдэю?

– Во-первых, ты отец его внучки, – улыбнулась Тань Я. Её глаза сияли таким же юношеским задором, как и несколько лет назад, когда мы ехали забирать из плена Луизу.

– А во-вторых?

– Во-вторых, наш Комульский оазис принадлежит улусу Чагатаеву и граничит с землями Угэдэя. Он не единожды пытался завладеть этим лакомым куском. Брат отца, хан Кочо, не раз отгонял от своих границ угэдэевских пастухов и нукеров. Так что у нас есть причины уважать тебя, как врага Угэдэя.

Я вспомнил, что эти разногласия обострятся до такой степени, что через двадцать лет царь Кочо вынужден будет навсегда переселиться в Ганьсу.

– А я полагал, что среди чингисхановых отпрысков царит мир и покой, – усмехнулся я.

– Такой мир, что дай им волю, они бы уже сейчас вцепились друг другу в глотки, – ответила принцесса.

– А что ты думаешь о Бату?

– Внук достоен своего деда.

– А почему не сын отца?

– Джучи был другим, не таким как его братья. Он с неохотой ходил в походы и был против излишней жестокости. А сын его живёт битвами и походами. Чингисхан Бату любил. Поэтому после смерти Джучи назначил его правопреемником власти во всём улусе. А произошло это так.