Клэр Кэмерон - Последняя из древних

– Я и не сообразила, что вы были назначены в Музей древней истории, – сказала я.

– А вы знаете о моей работе в Арле?

– Конечно.

– Здесь мои полномочия почти такие же.

– Пригласить спонсора, чтобы он выгравировал над дверью название своей фирмы? – спросила я.

Он усмехнулся, ничуть не обидевшись.

– Дорогая моя, это Нью-Йорк. Богатым здесь не нужно прятаться за фирмой. Они выгравируют свои собственные имена. Но настоящая проблема в том, что это учреждение превратилось в пыльный склеп для экспонатов. А я сделаю из него центр обучения и дискуссий. Общественность заинтересуется динамичным институтом, столь же важным, как публичные библиотеки в девятнадцатом веке.

– Библиотеки финансировал Карнеги, – сказала я. – Из частных средств.

– И видел в этом общественное благо. Мы можем стать началом следующей американской революции. – Уголки губ Ги приподнялись в довольной улыбке.

Я уже представляла себе, какие ему видятся результаты. Мои теории о неандертальцах были достаточно бредовыми, чтобы привлечь необходимое Ги внимание. У него были связи, чтобы договориться о совместной работе над экспонатами, найденными на французской земле. Может, он и открывал двери ногой, но теперь приглашает меня войти.

Тима явно смутило напряжение, возникшее между мной и Ги. Хорошо это или плохо? Понимая, что пропустил некоторые подтексты нашей пикировки, он махнул рукой в сторону моего кресла.

– Пожалуйста, начинайте, Роуз.

Я села, с усилием сглотнула слюну и сделала вид, будто отпила из стакана, стоявшего справа от меня. Подключая компьютер, я воспользовалась минутой тишины, чтобы собраться с мыслями. Майя Патель, как и Тим, поняла бы значение находки. Ги точно знал, что мои теории спорны, но насколько глубоко он понимает проблему? Приматологу также понадобится контекст. Ги первым нарушил молчание, сразу показав аудитории, кто здесь главный:

– Может быть, для начала расскажете нам, почему вы собираетесь тратить наши деньги?

– Последние годы я работала над подробным обзором имеющихся у нас археологических свидетельств о неандертальцах, – начала я. – Я сравнивала их с аналогичными данными современных людей, которые жили в то же время. Мы хотели лучше понять причины исчезновения неандертальцев. Как вы знаете, их исчезновение обычно объясняется так называемым превосходством современного человека. Принято считать, что Homo Sapiens обладает способностью к инновациям, а также более развитой культурой и большими познавательными способностями, и именно поэтому они выжили, а неандертальцы нет. Наш обзор был попыткой проверить это предположение.

Теперь, оказавшись в своей зоне комфорта, я начала разогреваться. Каменные стены уже не казались холодными и внушительными, но придавали уверенности. Все четверо наклонились вперед, внимательно слушая.

– Мы рассмотрели большинство исследований, выполненных за последние десять лет. За это время в нашем исследовании неандертальцев произошел огромный сдвиг, особенно с учетом новых свидетельств ДНК, которые значительно углубили наше понимание их биологии. Мы сравнили современных людей и неандертальцев, живших в одно и то же время, и обнаружили, что археологические данные показывают мало различий между техническими и познавательными способностями двух групп. Неандертальцы не оказываются ниже ни в одной из этих сфер.

Майя Патель быстро подняла палец.

– Если позволите, доктор Гейл?

– Да, прошу вас.

– Я прочитала вашу статью и была заинтригована. Но, простите, если неандертальцы не были технически или умственно ущербны, не могли бы вы рассказать о том, почему они не выжили?

– Хороший вопрос, – сказала я, зная, что он к тому же тщательно сформулирован. Майя, вероятно, была на моей стороне.

– Тут нужен абсолютно ясный ответ. – Ги сжал в воздухе указательный и большой пальцы; на его сверкающей запонке заиграл свет.

– Не буду притворяться, что могу дать исчерпывающий ответ, – сказала я, обращаясь непосредственно к Ги. – Если вы желаете вовлечь общественность, то разговор о неандертальцах – как раз то, что можно развивать. Маловероятно, что их исчезновение имело только одну причину. У них была стабильная культура, которая просуществовала более двухсот тысяч лет – намного дольше, чем пережил и, скорее всего, переживет современный человек. Тем не менее жизнь в условиях низкой плотности населения делала неандертальцев уязвимыми для болезней, изменений климата, близкородственных связей и особенно насилия и конкуренции со стороны современных людей. Им не хватало защитной общественной структуры, но они были замечательные.

– Такие замечательные – и вымерли? – скептически спросил Ги. – Вот в чем вопрос.

– Мы долго предполагали, что именно величина мозга – отличительный признак современного человека. Исследования показывают, что мозг неандертальца, возможно, был крупнее нашего, хотя познавательные способности и размер мозга не обязательно связаны, как мы предполагали ранее. Анатомические свидетельства и способ создания орудий говорят о том, что их мозг работал так же, как и наш. Более того, мозг современного человека не очень существенно изменился за последние пятьдесят тысяч лет.

– Если бы на моем стуле сидел неандерталец, дал бы он вам деньги? – Тим попытался смягчить тон.

– Моя точка зрения, – я попыталась улыбнуться, – заключается в том, что наш мозг не сильно изменился со времен неандертальцев. Мы используем программное обеспечение двадцать первого века на оборудовании, которое в последний раз обновлялось пятьдесят тысяч лет назад. Если мозг современного человека почти не изменился, а образ жизни неандертальцев был почти таким же, как у людей того времени, то вполне можно предположить, что мы бы нашли общий язык с тем, кто сидел бы на вашем стуле. Единственный вопрос: был бы у него такой же выпуклый лоб, как у вас, Тим?

Тим, слава богу, рассмеялся.

– Извините. – Я дружески кивнула Тиму. – Я подрываю свои позиции шутками. Дело в том, что стереотип пыхтящего, неуклюжего неандертальца не только устарел, но и ошибочен. Вот на чем должен сосредоточиться разговор с общественностью.

– Они были такими же умными, как мы? – Ги поднял ухоженную бровь.

– Я в это верю.

– И все же мы смогли уничтожить их всех.

– Некоторые умерли от рук человека, я в этом уверена. Но другие должны были дружить с людьми. Во всяком случае, нам известно, что обе группы скрещивались между собой.

– Секс – это интересно. – Ги усмехнулся. – Почти так же интересно, как война.

Приматолог Кейтлин наклонилась вперед и бодрым голосом обратилась к Ги:

– В моей области, когда мы один раз видим определенное поведение, мы склонны приписывать его всей популяции. Если один гиббон убивает другого, то научное сообщество, скорее всего, решит, что все представители этого вида имеют склонность убивать друг друга. Но тщательное изучение отдельных особей показывает, что диапазон их поведения столь же широк, как и у людей.