Клэр Кэмерон - Последняя из древних

– Уверена, что то же самое касается современных людей, которые случайно встречали неандертальцев, – добавила я, кивая. – Одни вели себя мирно, другие – нет. Все зависит от особей и обстоятельств.

– Но это всего лишь теория, – сказал Ги. – Где доказательства?

– Было доказано, что едва в каком-либо регионе появлялись современные люди, как правило, за этим следовало исчезновение на территории крупных животных. Я не сомневаюсь, что между современными людьми и неандертальцами произошел конфликт из-за территории и ресурсов. Низкая плотность населения означала, что неандертальцы были уязвимы перед насилием, конкуренцией, болезнями и так далее. В результате они не могли противостоять давлению со стороны новых соседей. Но я согласна с мнением Кейтлин о том, что, вероятно, реакции на контакт были разными, от насилия до секса и дружбы. Но я также уверена, что современные люди сочинили о неандертальцах определенную легенду, которая играла им на руку. И мы продолжаем верить этой легенде. Но я считаю, что мы должны ее оспорить.

Я видела, как вращаются тонко настроенные механизмы в мозгу Ги.

– Секс или насилие – что убедительнее?

– И то и другое, – сказала Майя.

– Но это музей. – Ги покачал головой. – Нам нужно доносить идеи без долгих разговоров. Чтобы публике все было ясно с первого взгляда.

Теперь я знала, что делать. Я разбудила компьютер. На экране появилась фотография, сделанная Энди, – два скелета. В комнате сразу наступила тишина. Мы раскопали черепа так, что видны были только профили, но очертания на фотографии были четкими. Два черепа лежали в земле рядом. Глазницы были направлены друг на друга, как будто их взгляды встретились в последние минуты жизни. Неандерталка лежала слева, видны были тяжелые надбровные дуги, покатый лоб и заметная выпуклость затылка. Современный человек был справа: округлый череп, подбородок выдавался вперед. Какими бы ни были их различия, казалось, они их не замечают. Связь между ними была прочной, словно им удалось сохранить ее даже после смерти.

Майя поднесла ладонь ко рту и всхлипнула.

– О господи. – Гай заговорил первым, почему-то шепотом. – Они похожи на любовников.

Комиссия согласилась выделить мне крупный грант. Тим еще раз зачитал примерный график, который мы уже обсуждали по телефону. Мы должны были завершить раскопки к концу августа. Кейтлин выразила обеспокоенность по поводу того, возможно ли это, учитывая, что артефакты принадлежали Франции. Ги отмахнулся, пробормотав что-то насчет денежного вливания, необходимого французской системе. Он хотел поскорее закончить переговоры и организовать предварительную выставку, поскольку мои результаты были опубликованы. Мы могли бы сделать слепки двух фигур и показать фотографии с места раскопок. Они обсуждали еще какие-то детали, но без моего участия – до меня только начало доходить, что дело в шляпе. Я пожимала всем руки, не думая о своих мозолях. Майя обняла меня, а Тим, казалось, был в восторге от того, что будет сотрудничать со мной после стольких лет разговоров. Ги подошел, чтобы пожать мне руку, но вместо этого я наклонилась и поцеловала его в обе щеки. Он посмотрел на меня.

– Это будет грандиозно, Роуз. – Я знала о нем достаточно, чтобы воспринимать это и как ободрение, и как угрозу.

Когда я уже уходила, подошла Кейтлин и положила мне на плечо руку с острыми коготками.

– А будет ли этот график выполняться? – спросила она, взглянув на мою талию.

– То есть? – Я была одновременно удивлена и оскорблена.

– На вас будет оказываться большое давление.

– Конечно. – Я увидела, что она хмурится. – А почему это вас беспокоит?

Она не ответила. Только пристально посмотрела на меня и кивнула.

– Я вас поддержу. – Она ушла, оставив меня в недоумении. Неужели Кейтлин видела мою матку насквозь? Намек на то, что мне нужна помощь или что я выгляжу слабой, мне не понравился. Тут Тим похлопал меня по спине и вывел из кабинета, так что мне уже некогда было об этом думать. Вскоре я уже ехала в такси.

Я вошла в гостиничный номер и плюхнулась на кровать. Никогда не понимала, зачем жить в отеле, если там нет того, с кем мне нравится заниматься сексом. Я соскучилась по Саймону. Будь прокляты часовые пояса, пришлось позвонить.

– Сногсшибательная новость! – сказала я, когда он поднял трубку.

– Привет? – Саймон казался озадаченным.

Еще бы, в Лондоне глубокая ночь.

– Проект. Раскопки.

– Это какая-то горячая линия секса по телефону?

– Я получила деньги.

– Замечательно. – Он, вероятно, протирал глаза. Я представила его в нашей постели, простыни безнадежно скручены. – Твоя встреча прошла успешно. В чем я не сомневался. У тебя есть бокал шампанского, чтобы отпраздновать?

Это дало мне передышку.

– Ты слушаешь, Роуз?

– Мне не следует пить.

– На Манхэттене что, дефицит шипучки?

– Я беременна.

– О. – Я как будто услышала, как Саймон сел в постели. Я точно знала, как он сейчас выглядит. Брови, чуть ли не самая выразительная часть его лица, поднялись до середины лба. По голосу было слышно, что его губы расплылись в улыбке. – Это лучшая новость.

Наступила тишина: вероятно, Саймон пытался взять себя в руки и решить, какой вопрос задать первым. Наконец он надумал:

– Какой срок?

– Четыре месяца.

– Значит, через…

– Где-то в начале сентября.

Он помолчал, возможно, смиряясь с тем, насколько сильно теперь изменится его жизнь.

– Так вот что ты имела в виду под новостями. А я-то думал, ты о своей встрече.

– Ты только и думаешь о моей работе.

– Признаюсь, я так счастлив, Роуз. Ты же знаешь, я всегда этого хотел. Я боялся, что мы слишком стары.

– Что я слишком стара, – поправила я.

Он спросил, замечаю ли я какие-либо изменения. Я рассказала ему ужасную историю, как меня однажды утром чуть не стошнило на Энди. Мои груди слегка увеличились, хотя живот оставался плоским, а соски, возможно, стали чуть темнее, и это очень мило. Рассказывая об этом, я мысленно вернулась к тому, что сказала Кейтлин, когда я выходила из музея. Если по мне ничего не заметно, что она имела в виду?

– Знаешь, что меня больше всего радует? – спросил Саймон.

– Менять подгузники? – предположила я.

– Ага, конечно. Жду не дождусь.

– Я предпочитаю древние, окаменелые какашки свежим.

– Попробуй еще раз угадать.

– Сказки на ночь?

– Нет, – сказал он. – Больше всего меня радует то, что это будет значить для нас.

– И что же?

– Мы больше времени будем проводить вместе.

– Верно.

– И ты перестанешь все время скакать из пещеры в пещеру, из страны в страну.

– А где же я буду?

– Наконец ты будешь дома.

Когда Дочь пришла в себя, лежа на спине в узкой лощине, было тихо. Все звери в окрестностях реки, казалось, замерли, но она знала, что они начеку. То, что она сейчас сделает, может означать для них возможность поесть. Это может даже означать изменение порядка земли. Ветви деревьев слегка покачнулись. Рыжие белки перестали верещать и только дергали хвостами. Барсучье семейство, прятавшееся днем, проснулось, но, навострив уши, оставалось в укрытии. Однако медведица не шевелилась. Ее интерес к происходящему был слабым, и она задремала. Ее длительное перемирие с семьей означало, что сейчас она может экономить силы, а если им повезет, то позже она поест, в этом она была уверена. Молодой леопард старался держаться в стороне.