Юрий Иванов - Смоленщина известная и неизвестная

Быстрый рост численности населения Смоленской губ. при медленных темпах экономического развития вызвал появление такого явления, как отходничество. Имея всего 2,1 десятины земли на каждого сельского жителя, смоленские крестьяне были вынуждены заниматься отхожими промыслами. Эта временная, сезонная работа крестьян вне места постоянного жительства получила в Смоленской губ. начиная с сер. XIX в. широкие масштабы. Ею занимались свыше 40 % всего мужского населения. По масштабам отходничества Смоленская губ. занимала одно из первых мест в России, уровень в ней отходничества на 40 % превышал показатель по 50 губерниям Европейской России.

В нач. XX в. ежегодный отход смоленских крестьян превысил 200 тыс. чел. В отдельные годы из Гжатского и др. северо-восточных уездов, наиболее близких к Москве и Петербургу, в отход уезжала почти половина мужского населения. Каждый уезд, волость и даже деревня славились какой-то своей специальностью отходников: дорогобужане – плотниками, ельнинцы – плотогонами и т. п.

Что касается мест отхода, то крестьяне северо-востока искали работу в столицах, крестьяне южных уездов – в Донбассе. Д.Н. Жбанков в этой связи писал: «Места отхода – вся Россия. Смоленцев можно встретить от Архангельска до Кавказа, и от Польши до Сибири».

Крестьянин-плотник. Отходничество.Фото 1887 г.

Это выражение бытовало во второй пол. XIX в. Его описал А.Н. Энгельгардт в «Письмах из деревни».

В Смоленской губ. и в урожайные годы редко у кого из крестьян хватало своего хлеба. Почти каждому приходилось прикупать хлеб, а кому купить было не на что, то отправлялись дети, старики, старухи в «кусочки» – побираться по миру. Хотя и совестно молодому парню или девке, писал Энгельгардт, а делать нечего – надевал суму и шёл в мир побираться.

Крестьянин рад бы работать просто из-за хлеба, да работы нет. Побирающийся кусочками и нищий, отмечал учёный, – это два совершенно разных типа просящих милостыню. Нищий – это специалист. Просить милостыню – его ремесло. Он не имеет ни двора, ни хозяйства и странствует с места на место. Всё собранное продаёт, превращая в деньги. Как правило, нищий – это калека, больной или немощный старик, неспособный к работе. Он одет в лохмотья и не стыдится своего занятия.

За милостыней. Худ. И.И. Творожников. Ок. 1884 г.

Иное дело побирающийся «кусочками». Это крестьянин. Если ему предложат работу, он тотчас же возьмётся за неё и не будет ходить по кусочкам. Ему совестно, и щадя его стыдливость, ему подают незаметно, как бы невзначай. У побирающегося кусочками есть двор, хозяйство, лошади, коровы – у него нет в данный момент хлеба. Когда у него будет хлеб, то он не только не пойдёт побираться, но сам будет подавать кусочки.

С осени, когда ещё есть запас хлеба, крестьяне едят вдоволь чистый хлеб. Придёт нищий – подают кусочки. Но вот запасы хлеба истощились – начинают есть не три, а два раза в сутки, а то и один. К хлебу добавляют мякину. Но вот у мужика хлеб закончился и есть больше нечего. И тогда дети, старухи, старики надевают сумы и идут в кусочки побираться по соседним деревням.

Крестьянин знает: нет хлеба – в миру прокормиться можно кое-как до весны. Благодаря кусочкам с голоду не помирают. Но если нет не только хлеба, но и корму для скота – дело гибельное. Скот в миру не прокормишь – никто не даст не только сена, но и соломы. Таков обычай. Но не подать кусочек, когда есть хлеб, – это большой грех. И крестьяне свято соблюдали эту традицию.

Такой культурой стал лён. На Руси его недаром называли лён-батюшка: он исстари кормил и одевал крестьянина. Столетиями лён на Смоленщине производился для личного потребления. Положение изменилось в 80-е гг. XIX в., когда началось быстрое развитие товарного льноводства. По темпам роста посевных площадей подо льном Смоленская губ. лидировала в России, а с 1910 г. стала ведущим производителем льна в стране, но сильно отставала в его урожайности.

С постройкой Риго-Орловской ж. д. в губернию хлынул поток хлеба с юга. Поэтому крестьянству волей-неволей пришлось обратить взор на лён, который к тому же поднялся в цене. Одна десятина льна давала доход 40 р., в то время как овёс, к примеру, – только 8 р.

Раньше всех начали развивать льноводство восточные уезды – Сычёвский и Вяземский. К революции 1917 г. четверть всех посевных площадей в Сычёвском уезде занимал лён, в то время как в Ельнинском на его долю приходилось всего 2,5 % всех посевных площадей.

Льноводство удачно сочеталось с отходничеством, получившим распространение как раз на востоке губернии. Обработкой льна преимущественно занимались женщины. Лён требовал почти вдвое больших затрат труда чем, к примеру, зерновые культуры. Однако благодаря ему крестьянка получала возможность кое-что заработать зимой. Таким образом, уборка льна, расстилка, теребление и последующая его обработка были уделом женщины.

Лён не только одевал, но и кормил. Это его свойство хорошо усвоили вяземские купцы, ставшие настоящими льняными царями. До революции в Вязьме производилось до 90 % льняного масла, получаемого в губернии. Поскольку собственной сырьевой базы не хватало, то масличное семя в Вязьму поступало со всей России, даже из Сибири, и не только семя, но и сам лён. Так город стал не только русской, но и европейской льняной биржей.

С ноября 1906 г. в соответствии с реформой Столыпина начался процесс выхода крестьян из общинного землепользования. Если крестьянин переселялся на выделенный ему земельный участок, где строил себе дом и постройки, то такое хозяйство называлось хутором. Если же крестьянин выходил из общины, получал во владение личный земельный участок, но по-прежнему жил в деревне, то такой участок назывался отрубом.

На Смоленщине процесс выхода из общинного землепользования проходил на редкость бурно. Губерния по количеству выделившихся на хутора и отруба лидировала в России, далеко обгоняя соседей. До революции в ней насчитывалось 40 428 хуторов и 11 375 отрубов. С весны 1922 г. темпы хуторизации в губернии ещё усилились. Появились т. н. семейные хутора, состоявшие из 3–5 дворов. Хутор стал мечтой, желанной формой землепользования для огромного числа смоленских крестьян. К 1925 г. хутора и отруба занимали в губернии треть с.-х. земель, а в Сычёвском и Смоленском уездах – половину.