Святослав Воеводин - Ошибка Вещего Олега

– Отпусти, – сказал он, выдергивая руку. – Ехать пора.

– Поедем, – согласилась она.

Олег, поправлявший подпругу на своем златогривом скакуне, обернулся, смерив ее холодным взглядом.

– Князю негоже якшаться с лесными дикарками. Может, ты мавка? А может, и впрямь ведьма? Незачем нам быть вместе.

Черное, тяжелое, холодное, как донный ил, отчаяние начало стремительно заполнять душу Мары. Олег уезжал. Взял обманом и бросил? Не бывать этому!

Глядя на коня, она взялась правой рукой за сережку. Тот встрепенулся и отпрянул, не позволяя Олегу поставить ногу в стремя.

– Очумел? А ну, стой смирно!

Златогрив не подчинился, хотя хозяйский кулак с намотанной на него уздой причинял ему немалую боль. Он не понимал, что с ним происходит, но точно знал, что человек в седло не сядет, а если и сядет, то продержится там недолго. Так было надо, и с этим Златогрив ничего не мог поделать.

Храпя и лязгая зубами, он все время держался мордой к хозяину, чтобы не дать ему зайти сбоку. Это продолжалось долго. Олег весь раскраснелся – не только от бесплодных усилий оседлать коня, но и от стыда. Ему была невыносима мысль о том, что женщина, которую он только что поимел, видит его беспомощность.

– Куда же ты спешишь, милый? – крикнула она и заливисто расхохоталась. – Обманул девицу и в кусты?

На самом деле Маре вовсе не было смешно или хотя бы весело. Да и девицей ее можно было назвать с большой натяжкой, несмотря на то что ляжки ее были перепачканы кровью. Ей было гораздо больше лет, чем казалось неискушенному взгляду. И на самом деле не смех, а гнев разбирал ее.

Олег тоже начал злиться.

– Твои штучки? – спросил он через плечо.

– Это твой конь, – сказала Мара. – Твоя вина, что он тебя не слушает.

– Издеваешься, ведьма? Над князем насмехаешься?

Олег набросил поводья на сук и выхватил из ножен прямой широкий меч. Мара стояла перед ним не шевелясь, если не считать машинального прикосновения пальцев к серьге. Сейчас он видел ее всю, видел глазами, не затуманенными страстным влечением, и не мог не оценить то, как безупречно было отлито ее тело.

– Разве ты князь? – спросила она. – Князья словами на ветер не бросаются. Ты просто мальчишка. Даже коня обуздать не можешь.

Давно уже Олега не называли мальчишкой. От ее слов он испытал странное чувство, в котором поровну смешались негодование и смирение. Он вспомнил, как ее руки насильно притягивали его, задавая ритм и скорость, словно это не он пользовался ею, а она – им. И это было неправильно.

Олег напряг мышцы, готовясь занести меч. Рука не подчинилась ему. Он испытал что-то вроде легкого головокружения оттого, что долго смотрел в черные глаза Мары.

– Руби, – предложила она. – Ты сильный, я слабая. Бей, не жалей.

Он бросил меч в ножны и, оскальзываясь на хвое, пошел к Златогриву. Конь подпустил его беспрепятственно и даже вытянул морду, шевеля волосатыми губами: он как бы извинялся за недавнюю строптивость.

Олег взялся за луку, просунул сапог в стремя и посмотрел на Мару.

– Сколько тебе лет? – спросил он.

– Все мои, – отрезала она.

– Дети есть?

– Нет, – сказала она.

Он легко перебросил ногу через седло и сел, глядя на Мару сверху вниз. Она не знала, чего ждать от него дальше. Она понимала язык зверей и птиц, видела в темноте, заглядывала в будущее и прошлое, отводила глаза и наводила порчу, становилась невидимой или принимала другой облик… и при этом была совершенно беспомощной перед этим мужчиной, потому что совсем не знала мужчин.

– Плохо, – сказал Олег.

– Я рожу, – пообещала Мара, чуть не плача от боязни утратить зародившуюся в ней надежду.

Ведь он не ускакал, хотя она больше его не держала. Он задавал вопросы и что-то решал про себя. Что? Может, заглянуть ему в голову?

Мара подняла руку к серьге, но не взялась за нее, а сделала вид, что поправляет пряди волос, упавшие на лицо.

– Рожать не надо, – поморщился Олег. – Мне мамка для племянника нужна. Прежнюю прогнать пришлось, а одна не справляется. Своевольный сорванец и непоседливый.

– Я справлюсь, – сдавленно произнесла Мара. – Я что хочешь для тебя сделаю.

– Поглядим. Ступай за мной.

– Иду.

Она наклонилась за шкурой.

– Нет, – качнул он головой. – Оставь здесь.

– Как скажешь.

– Смотри, – предупредил Олег, – отстанешь или остановишься, так тому и быть. Второй раз не позову.

– Как скажешь, – повторила Мара.

– Тогда поехали.

Вместо того чтобы пустить коня шагом или хотя бы неспешной рысью, Олег понесся вскачь. Время от времени он оглядывался, проверяя, далеко ли Мара. Но она держалась на одном и том же расстоянии, хотя ей приходилось бежать босой, прокалывая ступни и сбивая пальцы. Ее локти и колени двигались безостановочно и механично, как у деревянной куклы, которую дергают за веревочку. Волосы поднялись дыбом, отброшенные назад. По неизвестной Олегу причине она сделалась гораздо краше, чем при встрече, и словно продолжала хорошеть, расцветая на глазах. Он вдруг понял, что больше не хочет избавляться от нее, но им руководили азарт и желание добиться того, чтобы эта странная девушка выдохлась и крикнула, что сдается.

Но нет, она не собиралась сдаваться. Пробежав не менее версты, она двигалась за Златогривом как привязанная. Ее ладони не были стиснуты в кулаки, как у бегущего мужчины, а были распрямлены и резали воздух с завидной неутомимостью. Когда на пути попадалось препятствие – пень, лежащий ствол, муравейник или даже невысокий куст, – Мара отталкивалась от земли и птицей взлетала в воздух, после чего так же ловко приземлялась и продолжала мчаться дальше.

Олег перестал скромничать и гнал коня в полную силу, причем старался выбирать такую дорогу, чтобы затруднить задачу преследовательнице. То он неожиданно сворачивал в овраг и с разгону взлетал на противоположный склон, то скакал прямиком сквозь папоротники или молодой сосняк, то находил заросли высокой лесной крапивы. Даже прикрытые штанинами, его ноги были исколоты и изранены, тогда как Маре все было нипочем. Оглядываясь, он не замечал на ее теле ни царапин, ни пота. Такая неуязвимость не укладывалась в голове.

Раздосадованный, Олег натянул поводья и остановил коня. Он внезапно понял, что совершенно забыл о необходимости запоминать дорогу и теперь не имеет представления, в какую сторону двигаться дальше.

– Заплутал? – спросила Мара, приближаясь.

На губы ее просилась торжествующая улыбка, но она сдерживала ее, как ребенок, ожидающий похвалы, но делающий вид, что нисколько не гордится своей победой. Златогрив выставил ей навстречу оскаленные зубы, но стоило Маре прикоснуться к его морде, как он тотчас присмирел и даже смущенно фыркнул, давая понять, что вовсе не замышлял никакой каверзы.