Святослав Воеводин - Горислава. Невенчанная жена

– Целый воз под сундуки и лари пришлось отвести. Не поскупился я ни на соболей, ни на жемчуга, ни на злато. Душа у меня широкая, щедрая. Думаю удивить вас, князь, и порадовать. Тебя и дочь твою.

Рогволод, которого начала утомлять эта развязная болтовня, хотел ответить, что лучше отложить смотрины на завтра, чтобы можно было хорошенько разглядеть подарки при дневном свете, когда к помосту подскочил начальник стражи и прошептал:

– Князь, новые гости подъезжают. Скоро у ворот будут.

Рогволод не сразу понял:

– Какие гости?

– Из Киева, князь. Сам Ярополк Святославович пожаловал.

Владимир их не слушал, медленно поворачивая голову по сторонам. Он попытался подпереть бороду кулаком, промахнулся и сделал вид, что просто решил заправить за уши длинные волосы. Рогнеда, заметившая это, презрительно сморщила нос. Рогволоду состояние Владимира тоже не понравилось. Сам он всегда знал меру, чтобы не выставить себя за пиршественным столом посмешищем. Но немедленно принять гостя он распорядился не потому. Приезд Ярополка менял дело. Союз с Киевом представлялся князю более выгодным, чем с Новгородом. Ярополк был старшим сыном Святослава и унаследовал больше.

– Как только прибудет, сразу впускайте, у ворот не держите. – Рогволод быстро потер ладони, издавшие сухое шуршание. – Пусть проводят его в мои покои наверху. Угощения туда снесите, питье. Воды нагрейте. Я его сегодня же приму.

Отдав распоряжение, он поднялся, чтобы провозгласить пир законченным. Поблагодарил гостей, сослался на усталость дочери и свою занятость государственными делами. Если бы он посмотрел в этот момент на Владимира, то, возможно, не поспешил бы с таким решением. В своем желании принять нового гостя Рогволод совсем позабыл про подарки из Новгорода. Уже одно это выглядело в глазах Владимира оскорблением. Когда же он наконец понял, кто и зачем приехал, то ярости его не было границ.

– Зачем брата позвал? – спросил он угрожающе.

Его руки, положенные на стол, сжались в кулаки. Брови Рогволода сошлись на переносице.

– Я волен принимать кого хочу и когда хочу, – произнес он.

– Не привык я, чтобы ко мне относились с пренебрежением. – Владимир уже не проявлял ни малейших признаков опьянения. – И не прощаю такого.

Рогнеда опасливо посмотрела на него, потом на отца. Сейчас только он мог защитить ее от посягательств приезжего красавца-грубияна. Владимир был опасен, как дикий зверь. Можно сколько угодно кормить его с руки, гладить по голове и чесать за ухом, но однажды он рявкнет, оскалится и покажет свою хищную натуру.

– Приехал твой старший брат, князь, – заговорил Рогволод увещевающим тоном. – Не могу же я оставить его за воротами.

– А ты возьми и оставь, – упрямо заявил Владимир.

Гости выбирались из-за столов, не всегда успешно придавая себе вид чинный и достойный. Тех, кому это вовсе не удавалось, подхватывали под руки расторопные слуги. Были средь гостей и такие, что на протяжении пира ждали момента, чтобы обратиться к князю Рогволоду с просьбой, но он держал их на расстоянии неприступной позой и бесстрастным выражением лица. Увидев это, стражники образовали живую цепь, чтобы не подпускать просителей к помосту. Растолкав их, Владимир тоже стал пробираться к выходу из палаты, и его подданные поспешили за ним, усиливая сумятицу.

– Он так посмотрел на тебя, – пробормотала Рогнеда.

– Завтра хмель выветрится, обида пройдет, – отмахнулся отец.

Он ошибался. Обида Владимира была слишком велика, чтобы ее простить.

Терем Рогволода был выстроен в три яруса, соединенных между собою лестницами и переходами с зарешеченными окнами. Обилие народа затрудняло продвижение вниз, куда спешил Владимир, чтобы переговорить с братом до того, как тот предстанет перед Рогнедой и ее отцом. Гнев душил его, хмель туманил мозг. Не раз и не два он позволил себе оттолкнуть знатных мужей, навлекая сердитые оклики. Владимир не трудился оглядываться с извинениями. Когда два гридня попробовали преградить ему путь на ту половину, где хранились княжеские хартии, печати и летописи, он попросту раздвинул их плечами и пошел дальше.

– Там нет выхода, князь! – крикнул ему вслед несчастный стражник, представивший, что сотворят с ним за то, что допустил сюда постороннего.

Владимир резко остановился, развернулся и направился обратно, продираясь сквозь столпотворение в людной палате и парадных сенях, а затем сбежал по ступеням в темный двор, опоясанный рубленой оградой с каменной башней над воротами. Тут стояла та шумная толчея, которой обычно завершаются все многолюдные застолья с обильными возлияниями. Кругом перебирали копытами, трясли гривами и скалили зубы кони, сведенные к крыльцу, чтобы развезти седоков по домам. В неверном свете факелов по земле и стенам метались густые тени, увеличивая смятение. К загородке с отхожими местами выстроилась немалая очередь. Взвизгивали собаки, крутящиеся под ногами, всхрапывали лошади, гремел мужской хохот, звенели женские голоса, как возбужденные, веселые, так и сварливые, бранящиеся.

Пробираясь сквозь толпу, Владимир увидел Ярополка, который спешивался с белого коня, устало свесившего голову до земли. С ним было всего человек десять. Телег и возов не наблюдалось.

Ярополк, передав поводья конюху, направлялся в терем, когда столкнулся с Владимиром. Они вперили друг в друга пронизывающие взгляды и стали поигрывать пальцами, готовясь то ли кулаки стиснуть, то ли за мечи схватиться.

Памятуя, как братья расстались в Киеве, воеводы Ярополка поспешили подступить к своему господину. Вильфрид выставил вперед плечо, покрытое броней. Блуд остался за спиной князя, сверкая глазами из-под низко нахлобученного шлема.

Беловолосый Добрыня и грозный Рагнар, тоже в шлемах и легких латах, тотчас пристроились по обе стороны от Владимира, готовые к любому повороту событий. Дружинники братьев сошлись кругом, обступив вожаков. Замешкавшиеся гости дружно полезли в повозки и на коней, опасаясь, что в случае бучи им тоже перепадет. Стоит засверкать булату и засвистеть оперенным стрелам, как во дворе станет мало места. Стражники терема благоразумно разобрали щиты и заняли позиции на крыльце и вдоль галереи, где имели преимущество над находящимися внизу.

Князь Киевский и князь Новгородский этого не замечали. Их внимание было поглощено друг другом.

– Ты опоздал, – сказал Владимир брату, дергая щекой. – Поворачивай домой. Нечего тебе тут делать. Рогнеда моя.

Ярополк недоверчиво усмехнулся:

– Поэтому ты выбежал из терема как ошпаренный?

– Мы праздновали помолвку, пировали и веселились. Я вышел воздухом чистым подышать.

– Вот и дыши. А меня не замай.