Святослав Воеводин - Горислава. Невенчанная жена

В доме Радимича нравы были не такие строгие, как в княжеском тереме. Рогнеда и Свирид часто убегали в лес без спросу, прихватив туески для клюквы и брусники, что в обилии росли вдоль болот. Порой за ними увязывалась детвора, а потом перестала, боязливо косясь издали. Рогнеда догадывалась, что это Свирид отвадил их, но не возражала. Ей и самой больше нравилось гулять с ним вдвоем. Его влюбленность приятно волновала ее, напоминала о собственных юности и красоте.

Никому не сказав, куда она собралась, Рогнеда спустилась во двор, где Свирид уже дожидался ее с холщовой сумкой через плечо.

– Ты на пастуха похож, – сказала она, смеясь.

– А ты на телицу, – парировал он.

По обыкновению, они воспользовались не воротами, а задней калиткой, через которую слуги ходили на речку стираться и мыться. При появлении врагов ход заваливали камнями, сложенными рядом и успевшими позеленеть с тех пор, как ими пользовались в последний раз. Рогнеда шла впереди, Свирид следовал в двух шагах, чтобы любоваться ее гибким станом. Она знала об этом, и потому поступь ее была особенно легка, а осанка полна достоинства. Но, когда ей стало скучно изображать из себя взрослую княгиню, она крикнула спутнику догонять и сорвалась с места, словно птица, истомившаяся без удалого полета.

Опережая Свирида, Рогнеда стрелой пронеслась через луг, сбежала по тропке в яр и, не переводя дыхания, полезла на косогор. Сначала он бежал почти наравне, а потом начал отставать все сильнее и сильнее, хотя обычно брал верх в таких состязаниях. Взобравшись наверх, она оглянулась. Свирид смотрел на нее снизу-вверх, чем-то напоминая кота, наблюдающего за голубицей на карнизе. Рогнеде стало не по себе.

– Что вылупился? – спросила она, скрывая за грубостью смущение.

– Ты красиво бегаешь, – ответил он непривычно хриплым и низким голосом.

– А ты бегать разучился, – сказала она.

– Да?

– Да! – подтвердила Рогнеда.

– Ладно, погоди же! – пообещал Свирид. – Сейчас увидишь, как я разучился. Не убегай, постой там.

Пожав плечами, она осталась на месте. За холмом, с которого они спустились, были видны крыши городища и сторожевая башня. Облака растянулись по всему небосводу разводами плесени. Тугой ветер был прохладен. Рогнеда поежилась.

– Замерзла? – спросил Свирид, вставая рядом. – Ничего, сейчас согреешься. Побежали через лощину. Кто первый горелого дуба коснется, тот и победил.

Все в округе знали этот дуб, расщепленный молнией. Черная половина его отмерла и торчала во все стороны голыми обгоревшими сучьями, но на другой стороне зелень сохранилась, и жизнь продолжалась как ни в чем не бывало. Отвернувшись от городища, Рогнеда посмотрела в ту сторону. Позавчера деревья стояли совсем еще зеленые, а сегодня лес пошел желтыми и бурыми пятнами. Кусты на взгорке были цвета крови. На равнине не было видно ни людей, ни пасущихся стад.

Внезапно Рогнеде захотелось домой. Она вспомнила, что со вчерашнего вечера у нее во рту не было и маковой росинки. А еще вспомнила, как смотрел на нее отставший Свирид.

– Не побегу, – сказала она капризно.

– Почему? – огорчился он.

– Не хочу.

– Почему? – настаивал он.

– Так просто, – ответила Рогнеда, не зная, как выразить словами то, что чувствовала.

– Испугалась, – решил Свирид. – Боишься, что я первым буду.

– Думай как хочешь.

Рогнеда повернулась, чтобы начать спуск по тропе, которая привела их сюда. Сделав пару шагов, она посмотрела на Свирида. Он стоял на месте и выглядел таким несчастным, что пришлось вернуться.

– Ладно, – сказала Рогнеда. – В последний раз. Следующим летом уж не побегаем. Я буду взрослая совсем. Замуж выйду, наверное.

– Знаю, – буркнул Свирид.

Лицо его стало злым и неприязненным. «Любит», – вспомнила Рогнеда и подтянула платье выше, чтобы заткнуть за поясок фартука и тем самым освободить черевичкам пространство для размашистых прыжков.

– Вперед! – звонко крикнула она.

Низина была не такой гладкой, как при взгляде с возвышенности. То, что представлялось сплошной зеленой поверхностью, на самом деле было густой травой, сопротивляющейся бегущим и скрывающей в своей глубине множество препятствий и коварных ловушек: камней, сучьев, свитых в петли стеблей, кротовьих нор, бугров и промоин. Пользуясь тем, что ноги у него длиннее, Свирид легко вырвался вперед, но вскоре запнулся и упал, пропустив Рогнеду далеко перед собой.

Азарт охватил ее. Придерживая выпроставшийся подол, она припустила с такой скоростью, что Свирид не сразу нагнал ее, а когда это произошло, неожиданно пересекла ему дорогу прямо у него перед носом, вынудив его сбиться с шага, что в конечном счете завершилось новым падением.

– Нечестно! – крикнул он и опять начал настигать Рогнеду.

Ее бег замедляло и платье, и необходимость держать его, вместо того чтобы вовсю работать руками, как это делал Свирид. Она попробовала еще раз загородить ему путь, но он тотчас отклонился в сторону, обходя ее далеко слева. Выходило, что теперь Свирид бежал к дубу не по прямой, как Рогнеда, а спускался по крутому склону, что придавало ему скорости.

Она уже мысленно сдалась, когда Свирид как-то неуклюже запрыгал на одной ноге, а потом не удержал равновесия и покатился кубарем, то исчезая в траве, то появляясь снова. Приободрившаяся Рогнеда полетела дальше стрелой. Когда она уперлась обеими ладонями в морщинистый ствол дерева и обернулась, Свирид еще только ковылял вдали, припадая на ногу, которую, должно быть, подвернул.

Но все было хуже. Когда парнишка добрался до дерева, выяснилось, что он наступил на ржавый наконечник от стрелы и загнал его сквозь подметку в ступню, на манер чудовищной занозы.

– Зачем же ты сюда шел?! – всплеснула руками Рогнеда. – Крикнул бы, что поранился.

– Я кричал, – буркнул он, – но ты не слышала.

– Давай ногу сюда, я стрелу вытащу. А потом придется рубаху рвать на повязку.

– Не, – помотал головой Свирид. – За рубаху мамка ругаться будет.

– Ладно, я от подола оторву, – придумала Рогнеда. – У меня этих платьев и рубах столько, что никто не хватится.

Они сели среди разбросанных по земле желудей, и он выставил перед собой ногу.

– Сапог я снимать буду? – повела бровью Рогнеда.

– Ох, – смутился Свирид и поспешно разулся.

Когда она раскачивала, а потом выдергивала железное жало, он даже глазом не моргнул, показывая, как стойко умеет переносить боль. А когда Рогнеда закончила, привстал, наклонился и поцеловал ее в горячую после бега щеку.

– Этого не надо! – рассердилась она и утерлась рукавом. – У тебя губы слюнявые.

Свирид засопел. Она ловко оторвала ленту по кругу и, морща нос от сырого запаха, оттерла ногу от крови, приложила подорожник и перевязала, предупредив: