Андрей Батуханов - Жонглёр

– Я почти всю жизнь провёл в седле, – при этом упоминании Артур почему-то слегка фыркнул, – поэтому не люблю стоять, сажусь при первой возможности, но с ещё большей охотой – ложусь, когда предоставляется такая возможность. Удивительное утро.

– Согласен, – то удаляясь, то приближаясь, ответил Лёня. – Это редкая возможность поразмышлять, созерцая максимально аскетичную красоту природы. Три элемента: небо, облака и вода.

– «Максимально аскетичная красота», – пробуя слова на вкус, прогнусавил англичанин. – Красивое сочетание. Позволите мне его использовать в своих записях.

– Буду только рад, – щедро угостил корреспондент корреспондента.

– А горизонт?

– Что горизонт? – не понял Фирсанов.

– Вы сказали, что три элемента, а горизонт – четвёртый.

– Конец одного и начало другого, всего лишь связующее звено, оно принадлежит обоим и не может существовать отдельно, хотя и не лишено особого мистического смыла.

– И не возражайте мне! Но вы пишете, молодой человек! У вас слишком образная речь и набита рука на эффектные формулировки.

– Под давлением неоспоримых фактов, вынужден признать – пишу, – полушутя сознался Фирсанов, – но кто ж не занимается этим в молодости? Пройдёт она, пройдёт и тяга к перу и бумаге.

– Не всегда и не со всеми. Я, например, набивал руку в письмах к матери, когда был на Кубе, в Индии и Судане. Сейчас снова в дороге. Африка ждёт. У вас какая-то необычная гимнастика. Замечаю в ней мотивы любимой мной Индии. Да и мышечный каркас у вас не силового профиля.

– Эти упражнения для гибкости, – ответил Леонид и поразился специфичной наблюдательности Уинстона.

– И охота вам заниматься тем, что не имеет прямого практического воплощения?

– Вот тут я с вами не соглашусь! – воскликнул Леонид.

В два шага он оказался у тонкого бортика, ограждающего палубу, встал на руки, сделал несколько «шагов» вдоль, а затем, зажав неширокие перила, сильно откинул тело в сторону воды. Слабый женский вскрик прервал демонстрацию силы. Кто-то из ранних пташек всё-таки выпорхнул на «волю». Леонид мгновенно оказался за столиком англичанина и даже развалился с невинным видом.

– Впечатляет, – солидно подтвердил женскую реакцию Артур. – Скажите, а я могу достичь такой же ловкости?

– Но это же «не имеет прямого практического воплощения»? – поддел бывшего кавалериста Леонид.

– Согласен, вы меня поймали. Признаю свою неправоту. Ну так как?

– Как у нас говорят: «Терпенье и труд, всё перетрут». Если вы рассчитываете на результат через два дня, то и не стоит начинать, а если проявите упорство, то через несколько месяцев почувствуете изменения в мышцах.

– Многообещающе. Вы можете меня научить, Лео? Позвольте мне вас так называть.

– Конечно! Но смогу лишь дать вам базовые упражнения, которые вам придётся слегка видоизменять под себя конкретно.

– Но надеюсь, с вашей помощью?

– До конца путешествия – не вопрос!

– Когда сможем приступить? – проявил неожиданную настойчивость Смит.

– Завтра с утра вас устроит?

– Безусловно!

– Тогда на этом месте, в тот же час. А теперь простите – водные процедуры.

– Простите, что задержал, – извинился Артур, чуть привстал в кресле и снова коснулся полей головного убора.

За обедом в общей столовой Артур появился в неизменном чёрном костюме, сменив колониальный шлем на котелок. Он нашёл Леонида глазами за столиком в зале и без тени сомнений направился к нему.

– Не помешаю? – всё же поинтересовался Смит.

– Вы первый, кто скрасит одиночество моего путешествия, – следуя церемонности английских комплиментов, ответил Фирсанов.

Уинстон сел в кресло, а на другое положил шляпу. Теперь было понятно истинное предназначение котелка – огромные залысины, стремящиеся на затылок, прорезали его огромный лоб, уничтожая шевелюру. Леониду нестерпимо захотелось причесать свои густые русые волосы, но он только запустил туда пятерню, якобы приводя их в порядок и незаметно подёргал их. Всё было в порядке, держались как вбитые.

– Надеюсь, вы не мизантроп или отшельник в паранойе? – заулыбался англичанин, растекаясь по креслу напротив.

– Может и хотел бы им быть, но тогда влетит от батюшки?

– В смысле?

– Торговля и мизантропия вещи не совместные.

– Ах, вот вы о чём? Торговать или скупать едете?

– Пока только разведать. Понять потребности тамошнего рынка.

– На чём специализируетесь? – профессионально стал вести допрос журналист. Леонид подсобрался, у него мелькнула мысль: «А не разведчик ли он, часом?»

– Слышали, что там имеется большой спрос на кирки, мотыги, лопаты и другой скобяной товар. Всё-таки лихорадка.

– Да, золото и алмазы не одному человеку перевернули мозги, – заметил Артур и кинулся поедать обед, принесённый стюардом. К этому делу он подходил по-английски педантично, поэтому полностью сосредоточился на содержимом тарелок. Фирсанов внутренне перекрестился и обрадовался, что рот у Уинстона был на некоторое время занят. Только он произнёс про себя молитву и потянул первую ложку в рот, как Смит огорошил его вопросом: – Вот только не пойму, зачем торговцу скобяным товаром такая гимнастика?

Надо было срочно придумывать что-то правдоподобное.

– Так это вроде наказания.

– Что именно? – не понял Артур. – Поездка? Торговля? Или что-то ещё?

– В православных монастырях каждому монаху даётся работа, которую он обязан выполнить и не имеет права отказаться. Это называется урок или послушание. Так вот, если хотите это моё послушание. В ранней молодости, – безудержно принялся врать Леонид, – влюбился я в венгерскую циркачку. До умопомрачения. И сбежал за ней из дому. Несколько лет колесили с цирком по городам Европы, даже у вас в Лондоне, Портсмуте и Эдинбурге бывали. Сумасшедшая любовь. – Лёня распалялся в своём вранье всё сильней и сильней. Он понимал, что его несёт, но остановиться не мог и даже в экстазе закатывал глаза. – И чтобы не сидеть на шее у любимой, придумал номер и ездил за ней, как проклятый.

– История в русском романтическом стиле? И каким боком в это приключение влезли скобяные изделия?

– Раз сорвался, сломал ногу. Пока лечил, цирк поехал дальше. Когда я их догнал, в её сердце стойку на руках уже делал другой акробат. Неприятная, но всё-таки стабильная привычка. Известно – голод не тётка, пирожка не поднесёт. И пришлось, почти год назад, поджав хвост, возвратиться домой к отцу. Тот поворчал-поворчал, взял с меня слово, что продолжу я семейное дело, и принял назад. И вот я здесь.

– Первым классом?

– Как говорят в России: лопни, но держи фасон! Русский купец иначе не может.

– А что в цирке делали?

– Сначала, что придётся, потом, что доверят, а позже жонглировал и работал номер силовой акробатики.