Ирина Кашкадамова - Лабиринт для черного пса

Таннес одобрительно похлопал меня по плечу. Больше не останавливаясь на инциденте, мы поспешили дальше. Уже никто не препятствовал, чтобы я шёл впереди. Притаившись за углом помещения с отдыхающей женщиной, мы пропустили вперёд двух жриц, мирно беседующих о пропорциях какого-то раствора. Словно мыши, мы прошелестели за ними, не привлекая внимания. Они вошли в большое помещение и тут же скрылись в боковом проёме. Страшно уже не было. Азарт и предвкушение тайны переполняло, они вели вперёд. В одном из тёмных закутков стояла большая клетка. Я даже сразу не разглядел, что в ней. Прошёл бы мимо, но слабый, жалобный скулёж привлёк моё внимание. Как по сердцу когтем прошёл. Я всмотрелся в клетку. Там кучей рыжеватого меха лежала псина, мёртвая, вокруг холодные тельца щенков. Но один слабо поскуливал, поднимая вверх свою мордаху. Даже не переглянувшись, мы с Таннесом рванули к клетке.

Сидонец вскрыл клетку. Я тут же взял на руки щенка. Это тёплое маленькое тельце… Как он выжил? Как вообще могли оставить его умирать в храме те женщины? Как они могут быть такими чёрствыми? Малыш мордочкой потянулся ко мне, как к чему-то тёплому.

Я обнял его, прижал к себе. Я слышал, как стучало его маленькое сердечко. Тор протянул мне тряпку, успел что-то снять из своего одеяния. Я-то одет в одну хламиду. Сделав обвязку, я вложил туда щенка, согревая его своим теплом. Он там тихо бурчал, пригреваясь, его мордашка елозила по моему телу, видимо, сосок искал, чтобы наесться. За мамку меня принял. В этом холодном доме Мёртвых мне привелось встретить существо, рвущееся к жизни.

– С собой берём, пошли, – шикнул на нас, разомлевших над малышом, Аэрроп. – Вперед, зайчики, вперёд. И по сторонам смотрите, детёнышу еда нужна.

Прячась в нишах, прижимаясь к стенам, мы двинулись дальше. Так мы добрались до большой центральной лестницы, ведущей наверх, в храм. Большая лестница сделана из белого мрамора имела тяжеловесную, но красивую балюстраду, вся чистая и светящаяся. По ней спускались двое. Невысокий престарелый мужчина лет пятидесяти, состоятельный, занимающий высокое положение в обществе, о чём говорил его сиреневый гиматий. Его спутница или, скорее, сопровождающая местная жрица, высокая дородная, красивая. Она разговаривала с таким достоинством, которому могли позавидовать даже богини.

– …Пойдёмте, я покажу вам, и вы увидите всё сами…, своими глазами.., – говорила она мужчине.

Спустившись, они скрылись в одной из ниш, за приоткрытой дверью.

Пока никого не было, я по лестнице поднялся почти на пролёт.

– Геш, вернись, – шикнул мне Тор. – Мы приведения ищем. Наверху их точно нет.

Таннес между тем следом за жрицей и её гостем юркнул в ту же нишу, припал глазом к приоткрытой двери. Мы с Тором последовали его примеру. Оказаться в храме Экаты и не сунуть нос в её тайны – себе бы никто этого не простил. Любопытство бы потом заело.

В помещении много народа. Прибывший мужчина что-то вещал, но сквозь общий гвалт разобрать невозможно. Жрицы радостно прыгали и хлопали над головой. А так хотелось дослышать, чему они так радуются.

– Совсем без мозгов, – шикнул на нас Аэрроп. – Нас сейчас по вашей милости здесь и сцапают.

– Прячься, – услышали мы тревожный шепот Аминтора и, как две испуганные пичуги, отлетели от двери в спасительную тень ниш.

Рядом, по железной лестнице, почти что такой же, как та, по которой мы вошли, спускались ещё жрицы. Одна оказалась такая хорошенькая, симпатичная, а другая ну вылитая моя мать, такая же высокая, статная, с прямой спиной и величественной осанкой. Я даже присел от неожиданности. Тьфу, не мама оказалась, просто местная жрица…

– Похоже, выход на другую сторону, – прошептал Тор. – Пошли.

И мы пошли и вылезли под чистое ночное небо.

Над нами ярко светила полная луна, это же надо так подгадать, чтобы лезть в храм Тёмной богини в полнолуние. Хотя именно при ней мы, скорее всего, и встретим приведения, если они есть.

Мы двигались, прячась в тени мощного забора, отделяющего некрополь от остального мира. Вокруг стояли вековые деревья, стволы их в один обхват не обнимешь. Это священная роща вокруг города мёртвых. Интересно, такой монолитный забор возвели вокруг покойников, чтобы отсюда никто не вышел? Пока же ничего вокруг не говорило о наличии приведений. Похоже, что нам всё же придётся идти в некрополь. Да есть ли эти приведения вообще?

Что-то я уже начинаю сомневаться. Видимо, Маржику всё же придётся год в рабах походить. Внутри всё злорадно захихикало. Другом Маржик мне никогда не был – так, приятель. Многих его взглядов на жизнь я не только не разделяю, но и брезгую. Осторожность, выжидание, выглядывание – это совсем не про меня, да и женщины мне всегда нравились, очень нравились, в отличие от мальчиков.

Забор заканчивался вереницей арок. А я думал, забор сплошной и в некрополь ведут тяжёлые ворота. Если бы в некрополе жили привидения, они бы спокойно передвигались везде и никто бы их не сдерживал.

Вытянув голову, я заглянул во внутрь. Пусто, нет никого и ничего, ни живых людей, ни мёртвых.

Луна своим серебряным блеском освещала город мёртвых. Лунный свет отражался от надгробных камней, памятников почему-то нет.

«Может, здесь хоронят только жриц?» – подумалось мне.

В некрополе нет деревьев, ничто не закрывало мёртвым небо. Звёзды и луна нависли над могилами. Такое высокое тёмное небо, безграничное, притягательное… Оно было всегда и будет всегда, люди под ним рождаются, живут и умирают. Их нет, а небо есть, и свет от луны играет на их могилах.

Что-то меня на софистику потянуло.

Кругом росли цветы, жёлтые в лунном свете. Асфадели. Вот они луга асфадели. Цветы колышутся от дуновения ветра. Разрослись так, что напоминают море. Кусты, напоминающие острова… и надгробия – рифы.

Всё это земли храма, сюда можно попасть только через него или священную рощу Экаты, с южной стороны.

– Привидений нет, – разочарованно протянул Таннес. – А я думал, хоть механизм какой будет.

Наш живчик первый пробрался в Некрополь, продолжая оглядываться по сторонам. Всё ещё надеялся. Мне же хватило одного взгляда, чтобы оценить всё: и как тут тихо и спокойно, и что, кроме нас, никого здесь нет, и что всё наполнено тихим умиротворением. В такой благости не упокоенные жить не могут.

Таннес пружинисто скользил между надгробиями, он чем-то напоминал дикого рыжего кота с поднятым в боевой стойке хвостом и нахлобученной на голову мягкой шапкой без козырька. Самостоятельный такой важный котик, я даже хмыкнул от одной такой мысли.