Альберт Сенин - Миссия из прошлого

Голову Леонида украшал изящно сделанный шлем, скрывая от посторонних глаз его яйцеобразный лысый череп. Рыжим огнём горели на лице усы и тщательно ухоженная борода. Его можно было бы назвать красивым, если бы не глаза. Глаза – прищуренные, холодные, безошибочно выдавали его истинную сущность – убийца. А он и был убийцей. Леониду нравились сражения, нравилось то напряжение в мышцах, то чувство, когда взбудораженная кровь мощными толчками идёт по венам, и тот опьяняющий восторг, когда враг повержен, упал, а меч с хрустом входит в его тело, крушит кости и режет, рвёт на части ещё живую податливую плоть. Вот это последнее ощущение и нравилось ему больше всего на свете. Вид крови, резаных ран, а также дикие вопли ужаса и боли, приводили Леонида в подлинный экстаз. Он буквально упивался болью и страданиями поверженных врагов. Он всегда лично пытал захваченных пленных, а раненных врагов любил добивать быстрыми, давно отточенными ударами, после которых смерть была неизбежной, но долгой и мучительной. И врагу можно сказать везло, если, не вынеся страшных криков и стонов, кто-нибудь из сердобольных подчинённых Леонида не добивал его прямым ударом меча в сердце. И даже сейчас, эта улыбка доброго, радушного дядюшки, с которой он шёл навстречу Гамилькару, больше походила на оскал страшного, кровожадного дикого зверя, готового растерзать тебя при твоей малейшей оплошности.

И Гамилькар, ожидая улыбающегося Леонида, нисколько не обманывался относительно его истинных чувств и намерений. Он скорее поверил бы ядовитой гадюке, чем Леониду.

Гамилькар, в свой черёд, тоже огляделся. Нет, ждать, когда на близлежайших холмах появятся остальные участники погони, нельзя. Нельзя ни в коем случае. Это верная гибель. И как ни силён и грозен Леонид, но он должен убить его. И причём, как можно быстрее. Выбора у него нет! Только так! И даже погибнуть в схватке он не может, вернее, не имеет на это право! Ибо без него умрёт и Элисса, и он не сдержит своей клятвы спасти её. А он дал эту клятву ей, её отцу и самому себе. И гореть ему в аду, если он не сдержит своей клятвы. Нет, он должен только победить.

Гамилькар резко выпрямился. Высокий, широкоплечий, с узкой талией и со спокойным гордым лицом – он был красив в этот миг высокого отречения. Его тёмные глаза горели огнём любви и… и жаждой сражения, чтобы в настоящем бою доказать своё право любить и быть любимым. И в них не было страха перед судьбой, только твёрдая решимость сражаться до конца.

Не ожидая, когда Леонид подойдёт ещё ближе, Гамилькар стремительно бросился ему навстречу и первым нанёс удар. Этот порыв несколько удивил Леонида, нисколько не сомневавшегося в исходе предстоящей схватки (то есть в своей собственной победе), но, тем не менее, он легко парировал удар меча, направленный ему в голову, и тут же ответил серией молниеносных выпадов, после которых Гамилькар едва не потерял свой меч. Леонид был опытнее, искушённее в подобных схватках, да и, к тому же, намного сильнее физически. Гамилькар сразу почувствовал это. Он устал, очень устал. Его израненное, измученное тело давно требовало отдыха, но он не сдавался. Ярость и страстное желание победить удвоили его силы и, под насмешливым взглядом Леонида, он вновь поднял меч и перешёл в атаку…

Вскоре противники разошлись и, тяжело дыша, начали медленно ходить по кругу, внимательно наблюдая друг за другом. Каждый из них ожидал того короткого, неверного момента, когда противник расслабиться, допустит оплошность, пусть даже самую маленькую, и можно будет довершить бой одним единственным точным ударом. Ожидание затянулось. Леонид не выдержал первым, и его меч начал новую пляску смерти.

Гамилькар, с трудом отразив мощные удары Леонида, сам перешёл в наступление. Один из его выпадов оказался удачным – остриё его меча прочертило кровавую полосу на правой ноге Леонида, чуть повыше бронзовых поножей. Леонид скривился от боли и пошатнулся. Гамилькар возликовал и усилил натиск. Надо закрепить успех, победа близка… Но внезапно его меч провалился куда-то в пустоту и, тотчас же, сильный удар локтём в затылок потряс его до основания. «Вот и всё…» – мелькнуло у него в голове. Он как сомнамбула сделал ещё несколько шагов вперёд, а затем, словно потеряв все свои силы, медленно опустился на колени. Темнота в глазах, странная слабость во всём теле – Гамилькар утратил всякую связь с реальностью: кто он, где он, что с ним… Неясные образы кружились вокруг него, чьи-то лица мелькали перед затуманенным взором, но он никак не реагировал на них. Он находился в полной прострации. И вдруг, совершенно неожиданно, откуда-то издалека, из самых глубин подсознания, пришло имя – Элисса… Элисса. Элисса! Через мгновение это имя вернуло ему память и дало новые силы. Гамилькар быстро открыл глаза и с силой выбросил правую руку вперёд. Остриё его меча попало точно между двумя пластинками доспехов Леонида и с лёгкостью вошло глубоко в плоть…

И Леонид, ещё секунду назад наслаждавшийся видом поверженного противника, уже готовился было, взяв меч обеими руками, нанести сверху последний удар, не сразу и понял, откуда вдруг взялась эта странная, режущая боль в животе, которая с каждым мгновением всё усиливалась и усиливалась. Силы враз оставили его, а мир вокруг начал стремительно темнеть и гаснуть. Уже ничего не понимая, он сделал один шаг назад, затем безвольно зашатался и, по-прежнему держа меч обеими руками, начал быстро падать вперёд. И уже в падении его меч достиг таки своей цели, пронзив правый бок Гамилькару, и заставляя новоявленного победителя упасть на землю рядом с побеждённым.

Прошло несколько минут. Застонав от боли, Гамилькар, ругая свою беспомощность, медленно поднялся. Правый бок горел как в огне. Зажав рану рукой, Гамилькар подошёл к лежавшему на спине Леониду и выдернул свой меч из его живота. Тело Леонида несколько раз дёрнулось и замерло навсегда. Гамилькар устало посмотрел на своего грозного врага, затем отвернулся от него и посмотрел на север. Бледные красные всполохи на горизонте говорили о том, что город всё ещё горит, но самое главное – остальных преследователей пока что не было видно. «Может быть, они потеряли нас?» – мелькнула у него в голове успокоительная мысль. Но Гамилькар, покачав головой, тут же отбросил её – шансов на это было слишком мало. Ему и Элиссе, по-прежнему, грозила смертельная опасность.

Нет, времени терять больше нельзя. Опираясь на меч, Гамилькар с трудом доковылял до Элиссы. Глаза девушки по прежнему были закрыты – она так и не пришла в сознание. Гамилькар с беспокойством посмотрел на её прекрасное лицо, и уже хотел было нагнуться, чтобы попытаться поднять её, как, вдруг, странная слабость навалилась на него и он, медленно оседая, упал на землю рядом с девушкой…