Альберт Сенин - Миссия из прошлого

– Это понятно. Но в чём конкретно это выражается, – не сдавался Сергей. – Поясни.

«Вот же пристал, как репей», – беззлобно ругнулся Владимир и, показушно тяжело вздохнув, сел на кровать. Делать нечего – отвечать придётся, всё равно ведь не отстанут, черти. Вон даже Юрий уши навострил, эх, горе-археологи…

– Этнос, как коллектив людей, – неспеша начал Владимир,– всегда противопоставляет себя другим, таким же коллективам – этносам, строя отношения с ними по принципу: мы – они. В старости внутренние связи, спаивавшие этот коллектив в одно единое целое, рвутся и у людей теряется ощущение единства, чувство локтя со своими соплеменниками. Это особенно характерно для фазы обскурации. Люди, если можно так сказать, меняются в худшую сторону, все пороки человечества выходят у них наружу. Безудержный эгоизм, трусость, предательство, жестокость и вероломство, распущенность и безверие – вот что становится знаменем эпохи. Такое вы немного ощутили на себе, когда после распада СССР пришла демократия и капитализм. Честность, принципиальность, патриотизм и прочие атрибуты высокой морали стали враз не нужны, высшим мерилом успеха стали деньги. И не важно каким путём они были заработаны! Убийствами, вымогательством, воровством, торговлей своим телом и душой – без разницы! Нет денег – ты лох, неудачник, быдло и, наконец, просто дурак! Везде беззаконие и коррупция… Народ сам по себе, а правительство с кучкой олигархов и ненасытной армией чиновников сами по себе. И доверия к друг другу у них нет. Видили такое у нас? – Дождавшись дружных кивков Сергея с Юрием, Владимир грустно усмехнулся и продолжил: – И то, что творилось и твориться у нас сейчас только цветочки, всё может быть гораздо хуже. Пассионариев становится слишком мало, чтобы определять нравы в обществе; их даже не хватает для защиты от внешних врагов. Верить никому нельзя. Предадут, оболгут… Доходит порой даже до того, что своих надо опасаться больше, чем иноземных врагов. В государстве начинаются внутренние распри и им нет конца. Этнос губит сам себя. И как говорится в Библии: «и встанет брат на брата, а сын на отца». Кровь начинает литься рекой… А если к внутренним рапрям добавить ещё целенаправленную агрессию соседей и природные бедствия: засуху, наводнения, истощение полей и так далее, то – гибель неизбежна. Сразу скажу – не всем этносам удаётся пережить эту страшную фазу, фазу обскурации.

Поясню. Этнос, в некотором смысле, можно сравнить с человеком. Сможет ли мужчина, которому сорок или, пусть даже, пятьдесят лет постоять за себя? Я думаю, да! А если ему семьдесят или все восемьдесят? Силы безвозвратно ушли и былая мощь сменилась дряхлостью, а здоровое некогда тело разъедают всевозможные болезни: «барахлит» сердце, отказывают печень и почки, плохо видят глаза, не ходят ноги. Так и у старого этноса – идёт закономерный распад единого некогда организма. Таков закон природы: всё что рождается когда-то – неизбежно умирает. Вечного ничего нет.

Вот вам простой пример. Римская империя имела прекрасно организованную военную машину. Многочисленные, хорошо обученные и вооружённые армии защищали её от любой агрессии извне. Но постепенно, вместе со старением римского этноса, я имею в виду население именно Аппенинского полуострова – италиков, боеспособность легионов стала падать, а, вдобавок к этому, возникла ещё одна крупная проблема – трудность с комплектованием армии. Римляне просто не хотели воевать. Кому это было надо и зачем? Знать утопала в роскоши и искала наслаждений в изысканных обедах, тонких винах, красивых женщинах, в противоестественных пороках и разврате, а разорявшиеся италийские крестьяне – основа досели непобедимых легионов – пополняли ряды люмпен-пролетариата, но, отнюдь, не армии и жаждали только одного: бесплатного хлеба и зрелищ, мерзких и жестоких. Но пока Римская империя сохраняла регулярную армию, она жила. Ведь не секрет, что регулярная армия сильнее необученного ополчения, пусть даже состоящего из молодых пассионариев, рвущихся в бой. И римляне громили находившихся в фазе подъёма готов, даков, маркоманов и иудеев. Пусть с большими трудностями и потерями, но громили. И так продолжалось до 378 года, пока в страшном сражении под Адрианополем с восставшими готами римляне не потеряли свою последнюю кадровую армию. Император Валент и сорок тысяч воинов остались на поле боя. Эти ужасные потери уже нечем было компенсировать и последующие римские императоры были вынуждены вместо римлян набирать в войска всё больше и больше варваров, которым Рим и империя были не очень-то и нужны. Враги не простили ослабевшим от старости римлянам их былого величия. Их просто физически истребили, вместе с греками и населением бывших карфагенских колоний в Северной Африке. Лишь немногочисленные остатки этих народов вошли в состав других, более молодых этносов, пережив кошмар двух столетий прошедших после падения Рима. А вот Восточная Римская империя уцелела и всё потому, что по её территории прошёл новый пассионарный толчок и там появился новый этнос, который мы называем византийцы. И византийцы полностью прожили свой срок отпущенный им природой – почти полторы тысячи лет, до 1453 года, а затем исчезли уступив место другому этносу – современным туркам.

Владимир глубоко вздохнул и продолжил:

– А что было у нас, на Руси в фазе обскурации, когда пришли монголы? Неприкращающиеся усобицы, вражда между отдельными княжествами, а не только между князьями с их дружинами. Черниговцы враждовали с киевлянами; это именно они взяли Киев на щит в 1204 году и разграбили, да так, что город не оправился и к нашествию Батыя. Суздальцы громили рязанскую землю, и каждый радовался любой беде соседа. И к концу горестного тринадцатого столетия, помнили ли рязанцы, суздальцы, полочане, новгородцы, волыняне и другие о единой Руси, ощущали ли себя единым народом или всё это осталось только в прошлом, в ветхих листах древних рукописей да в головах летописцев? В час беды никто не пришёл на помощь соседу – все сражались и умирали по одиночке.

Тяжело это признавать, но боеспособность русских войск в тринадцатом веке падала, несмотря на увеличение численности. Доказательством может служить разгром на реке Калке и последующие бои с монголами. Гордые слова князя из древнерусских былин: «Родился ли на земле и ходит ли под солнцем тот человек, что смог бы подчинить себе силу нашу?» – увы, остались в далёком прошлом. Вместо храбрых, отважных и дисциплинированных воинов появились тихие обыватели, которым не нужны ни ратные подвиги, ни дальние походы. И их с годами становилось всё больше и больше. В обскурации смелость сменяется трусостью, великодушие – жестокостью, стойкость и мужество – предательством и вероломством, а любовь к Родине – шкурничеством и близоруким эгоизмом.