Говард Пайл - Приключения Робина Гуда

– Наш милостивый господин и повелитель король Гарри должен узнать о том, как попирается его закон и как презирает его власть банда преступников. А что до предателя жестянщика, то, когда я его поймаю, повешу на самой высокой виселице в Ноттингемшире, – сказал шериф и приказал своим слугам и вассалам собираться в Лондон, на встречу с королем.

В замке Шерифа началась суматоха, все забегали туда-сюда, в кузницах Ноттингема до поздней ночи мерцали огни, потому что все кузнецы в городе ковали и чинили оружие для шерифовой охраны. Два дня шли приготовления, и лишь на третий все было готово к отъезду. Ясным утром отправились они из Ноттингема на Фосс-уэй, а оттуда на Уотлинг-стрит. Ехали они два дня, и вот впереди показались шпили и башни Лондона. Толпы зевак глазели на движущуюся по дороге процессию, сверкающую оружием, щеголяющую яркими перьями и парадными одеждами.

В это время король Генрих и королева Элеонора давали прием, на который собрались дамы в шелках, атласе, бархате и золотой парче, доблестные рыцари и нарядные придворные.

Туда и прибыл шериф, и его подвели к королю.

– Дозвольте обратиться с просьбой, – молвил шериф, опускаясь на колено перед государем.

– Что у тебя за дело? – спросил король.

– О добрый господин мой и повелитель! – произнес шериф. – В Шервудском лесу, в добром нашем графстве Ноттингемшир, поселился наглый преступник по имени Робин Гуд.

– И в самом деле, – ответил король. – Слухи о его делах достигли даже наших королевских ушей. Это дерзкий и наглый плут, хотя, должен признать, притом он славная душа.

– Но послушайте, о милостивый повелитель мой, – снова заговорил шериф. – Я направил к нему человека, честного дюжего парня, с бумагой на его арест, с вашей королевской печатью, но он избил посланника и выкрал бумагу. Он убивает ваших оленей и грабит ваших подданных даже на больших дорогах.

– Вот как? – в гневе воскликнул король. – И чего же ты от меня хочешь? Приехал сюда с большим отрядом воинов и слуг, а жалкую шайку мошенников в собственном графстве захватить не можешь, хотя у них даже нет кольчуг на груди! Разве ты не шериф мой? Разве не действуют в Ноттингемшире мои законы? Разве не можешь ты сам справиться с теми, кто нарушает закон и вредит тебе и твоему графству? Ступай прочь отсюда да хорошенько поразмысли. Сам придумай, как поймать преступника, а меня больше не тревожь. И постарайся как следует, шериф, ибо я хочу, чтобы законам моим подчинялись все подданные, а если ты не способен этого добиться, то ты более не шериф. Разберись с этим делом сам, говорю я тебе, или несдобровать тебе вместе с этими подлыми ворами в Ноттингемшире. Наводнение сметает не только мякину, но и зерно.

С тяжелым сердцем ушел шериф прочь, горько сожалея о том, что показал королю свою свиту. Весь обратный путь шериф был задумчив и озабочен. Ни словом не обмолвился он ни с кем, и никто из его присных не посмел заговорить с ним. Все мысли шерифа были о том, как захватить Робина Гуда.

– Ха-ха! – неожиданно воскликнул он, хлопнув себя рукой по бедру. – Ну конечно! Скачите во весь опор, добрые мои товарищи, надо как можно скорее прибыть в Ноттингем. И запомните мои слова: еще до полуночи этот плут Робин Гуд будет упрятан в ноттингемскую тюрьму.

Что же придумал шериф?

Как ростовщик по одной вытаскивает из мешка серебряные монеты, проверяя, не фальшивы ли они, так и шериф перебирал одну за другой разные идеи, словно бы ощупывая каждую, и во всякой находил изъян. Наконец вспомнил он о том, что нрав у Робина Гуда отчаянный и потому он нередко осмеливается приходить даже в пределы Ноттингема.

«Если бы удалось мне заманить Робина поближе к Ноттингему, где проще будет его найти, – размышлял шериф, – то, ручаюсь, я схватил бы его так крепко, что никогда бы он уже не вырвался».

И тут его осенило: если он объявит большое состязание лучников и назначит хорошую награду, то Робин Гуд не устоит против соблазна и придет на стрельбище. Именно эта мысль и заставила его воскликнуть: «Ха-ха!»

Благополучно вернувшись в Ноттингем, шериф немедленно отправил гонцов на север и на юг, на запад и на восток, чтобы объявить по городам и весям о большом состязании лучников, куда приглашался всякий умеющий натянуть тетиву большого лука. Наградой объявлена была стрела из чистого чеканного золота.

Весть о состязании дошла до Робина, когда тот был в Линкольне, и он сразу поспешил в Шервудский лес. Там Робин созвал своих товарищей и обратился к ним с такими словами:

– Слушайте, добрые мои друзья, какие вести принес я вам сегодня из Линкольна. Наш приятель, шериф ноттингемский, объявил, что устраивает состязание для стрелков, и разослал по всей стране гонцов, а наградой назначил золотую стрелу. Хотелось бы мне, чтобы один из нас выиграл этот приз: и оттого, что награда хороша, и оттого, что предлагает ее наш милый дружок шериф. Возьмем же луки наши и стрелы и пойдем на состязание, потому как знаю наверняка, что веселая это будет забава. Что скажете, молодцы?

Первым заговорил юный Дэвид Донкастерский:

– Прошу, выслушай, что я скажу тебе, предводитель. Я только что был у нашего друга Идома в «Синем кабане» и там слышал кое-что про это состязание. От Ральфа Шрама, человека шерифа, Идом узнал, что подлый шериф уготовил тебе ловушку и более всего желает увидеть тебя среди стрелков. Не ходи туда, предводитель, я доподлинно знаю, что шериф хочет заманить тебя в капкан! Оставайся лучше в лесу, чтобы не постигло нас всех большое несчастье.

– Да, – молвил Робин, – ты умный парень и знаешь, когда навострить уши, а рот держать на замке, ты быстро постигаешь премудрости лесной жизни. Но можем ли мы допустить, чтобы люди сказали, будто шериф ноттингемский испугал Робина Гуда и полторы сотни лучших в Англии стрелков из лука? Нет, друг мой Дэвид, твои слова заставляют меня только больше жаждать этой награды. Как там говорит наш славный болтун Суонтолд? «Вспыльчивый сожжет себе рот, а дурак, что глаз не раскрывает, упадет в яму». Смысл этих слов в том, что на хитрость надо отвечать хитростью. Пусть часть из вас оденутся монахами, часть крестьянами, часть бродячими ремесленниками и нищими, но пусть у каждого на случай нужды будут добрый лук и меч. Что до меня, то я стану сражаться за золотую стрелу, и, если добуду ее, мы повесим ее на ветвях нашего раскидистого дуба себе на радость. Как нравится вам моя затея, славные друзья?

– Добро! Добро! – с жаром вскричали все его товарищи.

Прекрасное зрелище являл собою Ноттингем в день состязания. Вдоль зеленого луга у городской стены одна над другой стояли рядами скамьи – для рыцарей и дам, для эсквайров и их супруг, для богатых купцов с женами. Только людям высокого звания дозволено было сидеть на этих местах. В дальнем конце арены стояли кресла, украшенные лентами и гирляндами цветов, – для шерифа ноттингемского и его супруги. Арена была шириною в сорок шагов. С одной стороны ее стояла мишень, с другой – шатер из полосатой ткани, над которым развевались разноцветные флаги и вымпелы. Внутри стояли бочки с элем, из которых мог пить всякий стрелок, желающий утолить жажду.