Рой Фланнеган - Лесной кавалер

Когда сумерки сгустились, индейцы остановились на ночлег. К левой щиколотке Истер привязали ремень, другой конец которого обмотали вокруг ствола молодого деревца. Костров не разводили. Вождь протянул девушке кусок кленового сахара. Она села, прислонившись к дереву, и не заметила, как заснула.

Истер проснулась от чьего-то легкого прикосновения и стала вглядываться в темноту. Она чувствовала, что рядом, совсем близко, кто-то есть. В угольной черноте ночи не было видно ни неба, ни даже ствола дерева, у которого она сидела. Накрапывал мелкий дождь, неподалеку слышалось дыхание спящих монакан. Кусок кленового сахара так и остался у нее в руке, она попробовала его, и это окончательно ее разбудило.

Ощущение, что она не одна, снова вернулось к ней. До ее напряженного слуха долетел еле различимый шорох, а потом внезапно чья-то сильная рука зажала ей рот, а другая обхватила за плечи.

— Не двигайтесь! — шепнул знакомый голос.

Усак! Она сразу успокоилась, ее охватило чувство, близкое к восторгу. По его приказу она бесшумно сняла с себя верхнее дорожное платье, он набил его листвой и травой и положил на землю у дерева. Затем поднял длинную палку, вложил один се конец ей в ладонь, за другой взялся сам и медленно, дюйм за дюймом, пошел вперед.

Им потребовалось не меньше часа, чтобы отойти от лагеря индейцев на пятьдесят ярдов.

— Из вас получилась бы неплохая скво, — наконец сказал Ланс.

И тут ото всех перенесенных горестей девушка разразилась слезами.

— Усак… Усак… — всхлипывала она.

Он обнял ее за плечи, пытаясь успокоить.

Немного спустя, когда небо на горизонте посерело, предвещая близкий рассвет, они двинулись дальше. Ланс привел девушку к ручью, они вошли по колено в воду и двигались вперед по его руслу, не оставляя следов.

— Я же почти голая, Усак! — истерично рассмеялась Истер.

— Зато, слава Богу, живая! — ответил от. — Здесь неподалеку была поляна, а на ней — старая заброшенная хижина. Если, конечно, ее не сожгли индейцы.

К рассвету они добрались до хижины, и Ланс уничтожил их следы на песчаном берегу ручья. Найдя в доме старые оленьи шкуры, он устроил девушке постель, и она забылась счастливым сном.

Когда она проснулась, он спал на полу. Не желая его будить, Истер лежала, думая о случившемся. Ее дом разрушен, и вместе с ним исчезло ощущение безопасности. И вот она здесь, в лесной глуши, без пищи и одежды. Быть может, ее ждет смерть. Но ей почему-то не было страшно.

За стенами хижины шел дождь. Крыша протекала, и звук падающих на пол капель разбудил Ланса. Он открыл глаза и улыбнулся Истер.

— Мой наряд никуда не годится, — грустно сказала она.

— Вы замерзли, — ответил юноша вставая. — Потерпите немного, сейчас я разожгу огонь.

Она, как зачарованная, следила за ним. Ланс оторвал от балки полоску сухой кедровой коры, скатал ее в шарик, посыпал порохом, положил на полку ружейного замка и спустил курок. Шарик задымился, а через минуту в очаге весело пылал огонь.

— Индейцев можно больше не бояться, — сказал Ланс, заметив ее тревожный взгляд. — Я следил за ними, пока вы спали. Они прошли западнее, и уже не станут возвращаться. Монаканы сейчас сами боятся погони, и даже бросили часть награбленного. Там, в углу, мешок муки и немного соли.

Она помогла ему собрать дрова и пучки травы для починки крыши. Затем он взял ружье и вышел за дверь. Истер едва успела сообразить, что осталась одна, как раздался выстрел и Ланс вернулся, держа в руках молодую дикую индейку.

Два последующих часа оба были очень заняты. Она готовила птицу, а он чистил хижину и чинил крышу. Закончив с этим, юноша соорудил в углу узкую койку.

— Вам придется привыкать спать без удобств, — сказал он. — Мы слишком далеко от… от… — Он запнулся.

Она промолчала. На огне жарилась индейка, на углях пеклись лепешки.

— Надо раздобыть побольше мяса, — заметил Ланс. — Ас остальным нам просто повезло.

— Я думала о вас, — вдруг сказала Истер, — но считала, что вы на пути в Лондон.

— Но вы же сами побеспокоились о том, чтобы мне не позволили отплыть, — нахмурился Ланс. — Вы сообщили Беркли, а тот принял меры.

— Что вы имеет в виду? — удивилась она.

— Но даже хорошо, что я не попал в Англию, — пожал плечами Ланс. — В противном случае вы бы уже стали скво.

— Я не понимаю, о чем вы, Усак?

— Ложитесь, — ответил тот. — Прежде чем я выведу вас отсюда, вам необходимо хорошенько выспаться.

— Я ни одной живой душе не говорила о вашей поездке! — со слезами на глазах заявила Истер. — Вы должны верить мне!

Он не ответил.

Дождь за стенами хижины не утихал.

Надо было найти лодку, чтобы отвезти девушку назад, на плантации, и поручить ее там чьим-нибудь заботам. Но чьим? В Виргинии царил хаос, и безопасных мест просто не осталось. Лишь он один сможет прокормить и защитить ее.

Истер снова уснула. Он подбросил дров в огонь и подошел к двери. Дождь лил как из ведра. На берегу ловил рыбу большой черный медведь. Зверь опускал лапу в воду и выбрасывал на песок зазевавшихся рыбешек.

Ланс взял ружье и прицелился прямо из дома. Уже собравшись нажать на курок, он вспомнил о спящей девушке. Выстрел разбудит и испугает ее. Он взял нож и томагавк и, закрывая ладонью замок ружья, вышел на дождь, притворив за собой дверь. Ему не удалось уложить медведя первым же выстрелом, и разъяренный зверь бросился на охотника.

Ланс отбросил безнадежно намокшее ружье и взялся за топор. Когти огромной лапы рассекли воздух в каком-то дюйме от лица юноши, но тот мощным ударом томагавка раскроил зверю череп. Покончив с этим, он оглянулся… и застыл в изумлении. В двух шагах от него стояла Истер.

— Вы? — вскричал Ланс.

— Вы не ранены?

— Ранен? — нахмурился он. — Почему я должен быть ранен?

— А почему вы не застрелили его, а дрались с ним, как… как дикарь?

— Я стрелял, но неудачно, а на дожде ружье не перезарядить.

— А если бы он сбил вас с ног?

— Меня?! Я не малое дитя.

— Я так боялась за вас!

— Мне очень жаль. Идите, пожалуйста, в хижину. Да, захватите мое ружье и хорошенько его просушите.

Она без лишних слов повиновалась.

Медвежья туша доставила им много хлопот. Они вдвоем еле дотащили ее до хижины на сооруженных Лансом из стволов молодых деревьев импровизированных салазках. Зверь принес им столь необходимые мясо, сало и теплую шкуру.

Истер не занималась раньше подобной работой. Спина у нее ныла, руки покраснели и опухли, но с губ не слетело ни слова протеста. Но в конце концов туша была разделана, мясо заготовлено впрок, вычищенная шкура сохла у очага.

— Если завтра опять польет дождь, — заметил Ланс, — ручей может выйти из берегов. Я очень рад, что индейцы не добрались до этой хижины. Когда-то ее построил для себя Дик Поттс. И, слава Богу, построил на совесть! — И он рассказал ей о страшной смерти Поттса на плантации Керлз-Нек. — Бэкон тогда просто рассвирепел, — продолжал Ланс, — а потом присоединился к собравшимся в Мершантс-Хоуп и согласился принять командование отрядом.