Емельян Ярмагаев - Приключения Питера Джойса

Жилистому, тощему, как грабли, Питеру ничего не сделалось. Он остался такой, как был. А на мисс Алису, к примеру, жалко было смотреть: ощипанный цыпленок, да еще лупоглазый. Но не видать, чтоб пережитое хоть немного ее укротило. Встретила меня — и сразу:

— О чем задумались, Бэк? Вспоминаете, как втроем одного пирата одолели? Вот, подкрепите свои могучие силы.

Смотрю — протягивает сухарь. Не стал я ломаться, взял сухарь и живо обратил его в муку своими жерновами. Все как-то стали проще, точно корабль сделал нас равными, да и впрямь всем досталось почти что одинаково. Навестил я больного Генри в его каюте — за ним ходил слуга Ален Буксхинс, — а Генри и говорит:

— Вытащи меня из этой конуры, Бэк, сделай милость. Так хочется посмотреть на Америку!

Молил он и просил, пока мы с Аленом не подхватили его под руки и не вытащили на шкафут. Тут как раз туман разошелся, повеяли всякие прекрасные запахи, взошло солнце, и увидели мы, что за островами и берегами начинается какое-то новое море, уходящее к горизонту, и Питер объяснил, что это не море, а залив Албемарл и что он, Питер, уже побывал здесь на острове Роанок. Мне не до того было: сухарь мисс Алисы только раздразнил аппетит, да и все на корабле согласно мыслили в этом направлении, и капитан распорядился починить единственную оставшуюся у нас после урагана шлюпку и спустить ее на воду. Желающих съездить на берег оказалось так много, что пришлось кинуть жребий. Попал в шлюпку и я.

Как сейчас помню высокий облупленный кузов флейта, от которого мы впервые за полтора месяца оттолкнулись веслом. Боже, до чего он опостылел! Хотелось прыгать и смеяться, хотя от голода коленки дрожали и в глазах стояли радужные круги. Ну, ладно, плывем мы между двумя островами, а их много тянется вдоль берегов, и видим, что на берегах такие невиданные дубы, каких в Англии не растет нигде. Джойс и говорит:

— Смотрите: голубые цапли!

Туча этих птиц поднялась из тростников и чуть не все небо закрыла. Мы разинули рты.

— Да это что, — говорит Питер. — Здесь, в Виргинии, тьма куропаток, бекасов, вальдшнепов, голубей — их можно просто палками сшибать в часы перелета. Индейки огромные, лопаются от жира — я охотился за ними у водопадов.

— А нельзя ли сейчас? — робко говорит Том Бланкет (брюхо свое он здорово растряс в пути).

Питер улыбнулся и предложил потерпеть еще немного. Тут как раз мы выплыли из протоки между двух островов, и открылась картина, которая точно сошла с моего голубого блюда. Представьте себе отдаленный берег — не берег, а сплошной лес — просвета не видать, и все такие могучие деревья, прямо у воды растут. Между берегом и островами снуют лодки странной формы, точь-в-точь как на моем блюде: с сильно загнутым носом и кормой: у одних — в виде головы цапли, у других — какого-то зверя. И в этих лодках действительно сидят мужчины с перьями на головах. Глазам я не поверил, честное слово! А кругом, в воде, рыба так и кишит, и играет — помереть мне на месте, если вру. И что они делают, индейцы эти? Ловят рыбу таким странным способом: натягивают луки, опускают в воду конец стрелы с веревкой, нацеливаются — бац! При мне одна пара этих ловцов вытащила громадную рыбищу фунтов на десять, потом заметила нас, налегла на весла и ну удирать к берегу. Другая команда голышей, наоборот, повернула челн носом к нам и подплыла вплотную. Лица у них ничего себе, приятные, только половина лица выкрашена синей и белой краской, на лбах какие-то завитушки, глаза черные, сверкают как угли, и волосы тоже черные, скатаны на головах в узлы.

Питер поднял как-то по-особому руку и что-то сказал на ихнем наречии. Они вроде бы поняли. Посидели, подумали. Один и говорит по-английски:

— Твоя есть Длинна Ножи? Иенгиз?

Питер им объяснять, а мы на рты показываем: голодны, дескать. Тот, кто постарше, взялся рукой за нос нашей лодки, повернул его и на берег указал. Мы поплыли, куда указано, а эти молодцы впереди. Причалили мы, видим: горят костры, вокруг них вялится рыба и сидит женщина с ребенком. Наши попутчики что-то ей сказали, и она пригласила нас сесть. Потом сняла крышку с громадного глиняного блюда, что лежало на угольях, и от блюда дух пошел такой, что у меня мигом рот слюнями наполнился. Достала каждому из нас по ломтю какой-то рыбы — белой, жирной, сочной. Не могу вам передать, как нежно любил я в этот момент индеанку и всю Америку! Ем, а на Бланкета мне смех глядеть. Проповедник совсем позабыл, что хотел дикарей в христианскую веру обращать, смиренно так благодарит индеанку и кусок за куском в рот отправляет.

Короче сказать, мы не то чтоб наелись, но сил прибавилось, и порешили, что гребцы отвезут на корабль рыбу и вернутся за нами, а мы двинем дальше по берегу поискать, нет ли где поселений белого человека. Сторговали рыбу очень выгодно — за обломок ножа, что нашелся у одного из гребцов. Индейцы и давай наваливать рыбу в шлюпку, только для гребцов осталось место. Шлюпка ушла. Мы поблагодарили и пошли по берегу.

Сентябрь, а все цветет, только кое-где в листве вспыхивают огненно-желтые пятна да паутина в воздухе летает. Идем по лесу — дубы, буки, вязы неслыханной высоты, орешник раскидистый, сосна белая, черная, красная, кедры красные — виргинский можжевельник, как объяснил Питер, и сассафрас; корни этого растения, он сказал, как целебные, идут в Англии по двадцать шиллингов за фунт, так что на нем одном разбогатеть можно. А из ствола одного дуба можно вырезать брус сторонами в два с половиной фута и футов шестьдесят длиной, вот как! Что нас больше всего удивляло, так это дикий виноград. Он оплел буквально все кругом, все деревья перевил, и лозы его кое-где тянулись прямо по земле, а темные гроздья винных ягод, совершенно спелые, вялились на солнце под листвой почем зря — ешь не хочу. Что за щедрая земля!

Бланкет призвал нас преклонить колени и вознести хвалу богу за все это благополучие, но Питер упросил его сделать это как-нибудь в другой раз, потому что мы здесь все-таки не дома и можно нарваться на неприятность. Так оно и вышло.

Скоро показалась река, как обещал Питер, и тут нас поразило обилие устричных раковин на ее берегах. Их были кучи, прямо кучи, и Питер пояснил, что их принесло морским приливом, который поднимается вверх по рекам. А в реке, под ее откосами, брызгались и вертелись в воде какие-то хвостатые твари; некоторые были похожи на выдр и ондатр, встречающихся у нас в Англии, но не в таком страшном количестве. Потом нам попался ручеек, и все мужчины замерли на месте: берега его сверкали от изобилия золотых крапинок… Золото! Бросив мушкеты, мы все, с Томом Бланкетом во главе, кинулись к ручью, а Джойс стоит и хохочет: