Ф. Ван Вик Мейсон - Серебряный леопард

Дым от очагов, расположенных по обоим концам главного зала замка Сан-Северино, затруднял дыхание, ел глаза. У Герта Ордуэя они слезились. Холодный послеполуденный ветер с Апеннин, казалось, выгнал из замка все весеннее тепло. Яростные порывы трепали матерчатые занавеси, прикрывавшие очень узкие незастекленные окна – по существу, бойницы для лучников.

Ветер громко шуршал тростником, разбросанным по каменному полу зала, флаги-гонфалоны графа Тюржи, его сыновей и их главных вассалов трепетали от внезапных порывов. Все леди отчаянно дрожали, несмотря на плотные платья и тяжелые шерстяные плащи.

У обеденного стола Герт позаботился занять место непосредственно за спиной своего господина. Молодой саксонец приближался к двадцати годам и считал, что уже слишком взрослый, чтобы разносить кубки. Однако поскольку паж его господина утонул, у него не оставалось выбора… К тому же кто-то должен быть наготове, если невзначай возникнет небольшая ссора. Герт не терял бдительности. Яркие блики то и дело вспыхивали на его волосах от света факелов, вставленных в железные канделябры. Факелы немилосердно трещали и добавляли копоти к дыму из очагов, плывущему по главному залу.

Стол Т-образной формы, составленный из многих досок, помещенных на козлы, совсем недавно был расставлен для трапезы. В плохую погоду зал использовали для физических упражнений.

Герт внимательно рассматривал лица сидевших за этим праздничным столом, во главе которого поместился седобородый граф Тюржи. Леди Розамунда, как всегда спокойная, но с интересом наблюдавшая за всем происходящим, занимала место справа от него.

Молодой саксонец довольно усмехнулся. В казармах оруженосцев пронесся слух, который произвел настоящий фурор: этой, не имевшей ни единого пенни женщине предоставили место, которое обычно занимала леди Аликс. Справа от Розамунды восседал сэр Робер, мускулистый, стройный сын графа Тюржи. Он бесстрастно запихивал пищу себе в рот и говорил только односложно. В начале обеда разговоров вообще было мало. Раздавались лишь звуки усердного жевания, чавканье да порою громкая отрыжка.

Сэр Тустэн, пользовался при еде кинжалом, то и дело отрезая кусок жареного мяса, который он затем перекладывал свободной рукой на ломоть черствого хлеба. Рядом с ним сидел сэр Хью, старший сын сэра Тюржи. Дальше – как всегда оживленная леди Бланш, а за ней безземельный рыцарь, который поклялся в преданности Сан-Северино в обмен на оружие, доспехи, строевую лошадь и содержание. Следующей по порядку сидела смуглолицая леди Элинор, а возле нее украшенный безобразной родинкой знатный дворянин, который имел небольшое феодальное владение в районе Салерно.

Слева от графа Тюржи сидела его дочь Аликс. Ее светло-голубые глаза покраснели от дыма. У всей компании дым вызывал кашель. За Аликс, с удовольствием наблюдая, как та самым деликатным образом слизывает со своих пальцев густой соус, занимал место бывший граф Аренделский.

Слева от Эдмунда быстро набивала едой рот скромная и голодная супруга заезжего вассала. При этом щеки ее раздувались, как у белки. Она намеренно не обращала внимания на капитана из охраны замка. Этот неотесанный и грубый человек без левой руки жадно набрасывался на мясо и вино.

Таким образом, все общество было поглощено процессом набивания ртов. Многочисленные яства вносили в зал мрачные темнокожие сарацинские рабы. Довольно часто кто-нибудь из стражников бросал кость или кусок жира через плечо, вызывая шумную грызню среди любимых охотничьих собак, как обычно присутствовавших в обеденном зале. Лишь немногие из них держались в стороне, зализывая раны, полученные в то утро во время охоты на кабанов.

Какой длинный день, подумал саксонец. Вначале он сопровождал своего господина во время охоты на дикого кабана в густых дубовых и ореховых лесах у подножия холмов. Затем участвовал и вместе с сэром Хью и сэром Эдмундом в поездке вниз по долине к месту строившейся на горном перевале, ведущем в Четраро, сторожевой башни.

Герт ничуть не удивился, заметив, как леди Аликс подала знак Алену отрезать крылья и ножки у фазана. Когда он это сделал, она набросилась на тушку с непосредственной деловитостью голодной простолюдинки. Следовало ожидать, что и на нежном округленном подбородке леди Розамунды заблестят капли растопленного жира – без этого не высосешь мозг из говяжьей кости, искусно расколотой перед очагом рабом с грустными глазами.

По сигналу своего господина Герт подбежал к деревянному чану и зачерпнул чашу горячей воды. Он предложил ее леди Розамунде, которая приняла ее и прополоскала рот. Повернувшись, она вполне элегантно выплюнула через плечо воду на пол, застланный камышом.

Наконец знатные люди, наполнив до отказа желудки, слизнули последние капли жира со своих пальцев и расстегнули широкие пояса. Затем вложили в ножны свои кинжалы…

При особенно сильном порыве ветра граф Тюржи кивнул своему оруженосцу и приказал ему поправить плащ, прикрывавший его искалеченную руку. Затем граф повернулся к дочери.

– Когда же ты, ленивая девочка, – с упреком сказал он, – изготовишь, наконец, покрывало от ветра, которое ты обещаешь закончить со дня святого Михаила?

Аликс потупила взор.

– Прошу прощения, сэр. На следующей неделе оно будет закончено, – ответила она и бросила искоса взгляд на широкоплечего Эдмунда де Монтгомери; он привлекал внимание дам, несмотря на отсутствие каких-либо украшений и простую коричневую тунику.

И вдруг через заваленный объедками и забрызганный стол Хью обратился к Розамунде:

– Позвольте узнать, миледи, что вы почерпнули из проповедей отца Ордерикуса в Песто?

Англо-норманнская девушка с надлежащей скромностью опустила глаза.

– Слова этого святого человека были очень трогательны и вдохновенны, милорд, и я удивлена, что вы до сих пор не носите такой же красный крест, как сэр Тустэн и мой брат. – На вспыхнувшем лице Розамунды промелькнула легкая, но вызывающая улыбка. – Возможно, я ошибаюсь? Наверное, вы просто еще не слышали о призывах святого отца выступить против неверных?

Эдмунд бросил на сестру тревожный взгляд. Чума ее побери за бестактные замечания! За прошедшие несколько дней она, конечно, должна была узнать, что темноволосые сыновья графа Тюржи на ножах друг с другом, поскольку оба хотели обрести крест, но один из них должен был остаться, чтобы охранять Сан-Северино. Правда, папа Урбан Второй посулил неприкосновенность собственности отправившегося в поход крестоносца. Но само собой разумеется, что на неспокойной земле Италии найдется немало никому не подчиняющихся людей. Считая себя проклятыми без надежды на спасение, они не постесняются наброситься на слабозащищенную крепость.