Ф. Ван Вик Мейсон - Серебряный леопард

Кубки снова были наполнены. Отхлебнув вина, Боэмунд устремил проницательный взгляд на одноглазого ветерана.

– Что сказал бы граф Сан-Северино, если бы я попросил вас кое-что разведать для меня?

На изуродованном лице констебля промелькнула невеселая улыбка.

– Думаю, милорд, он ругался бы как бешеный, лишившись констебля. Однако вассал не может отказать в просьбе своему сюзерену.

– Я не хотел бы доставлять кому-либо неприятность. Но вы, милорд Дивэ, именно тот человек, который сможет осуществить трудную и опасную миссию, имеющую целью узнать подлинные намерения императора по отношению ко мне. – Боэмунд подмигнул сэру Хью, и все вокруг дружно захохотали. – Я сомневаюсь, – продолжал он, – что наш союзник Алексей Комнин действительно простил, что мы штурмовали Корфу, Авлону и Дураццо.

Епископ Жирар подавился ехидным смешком.

– Не в большей степени, чем вы простили Алексея за то, что он нанял венецианцев в помощь своим туркополам, чтобы изгнать вас из Кастории.

– О раны Божьи! – мгновенно вскипел Боэмунд. – Как вы посмели упомянуть Касторию? Разве я виноват, что наши местные властители разбежались как зайцы?

Рейнульф из Принципата подался вперед, готовый встать между герцогом и не в меру веселым и ничуть не испугавшимся прелатом.

– Осторожнее, Жирар! Не слишком рассчитывай на свое церковное облачение и на тонзуру.

Его перебил жесткий голос сэра Тустэна:

– Милорд герцог, могу я внести предложение?

– Пошел прочь! Чего таращишься, как проклятая одноглазая сова! – взревел Боэмунд.

– Думая о вашем посольстве в Византию, я вспомнил о знатном человеке, находящемся сейчас, – продолжал ветеран, – в Сан-Северино. Он не только говорит и пишет на французском и латинском языках, но также, – Тустэн сделал паузу, чтобы усилить впечатление, – располагает широкими, если и не превосходными знаниями греческого языка.

– Ну? И что из этого? – фыркнул Боэмунд фиц Танкред, побледнев.

– Следует ли мне напоминать вам, – невозмутимо продолжал одноглазый ветеран, – что воздух

Константинополя часто оказывается смертоносным для… ну, посетителей из непопулярных владений? Предположим, что мне, вашему единственному эмиссару, случится испить из отравленной чаши или откусить не того граната на каком-нибудь византийском празднике? Кто же тогда станет собирать сведения относительно наилучшего пути для вашей армии? – Он сделал еще одну паузу. – Или выполнять какие-либо другие ваши поручения?

– Хм, вы в чем-то правы… – Боэмунд откинулся всем своим грузным телом на спинку кожаного кресла, которое затрещало в знак протеста. – Ну и кто же этот парень? Такой знаток языков не может быть знатного происхождения, – заключил он.

– Милорд герцог, – поспешил с ответом ветеран, – это не кто иной, как победитель во вчерашнем единоборстве.

– Рыжеволосый англичанин? – удивился Боэмунд. – Покарай меня Бог, если бы я мог себе представить, что этот парень получил достаточное образование, чтобы сосчитать до пятнадцати! – Заблестевшие глазки Боэмунда пронзали ветерана подобно клинкам кинжала. – Это правда?

– Как и то, что я стою здесь перед вами, милорд. Однако этот иноземец весьма стыдится своих знаний, достойных неблагородного писаря.

– Вероятно, я все же не пошлю его в Византию. Но он может оказаться полезным во время похода как переводчик. – Боэмунд расплылся в любезной улыбке. – Иди же, попроси его немедленно явиться. И прими мою благодарность, друг Тустэн.

Вскоре сэр Эдмунд де Монтгомери был оторван от того блаженного состояния, в котором пребывали он и Аликс, прогуливаясь рука об руку по зеленым, усыпанным цветами берегам кристально-чистого ручейка.

Увидев сэра Тустэна, Эдмунд поинтересовался соколиной охотой.

– Жалею, что не сопровождал вас, – учтиво сказал он. – Обожаю это занятие.

– Поохотились успешно, добыли дюжину уток и, возможно, вдвое большее число цапель и зайцев, – с удовлетворением сообщил ветеран, но тут же сделался серьезным. – Милорд герцог желает немедленно переговорить с вами, – сказал он уже более жестким тоном. – Это может пойти вам на пользу.

Боэмунд, перебирая толстыми пальцами свою редкую каштановую бородку, внимательно разглядывал огромного мускулистого человека, вытянувшегося перед ним.

– Я слышал, сэр Эдмунд, что вы свободны от присяги, – произнес он после некоторого раздумья, – и поэтому можете принять предложение, которое я собираюсь вам сделать. Действительно это так?

– Так, милорд герцог.

– Тогда вы должны присягнуть мне на верность. Затем, если я приму такое решение, вы будете сопровождать нашего мудрого и доверенного друга, сэра Тустэна, в его деликатной миссии в Византию. Необходимо восстановить… мои отношения с императором. – Боэмунд бросил холодный взгляд на епископа из Ариано, предостерегая его от упоминания Кастории. – Я должен определенно знать, какой прием меня ожидает, когда я буду у ворот столицы Алексея Комнина.

Эдмунд попытался заговорить, но герцог предостерегающе поднял широкую руку.

– Мне известно, что вы лишились богатства, и я готов включить вас в особый отряд знатных людей, которые охраняют во время боя мое личное знамя. Как один из их числа, вы, разумеется, получите свою долю добычи. Далее я хотел бы…

– Ваша светлость немного ошибается, – вставил-таки Эдмунд. – С прошлого вечера я уже больше не безземельный. Я стал сеньором Лукано.

Боэмунд разразился типичным для него хрюкающим смехом:

– Лукано! Вы считаете этот разросшийся свинарник владением? У меня на службе вы завоюете владения во сто крат большие. – Затем, нахмурившись, герцог спросил, принес ли Эдмунд присягу старому Тюржи.

– Еще нет, милорд.

– Хорошо, что вы не связаны с ним службой. Ну, и каков же ваш ответ, сэр рыцарь? – Широкая улыбка осветила круглое лицо герцога, отмеченное множеством небольших сине-багровых шрамов.

– Да говорите же! – выпалил лысый Рейнульф. – Насколько я помню, немногие молодые рыцари удостаивались такой чести…

Эдмунд растерянно переводил взгляд с епископа из Ариано на Ричарда из Принципата, затем на сэра Тустэна, которого он считал своим ближайшим другом в этой чужой стране. И вдруг перед его мысленным взором возник образ Аликс де Берне. Аликс! Что, если еще до того, как носители креста отбудут в Бари, граф Тюржи даст свое согласие?… Ведь его будущий зять снова стал знатным лицом с собственным владением, правда очень маленьким. А теперь он сможет быстро расширить это первоначальное владение, как это сделал сам граф Тюржи и многие другие норманнские авантюристы…

– Давай же, давай, молодой сэр, – поторопил его Жирар из Ариано, поглаживая большой, серебристо-золотой крест, висевший на его облачении из мягкой коричневой шерсти. – Соглашайся! Неумно с твоей стороны заставлять ждать законного государя.