Ф. Ван Вик Мейсон - Серебряный леопард

Все больше и больше франков, оседлав лошадей, готовилось к наступлению, когда Пейн Певерел взмахнул красно-черным знаменем Нормандии, а Ричард из Принципата поднял штандарт герцога Боэмунда.

С ближайшей гряды холмов турки наблюдали это возрождение мощи франков. Простые смертные никогда не смогли бы так быстро оправиться! Для неверных это были дети шайтана, наделенные нечеловеческой силой.

Теперь вызов мусульманским ордам бросили объединенные силы Вермандуа, Фландрии и фламандцы герцога Готфрида.

Военачальники Кылыдж Арслана не представляли себе, что силы, против которых они сражались целый день, могли возродиться. Турки не были готовы к тому, что эти непостижимые норманны нападут на их тылы, зажав вражеские войска между двумя христианскими армиями. Поэтому сыны пророка потерпели поражение и десятки тысяч неверных погибли. Они отчаянно сражались, взывая к Аллаху, но все равно несли огромные потери.

Герт Ордуэй не представлял себе, что наступит день, когда он обессилеет. Однако сейчас он больше не мог поднять на свое плечо «Мстителя Пенды». Железная Рука, истекавший кровью от раны в боку, никогда раньше не думал, что его рука может дрогнуть, – ведь именно благодаря ее неустанности и мощи он и получил свое прозвище. И все же прежде чем всадники в белых одеждах в панике бросились бежать, он понял, что силы его иссякли.

Ближе к закату наступил час страшного возмездия. Плененных турок заставили пасть на колени, чтобы обезглавить их взмахом секиры или меча. Часто слишком усталые победители, не тратя силы на взмах меча, просто перерезали им горло. Горячая, затоптанная земля была залита кровью последователей Красного Льва.

Именно византиец Феофан отметил, что бойцы отряда действительно оказались крепким орешком. Когда среди закругленных холмов, возвышавшихся за равниной Дорилеума, уже не было видно никаких турок, не менее двенадцати выживших воинов откликнулись на звуки рога сэра Эдмунда, который держал возле своих губ Герт Ордуэй. Прихрамывая, забрызганные кровью, они потянулись к знакомому знамени, волоча за собой мешки, раздувшиеся от добычи.

Итало-норманнские сержанты сообщили, что в последний раз видели сэра Арнульфо, когда он вылезал в окружении врагов из-под убитого коня. Эдмунд приказал Герту Ордуэю, Тораугу и сэру Этельму, несмотря на сгустившиеся сумерки, отправляться на его поиски.

Тошнотворно-сладкий запах крови и разбросанные повсюду куски тел и внутренности привлекли большие стаи питающихся падалью птиц. Планируя с высоты вниз, эти отвратительные создания раздирали трупы, в большом количестве усеявшие равнину. К тому времени норманны уже повсеместно обобрали их.

Всегда практичные, они сначала снимали с мертвецов кольчуги, забирали оружие. То есть забирали то, что даже в течение всей своей жизни не могли надеяться приобрести во владениях своего законного государя. Затем они грабили мертвых офицеров-сельджуков.

Раненые и умирающие жалобно взывали о помощи и пощаде. Но никто не обращал на это внимания. Только отдельные монахи и священники, покачиваясь от усталости, терпеливо исповедовали одного упавшего крестоносца за другим.

От раненого противника, разумеется, избавлялись, как только удавалось его обнаружить. Вне зависимости от его мольбы или предложений выкупа. Для многих обедневших эсквайров или безземельных рыцарей было просто несчастьем, что они не знали языка неверных и не понимали их щедрых предложений. Многие из них могли бы несказанно обогатиться с помощью тех, чьи головы они рубили с таким энтузиазмом.

Сэра Арнульфо из Бриндизи они обнаружили живого и невредимого. Он стоял, опираясь на турецкого жеребца в прекрасной попоне и улыбался. Увидев соратников, он слабо помахал им закованной в сталь рукой.

– Я подсчитал, милорд, что сегодня я убил двадцать два неверных, и я молю Бога, чтобы он позволил мне поразить их еще больше. Но он не может этого сделать, пока кто-нибудь не поможет высвободить мою ногу.

«На Помощь! На помощь!» – доносился со всех сторон один и тот же слабый призыв. Бывший граф, казалось ему, столетия назад выкрикивал эти слова в замке Агрополи. Никогда больше сын Роджера де Монтгомери не будет чувствовать себя таким обессиленным и таким истощенным.

Он распорядился посадить сэра Арнульфо на кобылу с одной стороны, а для противовеса с другой стороны пристроить сержанта-викинга Сигурда, потерявшего сознание от сильного удара по голове.

Крики о помощи продолжали раздаваться в быстро сгущавшихся сумерках. Непослушными ногами Эдмунд переступал через павших франков и мусульман, чьи руки и ноги торчали под самыми невероятными углами. Их кровь образовала огромное блестящее озеро.

На древке одного копья слабо раскачивался порванный вымпел. Крупный, светловолосый сэр Этельм, приподнявшись, указал на него, хотя при его ранении ему не позволяли даже шевелиться. Эдмунд узнал изображение на вымпеле – голову черного вепря на красном фоне. Вместе с Гертом и другими неранеными спутниками они стали разгребать окоченевшие тела, обходя павших или умирающих лошадей, пока не обнаружили барона Дрого из Четраро почти в бессознательном состоянии. Его левая нога была придавлена серым боевым конем.

Эдмунд стащил со своего зятя шлем и узнал его красивое лицо. В последний раз он видел его искаженным ненавистью на зеленом лугу под Сан-Северино. Бедро ломбардца было сломано, к тому же он получил глубокую рану в правое запястье. В полузабытьи барон Дрого продолжал звать на помощь.

Дрого, должно быть, отчаянно бился в одиночестве, поскольку больше никаких франков – ни мертвых, ни раненых – вокруг не было. Его огромный кулак продолжал сжимать рукоятку сломанного меча.

Появились еще какие-то рыцари из частей Вермандуа. Один из них, Роже из Барневилля, весьма известный капитан с огромным крючковатым носом и выдающимся вперед подбородком, слез с коня.

– Я приехал, – объявил он на грубом гасконском диалекте, – чтобы найти тело доблестного бойца, брата короля Франции.

– Приветствуем вас, – вымолвил Эдмунд, – сэр Дрого еще дышит. С помощью Непорочной Девы, надеюсь, он выживет и снова будет разить идолопоклонников.

Огромной и разнообразной была добыча, обнаруженная в лагере Кылыдж Арслана: усыпанное драгоценными камнями оружие, посеребренные кольчуги, седла с золотой и серебряной инкрустацией, сотни прекрасных лошадей, верблюды, мягкие ковры, шелковые одежды, коробки с пряностями и множество странных золотых инструментов, о назначении которых можно было лишь гадать.

А между тем разбитые подданные султана разбрелись во все концы, распространяя легенды о мощи франков. В результате этих страшных слухов свежие армии сельджуков, двигавшиеся к Дорилеуму сочли более благоразумным повернуть и искать пристанища в широких долинах, что раскинулись за горами вокруг Никеи.