Алексей Сергеев - Стерегущий

«В первом котле перебиты трубки. Котел выведен из строя. Машина пробита, парит, не держит огня, дымит. Угольная яма разворочена, наполняется водою. Турбина от динамо-машины не успевает откачивать. Вода залила пороховые погреба, подачи снарядов нет. Обе 47-мм выведены из строя. Посмотреть, что с минным кормовым…»

«Довоевались, значит, до ручки, — закрыл книжку Алексеев. — Э-эх, машина, машина!»

Множество мыслей теснилось сейчас в его голове. «Светлый ум человека, его гений изобрел машину, чтобы облегчить труд человека. А вышло вон что. На убойные надобности машину приспособили. А машина не хочет такого употребления. Вот и отомстила за себя». Чуткое ухо уловило за бортом «Стерегущего» какие-то звуки. Насторожившийся Алексеев сразу признал вкрадчивую скороговорку миноносцев, подходивших к «Стерегущему». Было слышно, как за их винтами бурлила вода.

«На буксир хотят, что ли, взять?» — мелькнула в голове страшная догадка, и, уходя от нее, он изнеможенно откинулся к машине.

Василий Новиков и Бабкин, с трудом держась на ногах, прислушивались, как за железной дверью стучали и орали японцы, тщетно стараясь проникнуть в машинное отделение. Потом на верхнем покрытии прошуршали шаги, осторожные, опасливые. Еще через мгновение по крыше машинного отделения пробежало несколько человек, легко, вприпрыжку, как обыкновенно бегают матросы под требовательным офицерским взглядом. С потолка на Василия Новикова посыпалась обгоревшая краска. Звуки шагов переместились к двери и там заглохли.

В дверь забили прикладами. Когда грохот ударов прекратился, гортанный голос прокричал:

— Матлозы, отклейтесь! Есть сдацца! Плениться есть холосо!

Закусив губу, Новиков достал из подсумка новую обойму, вложил в винтовку. Бабкин, со штыком наперевес, подвинулся ближе к двери. Было слышно, как за нею трусливо топтались на одном месте; потом возня прекратилась, громко прозвучала резкая команда. Бабкин взглянул на Новикова.

— Я открою и закрою, а ты зараз бей всю обойму.

Бабкин с силою, чтобы сбить стоявших у входа, рывком раскрыл дверь, повременил, пока Новиков выстрелил шесть раз подряд, снова захлопнул дверь и быстро заложил ее куском железа. За дверью громко и болезненно закричало сразу несколько голосов.

Новиков стремительно перезарядил трехлинейку. Им владела необычайная ярость. Он снова придвинулся к двери и стал рядом с Бабкиным, готовый стрелять, колоть, бить прикладом.

В то же самое время нарастающий шум над головой заставил Игнатия Игнатова прислушаться. Должно быть, японцы чем-то занялись у люка. Гулко отдавались удары прикладов и топоров, неприятно скрипела и пищала металлическая обшивка, будто ее перепиливали ножовкой. Затем раздался звон разбиваемого стекла, и вниз полетела решетка из медных прутьев. Решетка ударила Игнатова по лбу, рассекла бровь, залила лицо кровью.

Переложив винтовку в левую руку, Игнатов правою начал вытирать глаза. Грубое сукно бушлата крови не впитывало, а размазывало по лицу.

Сверху раздался ружейный залп. Выронив из руки винтовку, Игнатов схватился за голову и поник с простреленным виском.

Другие неприятельские пули впились в шланги. Из шлангов закапала вода. В углу загорелась промасленная пакля, заготовленная для протирки машин. Затлелся чей-то бушлат. Машинное отделение заполнилось едким, щекочущим ноздри дымом; запахло жжеными тряпками и шерстью. Сверху прогрохотало еще два-три залпа.

Василий Новиков вспомнил вдруг предсмертные слова Бухарева, переданные ему Осининым на верхней палубе в разгар боя. И почти в ту же минуту, словно угадав его мысли, Алексеев решительно промолвил:

— Однако, богатыри-еруслановичи, и нам, видать, пора действовать!

Машинный содержатель подобрал с пола ставшую ненужной Игнатову винтовку и, тяжело опираясь на нее, поднялся на ноги. Но от боли, ломившей бок, сдвинуться с места не мог. Он едва нашел в себе силы распорядиться, чтобы Апришко и Николаев задраили в машинном трюме с внутренней стороны все горловины.

— Ты откуда родом? — спросил Апришко матроса, когда оба они торопливо принялись за работу.

— Мы-то? Старорусские… А вы? — неожиданно перешел Николаев на «вы», словно подчеркивая важность происходившего.

— С реки Ворсклы. Слыхали, поди? Знаменитая река.

— Нет. Малограмотные мы.

— Ну, а про Полтаву слыхали, где русские аминь шведу сделали?

— Это конечно.

— Так вот, из-под самой я Полтавы. Вот, братец, город! Лучше его в России нету. Может, только Севастополь… В честь их и броненосцы в Порт-Артуре названы: «Севастополь» да «Полтава».

Апришко грустно задумался, наворачивая болты. Николаев пристально, с тревогой поглядел на него. Апришко был бледен, в глазах стояли слезы.

— Ты что, Апришко?.. Ай, сомлел?

— Нет. Не про то я. России жаль. Корабль какой зря пропадает. Головизнин говорил, тысяч триста стоит.

— А ну к ляду тысячи эти! Россия, что ли, нового не построит, когда надо будет?!

Василий Новиков медленным шагом подошел к Бабкину.

— Ну, Михаил Федорыч, прощай. Топить пора, — сказал он спокойно, как о простом, понятном всем деле. — Недолго мы с тобой знакомство вели. Ничего! На том свете вместе погуляем, к апостолу Петру-Павлу в чайную когда сходим, — пошутил он, и голос его слегка дрогнул.

— Прощай, Василий Николаевич, — серьезно и печально ответил Бабкин. — Знаешь, чего боюсь? Не обсудили бы нас земляки за «Стерегущего». Какое, скажут, имели вы право казенный корабль на дно пускать?

— Обсудят, да не засудят, — с затаенной грустью произнес Алексеев. Лицо его было озабоченно, он к чему-то прислушивался. — Не засудят, — повторил он. — Не-ет! Миром судить будут, а у мира не одна глупая голова, как у мирового судьи. Общество не обманешь, оно все до кровиночки разберет… Ну, с богом, братишки!

Алексеев снял фуражку и набожно перекрестился. Бабкин и Новиков поспешно разошлись к кингстонам [19] Кингстон — всякий клапан в подводной части, служащий для доступа забортной воды внутрь корабля. машинного и кормового кочегарного отделения.

С трудом отвернув первые тяжелые болты, Василий Новиков вспомнил вдруг об Осинине, упавшем без сознания на палубе.

— Алешу забыли. Вместе мы с ним хотели проводить «Стерегущего» в последний путь. Попрощаться с ним надо, — пробормотал машинист, кивнув Бабкину, и, перерубив топором трубы, тянувшиеся по стенкам, побежал к выходу из машинного отделения.

— Вторые болты отвертывай, Михаил! — крикнул он на бегу квартирмейстеру и скрылся за дверью.

Алексеев поспешно прикрыл за ним дверь и заложил все тем же куском железа. Бабкин взялся за вторые болты. Они поддавались с трудом. Апришко и Николаев сбили клинкеты [20] Клинкет — задвижной клапан; служит для перепускания воды в трюме из одного отделения в другое. проточных труб холодильников, подбежали на помощь к Бабкину. Но сила давившей снаружи морской воды уже помогла ему. Оттолкнув квартирмейстера от кингстонов, вода плеснула в глубь «Стерегущего» мутно-зелеными струйками. Они лились и лились, заполняя до отказа металлический отсек и покрывая собою горевшие решимостью и мужеством матросские лица.