Анатолий Коган - Войку, сын Тудора

Цепеш сделал шаг, чтобы упасть перед ней на колени. Но взгляд Роксаны остановил его. Цепеш вздоргнул, в глазах его мелькнула растерянность: внезапный удар колокола на замковой церкви отрезвляющей волной ворвался в раскрытое окно.

— Зовут к трапезе, князь, — сказала Роксана. — Доброго вам праздника!

В замке Дракулы всю ночь гремел веселый пир. Но князя Влада не было за столом. Рано покинув почетное место, князь Влад в своей горнице писал послание другу Штефану, просил известить, когда начнет свой поход султан: воевода Влад будет к войску друга с теми мунтянами, кто верен еще ему и святому кресту. И думал еще Влад Цепеш, что праздничный день принес ему неудачу в поединке с ничтожным узником, запертым в темнице.

Проснувшись в новой камере, Войку увидел свет. Не сияние дня — колеблющиеся отблески, проникавшие сюда из соседнего помещения. Они шли от небольшого окошка, проделанного в стене, забранного решеткой и закрытого снаружи деревянной заслонкой. Войку легко оттолкнул незапертую дверцу; взору Чербула предстал большой сводчатый подвал, озаренный пламенем факелов, воткнутых в щели между камнями, из которых были сложены стены. В подвале гремело железо: несколько человек в кожаных куртках и фартуках готовили инструменты, в которых было нетрудно узнать орудия пытки. Работой руководил рослый здоровяк, в котором с той же легкостью можно было распознать мастера-палача.

Войку понял: сейчас его начнут пытать. Но время шло — никто за ним не являлся. Затем послышались чьи-то стоны — в подвале терзали кого-то другого. Свистели бичи, лязгали клещи, пахло паленым мясом. Стоны сменились нечеловеческими криками, показавшимися Чербулу бесконечными: было удивительно, как может живое существо издавать такие звуки. Это продолжалось целую вечность; Чербулу казалось уже, что весь народ Бырсы терпит мучения, попав к Дракулам в плен. Наконец в соседнем подвале стихло, мучители ушли, унося с собой факелы. И во мраке новой каморы перед обессиленным узником возникла снова тощая фигура магистра Армориуса. Войку жадно выпил ароматную жидкость, принесенную ему стариком. И почувствовал, как по телу разливается тепло и блаженный покой.

— Вот и увидел ты, сын мой, самые сокровенные, самые надежные и любимые орудия власти, — сказал магистр. — Но сколько у нее еще — не менее излюбленных! Не дай бог тебе узнать того, что довелось узнать мне!

— Другой сказал бы, что сыт по горло, — ответил медленно приходивший в себя витязь. — Мне же хочется увидеть до конца, что творят эти каты вдали от дневного света, в утробе каменного чудища на этой скале. Ведь должен кто-то узнать их дела!

— Это хорошо, — кивнул старец. — Это в тебе проснулась добрая злость. Но мы не знаем, что они еще задумали, — добавил старец. — Поэтому пора открыть перед тобой некоторые из здешних секретов.

Магистр приблизился к стене напротив двери и, взяв руку воина, помог ему нащупать потайной рычажок. Легкий нажим, и часть стены отошла в сторону, открыв узкий проход. Старец повел за собой Войку по тесному, глухому коридору. Они спускались и поднимались по крутым ступенькам, миновали несколько поворотов.

Наконец впереди показался свет. Пройдя под низкой дверцей, оба оказались в просторном зале без окон, под тяжелыми каменными сводами. Одну из стен этого мрачного помещения занимал очаг, такой огромный, что в него можно было бы въехать на доброй телеге. В исполинском камине тлели целые бревна, на стоящих в нем медных треножниках и тиглях с шипением и бульканьем варились жидкости всех цветов.

Против очага стояли массивные полки со ступеньками, аптекарской утварью, с фарфоровыми, глиняными и медными сосудами. На других полках выстроились ряды старинных книг в переплетах из дерева, кожи, металла. На стенах висели пучки трав, чучела рептилий, мехи для раздувания огня, разнообразные инструменты. Такие же сосуды, орудия, книги можно было увидеть на большом дубовом столе в середине залы.

Войку не сразу разглядел в углу покрытое овчиной низкое ложе с раскрытой книгой в изголовье, — скромную постель мудреца.

— Здесь ты можешь найти меня в любое время суток, — сказал магистр. — Я запретил Дракулам сюда входить, их подручные и слуги тем более не смеют: боятся чар. Ты не боишься, что я обращу тебя в ящерицу, о сын мой, не так ли?

— Не надо в ящерицу, — улыбнулся Чербул. — Я предпочел бы стать драконом.

— Чтобы кое-кого пожрать, — ответил усмешкой Армориус. — Сейчас тебе пора возвращаться; хорошо запомни путь, который мы прошли. И помни еще: отсюда ты сможешь услышать мой голос. Приблизив голову в вот этой нише, я могу тебе сказать, что потребуется. Если позову — не мешкай, спеши сюда.

Войку повернулся к выходу. Но магистр его задержал.

— Я должен открыть тебе великую тайну, юноша, ибо полюбил тебя, как сына, — молвил он, и знакомые Чербулу огоньки безумия заплясали в его зрачках. — Я близок к созданию философского камня, к чему давно стремлюсь в неустанных трудах. Барон Дракула думает — камень будет принадлежать ему. Но я оставлю его для себя: он даст мне небывалое всемирное могущество, с его помощью я до срока изменю этот свет, до времени приведу человечество в золотой век. Ты сможешь, если хочешь, стать в этом деле моим помощником.

— В любом деле я ваш, — ответил Войку, сердечной улыбкой стараясь успокоить старика.

— Говорю тебе, близится час, — повторил Армориус. — Радостно мне и страшно думать о нем; никто ведь еще не видел, как этот камень действует. Может быть, он

превращает в золото не только свинец, но и любой камень. Может быть, рожденное им золото тоже обретает его свойства и в свою очередь обращает в драгоценный металл все, с чем соприкасается. Возможно — и живое. И предела цепи превращений нельзя положить. Золотом становится рука, держащая его, все тело добывшего его счастливца, пол, на котором он стоит… комната, здание, земля вокруг… Город, провинция, страна, все земное яблоко… Все — золото, и все — мертво!

— Такого нельзя представить, отец мой, даже в страшном сне.

— А я представляю! — шепотом признался Армориус. — Даже вижу это — золотые мертвые горы, моря… Ведь никто еще во вселенной, пойми, не получал такой камень и не видел, какие превращения он может вызвать.

— Тогда не следует его создавать, — сказал Войку. — Надо остановиться.

— Разве может остановиться человек, творящий новое состояние сущего! — воскликнул магистр со страдальческой улыбкой. — Ведь он создан по образу и подобию высшего творца. Тот же не останавливается никогда! Иди, юноша, иди. Если ты мне будешь нужен — позову, если я тебе — приду сам.

Влад Цепеш понимал, что время не на его стороне в незримом поединке с Войку Чербулом. А потому удваивал усилия, чтобы добиться своего. Теперь он проводил в покоях Роксаны целые дни. Времени у князя оставалось мало и по причинам иного порядка: отовсюду поступали тревожные вести. Стефан Баторий, воевода Семиградья, готовил войско в помощь Штефану, воеводе Молдавии, на которую неумолимо надвигалась тень оттоманского нашествия. Венгры взяли турецкую крепость на северной, карпатской границе Мунтении. Армии короля Матьяша собирались в новый поход в пределы Силезии и Богемии. Его князь Влад хотел принять участие в назревавших событиях, если он не собирался упустить благоприятный случай вернуть себе престол, он не мог отсиживаться в замке Дракулы близ Брашова.