Марина Алексеева - Пираты Короля-Солнца

— О! Люк вас изобразит за десять минут!

— Точь в точь, как живого!

У Гримо не было возражений. Он напялил на себя алонж, вызвав оживление в обществе и уселся позировать. Анри де Вандом не удержался и расправил несколько локонов алонжа, в душе опять ругая себя за такую не мальчишечью выходку.

— А пока господин Люк будет вас рисовать, — сказал Ролан, присев подле Гримо на корточки, — Поведайте, достопочтенный Гримо — КАК ЛЮДИ СТАНОВЯТСЯ МУШКЕТЕРАМИ?!

— А говорить-то можно? — спросил старик у Люка, — Меня ж рисуют!

— Говорите, — разрешил художник.

— Наш барабанщик спит и видит себя в синем плаще, — сказал де Невиль.

— И что вас интересует? Времена господина де Тревиля? — спросил Гримо.

— Аой! — сказал Ролан, — Времена Тревиля — это уже эпос! Я-то живу сейчас, понимаете?

— Тогда ваш вопрос не ко мне, а к этим молодым людям — к барону де Невилю и шевалье де Монваллану.

— Я их уже спрашивал, — вздохнул Ролан.

— И что же вы ответили барабанщику, господа мушкетеры Людовика Четырнадцатого? — спросил Гримо.

— Мы сказали, что нам синие плащи достались в свое время почти даром, — сказал Гугенот.

— На халяву, — пробормотал Серж.

— Не так уж и на халяву, — протянул Оливье, — Мы склонны предполагать, что не обошлось без Знаменитой Четверки. Это ведь так, обалденный Гримо?

— Это так, — сказал Гримо с торжественной миной, — Вам, барон де Невиль, синий плащ достался в свое время благодаря Атосу.

"Я так и думал", — прошептал Оливье.

…вам, шевалье де Монваллан — вопреки Арамису. Что же до вашего третьего товарища, оставшегося в Париже, Жан-Поля де Жюссака, он приглянулся Портосу, и это решило все.

— А подробности, — спросил дотошный барабанщик, — Вы говорите загадками. Может, мне пригодится опыт моих старших товарищей?

— Не дай Бог, — произнес Оливье.

— Не дай Бог, — вздохнул Гугенот.

— Подробности, пожалуй, заслуживают вашего внимания, — сказал Гримо, — Дело было в пятьдесят четвертом, ежели мне память не изменяет. Помнится, тоже был май месяц, вот как сейчас. Полгода прошло с тех пор, как отгремели фрондерские войны, и на какое-то время в стране воцарился мир. Страна готовилась к торжественному событию — коронации Людовика XIV. Эх! Закурю-ка я мою трубочку! Вам, господин художник, не помешает?

— Нет-нет, — кивнул Люк, поглощенный работой, — Курите на здоровье.

— Волей случая четверо друзей встретились в 'Козочке' , где проживал господин Д'Артаньян.

— Можно вопрос? Они заранее договорились о встрече, или это произошло случайно? — спросил Ролан.

— Ну, я же сказал 'волей случая' — помог Его Величество Случай. У них это бывает, частенько. Я поначалу дивился, а потом перестал. Всем приходит в голову одна и та же мысль. А мысль была примерно такая: 'А не проведать ли нам нашего гасконца?

Гримо выпустил дым и снова затянулся.

— Не опускайте руку, в которой держите трубку! — воскликнул Люк, — Это художественное изделие необходимо увековечить!

— Вы слишком добры, господин художник, — сказал Гримо смущенно.

— Это ведь ваша работа? — спросил Люк.

— А чья же еще! — заявил Гримо.

— Не отвлекайтесь! Дальше!

— Беседа затянулась, как обычно, за полночь. А они все говорили и не могли наговориться. А потом мой господин — уж не взыщите, чтобы не было путаницы и для краткости я буду именовать его Атосом, возьми да скажи: 'У вас какие-то проблемы, дорогой Д'Артаньян? ' Не поручусь за достоверность — мой словарный запас не так велик, но смысл передаю верно. Д'Артаньян спросил с самым что ни на есть гасконским видом: "Почему вы так решили, мой милый Атос?"

— А как это — "с гасконским видом" — спросил Ролан.

Гримо развел руками — если человек и этого не понимает, а тоже, туда же, к мушкетерам решил податься.

— У тебя очень 'гасконский вид' , когда ты хвастаешься нашим пращуром, доблестным крестоносцем Жоффруа, соратником Людовика Святого. Понял, малек?

— Ага, — сказал Ролан, — Теперь понял. Продолжайте!

— …Мне тоже так показалось, — заметил Арамис.

— Не быть мне Портосом, а хилым паралитиком типа покойного Кокнара, ежели и я не подумал о том же! — рявкнул Портос и стукнул кулаком по столу, так, что подпрыгнули бутылки…

— Количество бутылок? — спросил де Невиль.

— Молодо-зелено, — буркнул Гримо.

— Стремится к бесконечности, — пошутил образованный Гугенот.

— …Гасконец, черт тебя дери! Мы же не слепые, видим, что у тебя какой-то камень на сердце, — это, как вы догадались, опять прорычал Портос.

— Я, как лицо духовное, готов снять тяжесть с вашей души, — промолвил Арамис.

— Я еще не нуждаюсь в исповеднике, — проворчал Д'Артаньян.

— Если это, — опять заговорил Арамис, — как-то связано с капитанским патентом, который, как мне передали, у вас отобрал негодяй Мазарини, я могу использовать кое-какие свои связи…

— Не надо, — сказал гасконец.

— Я могу нанести визит Ее Величеству Королеве и кое о чем напомнить, — предложил Атос, — Приближается радостное событие — коронация нашего юного короля. Это повод, чтобы восстановить справедливость.

— Боже сохрани, Атос; даже не думайте!

— А чего думать? Тряхнем стариной, выкрадем кардинала по новой! — изрек Портос.

— Не надо, — опять сказал Д'Артаньян, — Вот в чем дело. Мы едем в Реймс на коронацию. Мне, как всегда поручена охрана особы Его Величества Короля. А людей не хватает. Меня осаждают докучные посетители и просители, как гугеноты Ла-Рошель. Мой стол завален прошениями и рекомендациями, но с кем ни поговори — облом за обломом. А времени в обрез — две недели. Что прикажете делать, друзья мои?

— Неужто нынешние никуда не годятся? — усомнился Портос.

— Вы, быть может, излишне строги, дорогой Д'Артаньян? — предположил Арамис.

— Д'Артаньян, скорее, излишне снисходителен, — заметил Атос.

— Вот именно! — воскликнул гасконец, — Не могу же я доверить жизнь короля кому ни попадя! Мне нужны горячие головы, бедовые ребята, такие, какими были мы, если отбросить несколько десятков лет. А мне подсовывают слюнтяев и неженок.

— Неужели все так плохо? — спросил Атос.

— Увы, — сказал гасконец, — Не люди, а какие-то комические персонажи. Все эти протеже, детки откупщиков, финансистов, судейских, парламентских советников. Будь моя воля, взял бы себе в адъютанты сорванца Фрике. Но Фрике не дворянин, к моему величайшему сожалению, с ним этот номер не пройдет. Что же до молодежи из дворян, может, вам придет кто на ум?

— Возьмите Оливье де Невиля, — сказал тогда Атос, — Я за него ручаюсь.

Д'Артаньян улыбнулся.

— Этого достаточно! — и записал на какой-то бумаге: "Оливье де Невиль' … и ваш адрес, барон.

— Ох, — пробормотал Оливье.

"И они еще удивляются, что я так много пью?!" — подумал "протеже Атоса".