Марина Алексеева - Пираты Короля-Солнца

— Откуда вы знаете Атоса? — спросил барабанщик.

— Фрондерские войны, — ответил Оливье.

— Да будет вам известно, господа, что барон де Невиль входил в группу, которая прикрывала бегство г-на де Бофора из Венсена, — сказал Гримо, — И впоследствии наши дороги не раз пересекались.

Гримо не зря порой называли добрым. Добрый Гримо не стал напоминать Оливье де Невилю о фрондерских войнах. И умолчал о словах, которые нашел граф де Ла Фер, убеждая гасконца в том, что молодой де Невиль достоин синего плаща. / "Мальчику нужна помощь, друг мой. В Городе было восстание. Мазарини послал карательную экспедицию. Пытаясь остановить убийц, погибла невеста де Невиля, девушка по имени Жанна, а сам Оливье был тяжело ранен. Мальчик в отчаянии. Поймите и возьмите к себе. Я вас прошу. Оливье смельчак, вы не пожалеете". — 'Хорошо, — сказал Д'Артаньян вполголоса, но добавил ворчливо: — Эпос какой-то, Оливье, Жанна…

— Не эпос, мой друг, а печальная действительность наших дней… '/

А Оливье вспомнил, как он с трепетом взял пакет с королевской печатью, который вручил ему в конце мая пятьдесят четвертого всадник в синем плаще. Участник восстания, 'фрондерский подранок' уже решил, что в пакете приказ об аресте. За все его дела, за все, что он успел натворить за годы Фронды, его посадят в Бастилию, а потом наверняка отрубят голову. Оливье зажмурился и сломал печать. Он не поверил своим глазам. Его приглашал в Париж сам Д'Артаньян и просил поторопиться, чтобы успеть на коронацию в Реймс!

— Чудеса… — прошептал Оливье, — Ведь Д'Артаньян меня и знать не знает.

Черная лошадь затрясла гривой. Всадник в синем плаще спросил:

— Будет ответ? Наш командир, господин Д'Артаньян может рассчитывать на вас?

— О да! — сказал Оливье, — Но какой добрый волшебник рассказал обо мне господину Д'Артаньяну?

— Этого я не знаю, — ответил всадник, — Мне только приказано вручить вам этот пакет. Что передать господину Д'Артаньяну?

— Что я выезжаю сегодня же! Но постойте, куда же вы, сударь! Вы, верно, устали, зайдите, отобедайте с нами.

— Простите меня, — сказал курьер, — НО Я ОЧЕНЬ СПЕШУ!

И почему-то звонко расхохотался.

И только потом до де Невиля дошел подтекст его последней фразы.

— …А среди ваших знакомых, дорогой Портос, среди всех этих маркизов и графов, которым вы утерли нос своей баронской короной, может, и отыщется кто-нибудь толковый?

— Утереть-то утер, — сказал Портос, — Но я ж еще не герцог. Ага! Знаю!

И Портос рассказал, как его совсем недавно остановил на улице какой-то юнец, представившись как Жан-Поль де Жюссак. Портос любил находиться в центре внимания; молодому Жюссаку удалось завоевать его расположение. Жан-Поль наговорил Портосу комплиментов. Тут и Портос любезно спросил сына гвардейца кардинала: "Как здоровье вашего батюшки? Давненько я не видел г-на де Жюссака, после осады Ла Рошели он исчез из виду' . Жан-Поль отвечал, что у бывшего гвардейца кардинала здоровье отменное, а занят он сочинением биографии кардинала Ришелье, написанной от лица — кого бы вы думали? — любимого кота его преосвященства Фенимора, белого, пушистого, зеленоглазазого. Вы, разумеется, знаете, что покойный кардинал Ришелье обожал кошек — их у него всегда было огромное количество. А Фенимор, [63] У кардинала Ришелье действительно был кот Фенимор. тот еще котяра! Кстати, к гасконцу кот ласкался, а миледи очень боялся. Кошки, они же чувствуют человека. Этот литературный прием очень позабавил Портоса, но еще больше он заценил в Жюссаке то, что гвардеец кардинала, уйдя на покой, не внушил своему наследнику ненависть к мушкетерам, а наоборот, отзывался обо всех с огромным уважением, чего не скажешь о де Варде.

— Жюссак так Жюссак, — сказал Д'Артаньян, — У меня тоже нет предубеждения. Отец был храбрец, посмотрим, как проявит себя Жюссак-младший…

— Жюссак-младший намерен соблазнить некую фрейлину герцогини Орлеанской, — сказал де Невиль.

— Ничего у него не выйдет, — воскликнул Ролан убежденно, — Лавальер обожает короля. Я сам видел, как они в Шайо миловались.

— Да что, свет клином сошелся на белобрысой плаксе Лавальер? Говоря о фрейлине принцессы, я имел в виду мартышку Монтале. Хотя… к Лавальер это имеет прямое отношение. Кое-какие козни чернавки Монтале кое-кому внушают тревогу. А Жан-Поль, как добрый товарищ, решил помочь в этом щекотливом деле и предотвратить козни мартышки. Зная, что замышляет мартышка и, будучи ее любовником, Жан-Поль выведает секреты этой ловкой особы и поможет Плаксе. Ну, а башка поклонника мартышки, г-на Маликорна, украсится рогами.

— И поделом, — заметил Гугенот, — Маликорн предатель, и вполне заслужил это украшение. Раньше он был лучше. Деградировал парень при Дворе Короля-Солнца!

— Только не вздумайте при моем господине называть м-ль де Лавальер "белобрысой плаксой", — тревожно заметил Гримо.

— Мы вообще при нем даже не упоминаем ее имя! — воскликнул Оливье.

— То-то же, — вздохнул Гримо, — И про обезьяну Монтале лучше помалкивайте.

— Про мартышку!

— Какая разница.

— Но, если будут новости от Жан-Поля насчет Плаксы, тогда как, Гримо?

— Поживем, увидим, — сказал Гримо.

— Плакса о себе еще напомнит, — промолвил Гугенот.

— Лучше бы не напоминала! — воскликнул Вандом.

— А почему вы так уверены, господин де Монваллан? — спросил Гримо.

— Потому что я немного разбираюсь в психологии людей, подобных Плаксе. Отцы-иезуиты успели кое-чему меня научить, пока я не разорвал с ними связи.

— О ваших опасных связях с господами иезуитами мне ведомо, — заметил Вандом, — Наш предводитель упомянул о каком-то справочнике для исповедников, который вызвал ваше справедливое негодование.

— Не только это, — вздохнул Гугенот.

— А что вас привело к иезуитам? — спросил Вандом.

— Романтизм, друзья мои, романтизм! Я, наивный романтик, начитался в юные годы рыцарских романов и старинных хроник. Героические тени защитников Монсегюра и таинственных тамплиеров не давали мне покоя.

— Предок нашего Гугенота защищал Монсегюр, — вставил Люк.

— Аой! — Ролан хлопнул в ладоши, — Я так мало знаю о катарах, расскажете?

— После того, как ты нам поведаешь о славных делах крестоносца Жоффруа, — отшутился Гугенот.

— Хоть сейчас! — воскликнул Ролан и тут же поправился, — Ой, простите, что перебил вас.

— О катарах рассказывают разные легенды, — промолвил Шарль-Анри задумчиво, — Впрочем, насколько мне ведомо, на поляне с иван-чаем, где в незапамятные времена, давны-ы-ым давно-о-о Рауль и Жан, вооруженные деревянными мечами в тамплиерских мантиях с алыми крестами, / проще говоря, похищенных простынях / вели лихие баталии, прорываясь на подмогу к Великому Магистру Ордена Тамплиеров Жаку де Моле и Командору Жоффруа де Шарни, и, как это должно быть в детских играх, разгромив палачей Филиппа Красивого, отправлялись всей компанией разыскивать сокровища Рыцарей Храма. О них, видимо, и идет речь в песенке о капитанах. А о катарах что-то не припомню.