М. Р. Маллоу - Пять баксов для доктора Брауна

Д.Э. закончил выводить последние ноты и сказал: – Вы знаете, любезный, я тоже всегда на этом месте плачу. Так трогательно, правда? Хотите еще что-нибудь? Нет? Ой, ну почему? Я много таких штук знаю! Вот, слушайте...

На следующее утро произошло вот что: – Ба! – Сальная Тряпка всплеснул руками. – Кого это мы видим! Господин Арлингтонская Сосиска! Ну здраствуйте, здра-авствуйте, здра-а-авствуйте!

На каждом «здравствуйте» кок склонялся в издевательском поклоне, тряся паклей на лысом черепе.

– Ничего-ничего, работайте, – улыбнулся Дюк, стараясь, чтобы было похоже на капитана.

Кок выпрямился, держась за поясницу. Веселость сползала с его лица.

– Ты что, юнга? – сказал он тихо. – Головку ушибли? Или совесть в кабаке оставил? Ай-ай, как стыдно. Ай-ай!

И, взяв поднос, треснул М.Р. по лбу. «Бам-м-м-м...». М.Р. Маллоу отобрал у него поднос. «Бам-м-м-м...», – отозвался поднос снова. «Гы-гы-гы-ы!» – не очень смело отозвался поредевший после вчерашнего кубрик.

– Я настаиваю, сэр, – небрежно произнес Дюк.

И добавил:

– Не соблаговолите ли вы также мыть кастрюлю? А то, знаете, у вас такая стряпня, что ай-ай-ай. Прямо стыдно.

Кок размахнулся, юнга не успел увернуться, и его левую скулу украсил замечательный лиловый фонарь. Зато коку замечательно досталось по загривку замечательной разделочной доской.

– Есть, сэр! – отрапортовал юнга капитану в ответ на приказ вновь отправиться в канатный ящик.

М.Р. провел там сутки. На сей раз один. Он лежал на бухте, закинув на стену ноги, наматывал на растопыренные пальцы оказавшуюся в кармане веревочку, и бормотал себе под нос.

Искатель приключений швырнул в крысу ботинком и поскакал достать снаряд.

– Ну, скажем, пердит, – проговорил он задумчиво, и поскакал обратно. – «Свистит» не очень подходит.

Из канатного ящика Д.Э. и Кангаса выпустили аж перед утренней приборкой: М.Р. почти не приувеличил, когда сказал про половину команды. Так что работы привалило. К обеду Джейк валился с ног. Он теперь не то, что петь, разговаривать мог с трудом. Но все-таки, когда мимо прошел Хэннен, не мог не поднять на него виноватого взгляда. Хэннен на ходу хлопнул искателя приключений по плечу, так, что тот едва в ведро не сел, и прошел мимо своей обычной, вразвалочку, походкой.

– Манта! – рявкнул он.

Манта, наблюдавший за вахтой, поспешно подскочил, что-то там доложил, что-то там спросил и убежал.

– Сэр, сэр, подождите! – Д.Э. не выдержал, догнал Хэннена и схватил за рукав.

Тот медленно повернулся.

– Мне только узнать, – руки палубного поспешно легли по швам. – Как к вам теперь обращаться?

Хэннэн оглядел мальчишку с головы до ног. На бритых щеках показались веселые складки.

– Как всегда, засранец. Обращаться «мистер Хэннен», отвечать «сэр». Скажи спасибо своему приятелю.

М.Р. Маллоу вид имел скромный и, как последняя задница, поначалу все улыбался да пожимал плечами. Не мог же он вот так сразу живописать, как шикарно появился в кают-компании с маленьким подносом, на котором стоял кувшинчик с кофе. Как дождался, пока капитан, уже оставшийся в одиночестве, пригубит из чашки. Как робко открыл рот и спросил:

– Сэр, но ...

– Пшел вон! – отмахнулся капитан.

Юнга проворно выскочил за дверь.

Воцарилось молчание. М.Р. выудил из кармана тряпку и стал старательно тереть медную ручку на двери капитанского гальюна. Потом иллюминаторы, все ближе придвигаясь к кают-компании. Наконец, втихаря заглянул внутрь.

Капитан налил себе еще кофе.

– Прошу прощения, сэр, – каютный набрался храбрости, – разве отсутствие Крысы принесло какие-нибудь убытки?

– Исчезни, говорю! – рявкнул, не оборачиваясь, капитан Бабридж.

Дюк от греха подальше исчез. Потер там, тут, слушая, как капитан задумчиво позвякивает ложкой в чашке. Оставаясь на почтительном расстоянии, заговорил спокойно и так, чтобы услышали:

– Мистер Хэннен виноват только в том, что не провел перекличку. А вы сами сказали, что он все делает отлично! И что, сразу во вторые помощники? А ребята, может, и сами не заметили, что кого-то недостает. И что, сразу такой большой штраф?

– Марш на гаупвахту!

– Есть, сэр, марш на гауптвахту!

– Стой, – остановил капитан. – Откуда у тебя кофе?

Юнга переступил через комингс кают-компании.

– Ну та-ак, – ответил он осторожно, – оставалось немного в саквояже.

– Еще есть? – поинтересовался капитан Бабридж.

Юнга секундочку помялся.

– Да, сэр.

– Тащи на камбуз и скажи этому обрубку, чтобы вот такой кофе варил мне каждое утро.

Вот тут М.Р. прокашлялся.

– Сэр, – сказал он вежливо, – кок же ничего не понимает в кофе. Он его, как компот, кладет немножко и варит, варит. А надо...

Капитан повернулся к нему.

– Ты что это, хочешь сказать, – в некотором удивлении молвил капитан Бабридж, – что пойло – твоих рук дело?

М.Р. потеребил в руках тряпку.

– Ага, – признался он.

Лицо капитана опять стало равнодушным, как всегда.

– Тогда то же самое.

– Есть, сэр, – кивнул Дюк. – Каждое утро, до самого Нью-Бедфорда. Только можно, я буду делать это здесь? Кок, вы же сами знаете... а у меня аппарат.

Как капитан Бабридж с ума не сошел от выходок наглого юнги, не знает даже господь Бог. Но только Дюк вытащил кофейную машину Нейпера из сундука, приволок в кают-компанию (на ходу протирая фартуком – носил мыть), водрузил на поднос:

спиртовку,

подставку на звериных лапах,

колбу.

– Ну? – потребовал капитан.

Дюк поставил на место графин, из которого наливал в колбу воду и потянулся за мельницей.

– Один шотландский инженер...

Когда он повернулся к капитану, тот отдернул руку от аппарата и принял обычный вид. Каютный насыпал в мельницу кофе, закрыл крышку и принялся крутить ручку.

– ... который...

Он как раз затыкал пробкой металлическую трубку, когда капитан позвал Хэннена и еще до конца кофепития бывший первый помощник стал опять первым помощником, отделавшись штрафом.

Штраф матросов тоже несколько уменьшился: с одной трети жалованья до одной четверти.

– Вот это фокус! – обрадовался Д.Э. – Ай да ты!

– Простая дипломатия, – небрежно отозвался М.Р. – Ну, и удачи немножко.

Он взглянул на компаньона, который глядел в небеса (близость возвращения сделала его опять мечтательным), и вдруг увидел, что лицо Д.Э. темнеет.

– А ты чего? – слегка скис М.Р.

Д.Э. страдальчески сдвинул брови.