Дэвид Бликст - Короли Вероны

Подали вторую перемену — миндальные fricatella, с толчеными миндальными орехами, вымоченными в молоке и розовой воде, смешанными с рубленой куриной грудкой, мукой, яичными белками и сахаром. Все, кроме Пьетро и Марцилио, продолжавших сверлить друг друга глазами, с энтузиазмом принялись за еду.

Кангранде решил вернуть общество к светской беседе.

— Предлагаю возобновить спор, который мы вели, когда вы, синьоры, — Кангранде жестом указал на падуанцев, — штурмовали стены Сан-Пьетро. Мы обсуждали роль, которую в нашей жизни играют звезды.

Конечно же, первым заговорил Данте.

— Ключевая фраза в данном вопросе — «Ratio stellarum, significatio stellarum». Пьетро, переведи.

Пьетро откашлялся и, глядя в упор на Марцилио, очень четко, будто объяснял что-то непонятливому ребенку, произнес:

— «Ratio stellarum, significatio stellarum» — порядок движения против смысла этого движения. «Ratio» означает, что звезды ходят над миром по кругу в виде строго определенных фигур. «Significatio» означает, что эти фигуры расположены так, а не иначе, с некоей целью…

— Такие рассуждения подрывают веру, — пробормотал Асденте.

— Ванни, перебивать невежливо, — с упреком сказал Кангранде.

Пьетро усмехнулся — ворчун Марцилио все-таки вынужден был отвести глаза.

— Асденте, пожалуй, прав, — задумчиво проговорил венецианец Дандоло. — Разве мудро допускать, что в расположении созвездий есть какой-то смысл? Почему бы тогда не искать смысла заодно и в движении облаков, а то и в полете совы?

Гранде покачал головой.

— Это уже язычество.

— Разумеется, — прищурился Дандоло.

— Разве? — возразил Муссато. — А не были бы мы мудрее, если бы искали проявления воли Божией во всех Его созданиях?

Кангранде широко улыбнулся, так что на щеках пролегли глубокие складки.

— Господи боже мой, да неужто у нас с Дандоло есть кое-что общее? Скажите, что это не так. С другой стороны, мы же оба отлучены от Церкви. Трудно сейчас в это поверить, но в свое время я всерьез считал себя добрым христианином. Однако с каждым годом меня одолевает все больше сомнений. Меня постоянно втягивают в эти дебаты, как же их… Еще Абеляр занимался этой наукой.

— Теологические дебаты, — подсказал Муссато.

— Да. «Божественная логика», будь она неладна. Боюсь, как бы святые отцы окончательно не одержали надо мною верх.

Стукнув кулаком по столу, Пассерино Бонаццолси провозгласил:

— Отцов бояться — на псовую охоту не ходить! — И засмеялся собственной шутке.

Кангранде со вздохом продолжал:

— Синьор Каррара, вы замечали, что некоторые идеи никаким высмеиванием не уничтожить? Древние не сомневались во власти звезд. И мы не сомневаемся. Мы даже названия звезд оставили древнеримские — стало быть, у звезд силы не меньше, чем у античных богов. Боги по-прежнему живут на небе, даруют жизнь смертным и отнимают ее. Мы — только пешки в их игре. А ведь кое-кто считает, что и христианский Бог, подобно языческим, любит поиграть в шахматы.

— Мой господин, вы — не пешка, — сказал Пьетро. — Вы это доказали.

Веронцы одобрительно загудели.

— Разве доказал? — Скалигер указал вверх. По крыше стучал дождь. — Выгляни в окно, Пьетро, и скажи мне, чего я добился.

— Ты же не виноват, что дождь идет, — возразил Асденте. — Простое невезение. Для тебя, разумеется. А для нас, падуанцев, — наоборот.

Кангранде покачал головой.

— Невезение? А может, сама судьба? Спроси у звезд, Ванни! Вдруг это Божья воля — чтобы Падуя оставалась непокоренной? Вдруг я никогда… — Кангранде запнулся и замолк. Повисла пауза.

— Что я слышу! — раздался голос Дандоло. — Великий Борзой Пес в себе не уверен?

Кангранде не ответил. Тогда Муссато, откашлявшись, сказал:

— Церковь учит нас, что Господь создал науку астрологию с целью открыть людям Свои замыслы.

Гранде покачал головой.

— А что, если звезды — никакая не небесная Книга Судеб? Что, если древние были правы? Что, если звезды сами управляют судьбами людей?

— Так и есть, — произнес Данте. Все повернулись к нему. — И язычество здесь ни при чем. Звезды действительно влияют на наши судьбы. От них зависит цветение и увядание растений. Они управляют страстями человеческими. Венера пробуждает похоть, Марс — жестокость.

Кангранде вздрогнул.

— Мне рассказывали, что я родился, когда Марс был в Доме Овна. Значит ли это, что мой удел — война? А если я воспротивлюсь судьбе? Если не захочу воевать?

— Да ты лучший воин в Италии! — воскликнул Асденте.

— Спасибо, Ванни, на добром слове. У меня был хороший учитель. — Капитан хлопнул в ладоши. — И тут сходится! Разве звезды свели меня с Баилардино не затем, чтобы я выучился воевать? Попробовал бы я не выучиться! Разве я мог сказать «нет»?

— А зачем тебе было говорить «нет»? — опешил Асденте.

— Затем, что тогда бы стало ясно, можем мы противиться предначертанному или не можем, — серьезно сказал Скалигер.

Некоторое время за столом было тихо — все пережевывали пищу и собственные мысли. Тишину нарушил Франческо Дандоло. Шепот его прозвучал зловеще:

— Вы когда-нибудь выходили в открытое море? Мне кажется, так, как в море, власть звезд не проявляется нигде. В море звезды одновременно проводники и враги. Они разворачивают перед моряком карту и в то же время насылают шторм. Они указывают путь и в то же время чинят препятствия.

Глаза Кангранде сузились.

— Они сначала показывают награду, а затем уводят ее прямо из-под носа.

В надежде отвлечь Кангранде от мрачных мыслей Пьетро обратился к Дандоло:

— Но ведь звезды не каждый раз насылают шторм, правда? Разве они также не даруют попутный ветер? Они не всегда враждебны, ведь так?

— Действительно, — оживился Кангранде. — Они же не всегда враждебны!

Однако Гранде больше понравилась первая мысль.

— В любом случае, выбор за ними. Только звезды решают, кому помогать, кому мешать. По какому принципу они выбирают? Разве люди, которым звезды покровительствуют, чем-то лучше, храбрее, сильнее людей, отвергнутых ими? — Он поймал взгляд Кангранде. — А что сделали звезды для вас, синьор Капитан?

— Не знаю, — рассеянно отвечал Скалигер. — Некоторые называют меня везучим.

— А сами-то вы что думаете по этому поводу?

Кангранде поджал губы.

— Разве человеку дано знать волю Создателя?

— Даже попытка является проявлением гордыни, — авторитетно заметил Муссато. — Воля Его — тайна. Все в руках Божиих.

— Такая точка зрения отрицает наличие свободной воли, — возразил Данте. — Между тем Церковь одобряет эту идею. Судьба человека во многом зависит от него самого. Иначе какой смысл в нашем пребывании на земле?

Муссато подался вперед, насколько ему позволяли шины.

— А если человек выберет не ту судьбу, которая уготована ему Богом? Например, тот, кому следовало стать воином, станет земледельцем. Будут ли звезды ему мешать? Будет ли Бог ему мешать?