Алан Берджесс - Гибель на рассвете.Подлинная история убийства Гейдриха

Они носили английские костюмы, на их сорочках и нижнем белье были метки английской прачечной. Они все еще держали у себя английсие банкноты и всем их с гордостью показывали.

Но дядюшка Гайский понимал и то, что, несмотря на эти просчеты, во всем, что они делали, была какая-то святая простота. Они как бы знали, что они — личности, отмеченные историей, и весь ход событий не может нарушиться из-за такого пустяка, как метки прачечной. Тем не менее, он взял на себя заботу, насколько это возможно, следить за тем, чтобы их неосторожность не выходила за опасную черту.

Прежде всего, надо было обеспечить двух парашютистов не только питанием и жильем, но и документами, которые давали бы им возможность свободно передвигаться по Праге и ее окрестностям. Тех фальшивых удостоверений, которыми их снабдили в Англии, было недостаточно. В первую очередь им были нужны трудовые книжки: только лица, имеющие такие книжки, имели право на существование в Чешском протекторате. А достать их можно только через госкомитет по страхованию. Поэтому дядюшка Гайский быстро нашел друзей в страховых учреждениях. Две трудовые книжки были получены, и никаких следов этого дела в официальных записях не осталось.

Теперь возникло другое затруднение. Имея трудовые книжки, как они могут нигде не работать? А если поступить на работу, то куда? Или все-таки им лучше остаться безработными и нетрудоспособными? Имея больничные листы, они могут ходить, где угодно, в поисках работы, или, выздоравливая, гулять на свежем воздухе.

Чтобы засвидетельствовать их нетрудоспособность, понадобится врач. И снова дядюшка Гайский сумел это организовать.

Он знал даже двух врачей, которые могли бы оказать такую услугу. Некий доктор Грубы согласился составить первоначальный диагноз, а доктор Лыска раз в неделю добавлял свои определения в отношении развития заболеваний у Яна и Йозефа. У Яна оказалось воспаление желчного пузыря, а у Йозефа — и это было правдой — сломан и воспален большой палец на ноге.

В это время появилось еще одно лицо, которое призвано сыграть важную роль в жизни Яна Кубиша в эти месяцы в Праге.

Но даже и это событие произошло в какой-то мере благодаря дядюшке Гайскому. Ибо с девушкой, известной под именем Анны Малиновой, Ян Кубиш впервые встретился в квартире тетушки Марии.

В первое время дядюшка Гайский постепенно выявлял людей, которым можно доверять. Благодаря работе в школе, он имел контакты с Красным Крестом. Там он познакомился с госпожой Моравец, которая горела желанием помогать. Ее неброская квартира в большом доме могла служить идеальным центром для действий Яна и Йозефа. Его собственная квартира была всего в ста метрах по той же улице.

Тетушка Мария часто приглашала гостей. В этих вечеринках не было большой опасности, поскольку в те дни было еще нетрудно отличить хорошего чеха от предателя. Ян и Йозеф часто бывали у нее.

Конечно, там никто не упоминал о парашютистах. Никто не говорил о движении сопротивления. Никто не спрашивал, чем занимаются Ян и Йозеф. Они были просто двумя приятными молодыми людьми, находящимися в отпуске по болезни. Было видно, что у того, который ниже ростом, действительно болит нога.

Но каким-то образом, среди табачного дыма, болтовни и смеха, все немножко про них узнали. Было и без слов ясно, и было радостно это сознавать, что здесь, в старинном ядре города, растут корни сопротивления.

Чувствовала это и Анна Малинова. Она стояла у стены с бокалом в руке, смотрела, слушала и помалкивала.

Быстрый взгляд Яна на нее перехватила тетушка Мария.

— Анна Малинова, — сказала она. — Правда, хорошенькая?

Бедняжка, уже вдова. Мужа убили немцы. Не долго побыла замужем. Таких, как она, по Европе, должно быть, миллионы. Хотите, познакомлю?

Ян не успел ответить, а тетушка Мария уже вела его за руку к Анне. Представив их друг другу, она отошла.

— Вы — из Англии? — спросила Анна Малинова через минуту.

В ответ на такой прямой вопрос Ян и не подумал хитрить.

— Да, — сказал он и, пораженный легкостью своего признания, добавил: — Как вы узнали?

Она просто рассказала ему, что семью Моравец знает давно, и они всегда были хорошими друзьями, что они поддерживают сопротивление, а поэтому, когда у них вдруг появились два странных молодых человека, нетрудно было догадаться, в чем дело.

Ее большие и серьезные голубые глаза смотрели на него из-под темных ресниц. Мягкие алые губы, чистая белая кожа.

Простое черное платье шло ей к лицу. Темные, слегка вьющиеся, волосы до плеч.

Ян с каким-то трепетом и страхом смотрел на нее. Йозеф — тот мог заигрывать с девушками по всей Чехословакии. Йозеф был всегда готов посмеяться, призывно помахать рукой, заговорить и прицепиться к любой хорошенькой девушке на улице или в магазине. Ян — нет. Несмотря на то, что он мог так слепо и безрассудно рисковать, оставляя свой парашют в качестве сувенира, он не мог идти ни на какой риск в отношении женщин. Они расслабляют. Им нет места в философии человека, посвященного в убийцы. Они могут размягчить его чувство ненависти. И, зная все это, Ян все-таки смотрел на Анну Малинову, как мужчина на женщину.

Дело было не только в том, что она — симпатичная, а он давно не бывал в женском обществе. В ней была убежденность.

Он понял это без слов. С особым женским упорством она хотела быть участницей сопротивления. Единственного человека, которого она любила и за которого вышла замуж, убили нацисты. В ней тоже была жажда мщения.

Ян подумал, что еще давно, до поступления в армию, он думал о такой искушенной в жизни городской девушке, в обществе которой ему будет страшновато, а она, наверно, подумает, что он — простой деревенский парень.

Война изменила эти предвзятые представления. За годы, проведенные в Северной Африке, во Франции и в Англии, он стал другим человеком. Он повидал мир, ему было, что сказать, за что бороться, кого убивать. И она, глядя на него, чувствовала это. Ее привлекала в нем определенность и решительность. А он, хотя и чувствовал влечение к ней, был не готов к встречному шагу. Внутренний голос постоянно ему твердил: «Женщины опасны!» И Анна Малинова была особо привлекательным представителем этого опасного семейства.

Подтолкнула его в тот вечер тетушка Мария. Это она сказала ему, что проводить Анну Малинову до дома было бы джентльменским поступком. Жила она в Старом Городе, за рекой. Отказаться было бы с его стороны невежливо.

На улице дул холодный февральский ветер. Ян поднял воротник и взял Анну под руку, когда они, торопясь, шли к остановке трамвая. Пятна льда на тротуаре блестели как стекло, трамвайные рельсы сверкали в лунном свете.

Они сидели рядом в трясущемся вагоне, плечами касаясь друг друга, и Ян злился. Ему было досадно, что он попал в такую ситуацию: провожает девушку домой на трамвае. Это настолько не соответствовало той роли, к которой он долго готовился, что, чувствуя нелепость положения, он начал смеяться. Извиняясь перед Анной за то, что не может сказать ей, что его так развлекло, он добавил, что, может быть, когда-нибудь это станет возможным.