Эрнест Риттер - Зулус Чака. Возвышение зулусской империи

Под конец появились одиночные шакалы и гиены, стаи диких собак и — самыми последними — львы и леопарды. Все они дорогой ценой заплатили за встречу с охотниками.

Леопарды шли по одному, молча и угрюмо. Немногим из них удалось спастись, но и у охотников но обошлось без потерь. Раненые звери неоднократно бросались на воинов, перепрыгивая через амбразуры, проделанные на уровне человеческой груди. Иногда им удавалось прорваться через коридоры. Если такое случалось, то тогда их встречал полукруг охотников, вооруженных копьями и щитами.

Коль скоро леопард избрал себе жертву, только смерть может отвлечь его от объекта атаки в отличие от льва. Кроме того, леопард чрезвычайно быстро и ловко орудует когтями, и, если раны его жертвы немедленно не обработать, она погибнет через несколько дней от заражения крови. Это объясняется тем, что вопреки распространенному мнению львы и леопарды поедают разложившиеся трупы, если нет мяса посвежее, поэтому на внутренней стороне их когтей всегда таятся трупные яды.

Затем появились три семьи львов, встревоженных и раздраженных. В этот день им пришлось не меньше шести раз в ущерб своему достоинству отступать под натиском цепи загонщиков. Между тем никакие кошки не любят испытывать чувство унижения.

Чака со своей группой (к ней присоединилось теперь несколько специально отобранных охотников) охранял наружную стенку одного из коридоров, ведущих от массивной изгороди в большой загон (образованный обеими изгородями). Наблюдатель, сидевший на дереве, сообщал группе о всех передвижениях зверей; Чака у одной из амбразур дожидался удобного момента. Вскоре в коридоре появился крупный лев. Подняв и чуть просунув копье сквозь листву ветвей, прикрывавших амбразуру, Чака выждал, пока зверь поравнялся с ним. Когда их разделяло всего несколько футов, он воткнул тяжелое копье в тело зверя, в нескольких дюймах позади лопаток. Рана оказалась смертельной, но лев с ревом прыгнул вперед, выскочил из коридора, сделал попытку повернуться и только тогда со стоном рухнул наземь.

Другие львы получили более или менее тяжкие ранения. Некоторые пытались найти себе убежище в коридорах, однако загонщики выгнали их из укрытий. В конце концов на большом открытом участке между изгородями оказалось много львов, и раненых и невредимых; охотники охраняли проходы и не давали зверям выйти. Начались схватки, напоминавшие поединки в римских цирках, с той, однако, разницей, что тут не было зрителей, со злорадством наблюдавших из безопасного места за ходом боя, да и зулусский цезарь сам вышел на арену, чтобы разделить со своими воинами все опасности.

Охотники вывели псов и пустили их по следу раненых животных, которым удалось бежать с вонзившимися в их тело копьями. Слонов с разрубленными сухожилиями прикончили еще раньше, перерезав им артерии на задних ногах: любая попытка убить слона ударом копья в сердце сопряжена со смертельным риском, ибо воин при этом попадает в пределы досягаемости его хобота. Перерезали артерии и слонам, попавшим в ловчие ямы. Остальных животных, оказавшихся в ямах, закололи копьями.

Восемь лет спустя Генри Фрэнсис Фин [103] См. гл. 20.— Примеч. пер. записал, что во время грандиозной всенародной облавы, организованной королем зулусов, Чака и его воины убили сорок восемь слонов. Их по-видимому, окружили и атаковали целые полки воинов, вооруженных копьями.

Вслед за охотой началась разделка туш и сушка мяса на специальной раме, под которой был разведен огонь. Такая обработка сохраняла мясо от порчи и, уменьшая его вес, облегчала транспортировку.

Этим были заняты почти все охотники. Одновременно они поджаривали на деревянных вертелах печень и сердце животных. Добычи было так много, что от обычного принципа распределения отказались. Все мясо было собрано в одно место, а затем каждый получил столько, сколько мог унести. Правда, руководитель охоты и его помощники точно установили, кому именно принадлежит честь победы над тем или иным зверем, и охотники, желавшие иметь особенно лакомые куски от своей добычи, немедленно их получали. Но Чака не забывал о тех, кто загонял дичь и охранял броды, потому-то все мясо и собрали в одно место.

Слоновые бивни он, как король, забрал себе, но выдал за них компенсацию скотом. На шкуры леопардов рядовой воин не мог претендовать — все они считались собственностью вождя, — но за каждого убитого леопарда выплачивалось вознаграждение в виде быка или коровы.

Во времена Чаки зулусы не охотились на бегемотов, так как не употребляли в пищу их мясо. Они приравнивали его к свинине, которую тоже не ели. Этих животных истребляли, только когда они уничтожали посевы, но и тогда их мясом брезговали.

После пира, продолжавшегося всю ночь, Чака направился в свою королевскую резиденцию Булавайо. К полудню он уже был в поселке, пройдя сорок пять миль.

Нанди встретила его особенно тепло. Дух ее был сильно встревожен, сказала мать, и она очень рада видеть сына невредимым. Сын добродушно подтрунивал над ней, сравнивая с курицей, которая вечно боится, как бы ястреб не унес ее цыплят, даже когда они становятся взрослыми.

— Да, ты перерос всех цыплят и стал теперь настоящим страусом.

— И все-таки, мама, ты боишься, что меня унесет ястреб?

— Мне не нравится новый индуна (дворецкий) королевского крааля. Он слишком вежливый, гладкий и скользкий. Двигается так бесшумно, как ползет ядовитая змея. Когда-нибудь он ударит тебя сзади. Пампата думает так же.

— Послушай, мама, отчего ты не любишь Мбопу, сына Ситайи из клана Газини? Он очень полезный советник, хорошо управляет краалем, да и беседовать с ним интересно.

— Название его клана — «Кровь», и я вижу кровь, но не его, а твою. Убей его нынче, тотчас же.

Пампата разделяла опасения Нанди и сказала Чаке об этом, но он только посмеялся над ними обеими

Зимой 1820 года Чака направил послов на запад от реки Баффало ко двору Нгозы, верховного вождя тембу, победителя кузе, мбата, ситоле, нтули, беле и других. Послы передали его слова: «Давай мы, двое могучих, объединим наши силы и станем править миром в согласии». Нгоза вызвал к себе некоего Сигвегве, известного своим мужеством, и приказал:

— Ступай к Чаке и скажи ему, чтоб готовил копья. Возьми с собой тростник и воткни перед ним в землю как символ.

Смысл этого символа состоял в том, что даже вечно гнущийся тростник может стоять прямо перед королем зулусов. То было объявление войны, притом в оскорбительной форме.

Чака велел дать посланцу столько пива, сколько тот сможет выпить, и подарить ему трех жирных быков: одного для питания в пути и двух в качестве дара, а потом сказал Сигвегве: