Эрнест Риттер - Зулус Чака. Возвышение зулусской империи

Затем Мгобози совершил необычный поступок: опорожнив очередной горшок с пивом, он отказался приняться за следующий.

— Нехорошо будет, если «ребята» увидят меня «пасущим коз» накануне битвы. К тому же благодаря щедрости моего отца я полон пивом до самой глотки. Да и не следует засиживаться в гостях дольше, чем это приятно хозяину, а я знаю, что отцу моему надо остаться наедине со своими мыслями и обдумать, как нам действовать завтра. Я жду его приказания.

— Счастливого пути, Мгобози С Холма! Счастливого пути, сын клана Мсане, который так хорошо обучал мои полки! Ты был мне самым дорогим другом.

— Счастливо оставаться, отец мой. Счастливо оставаться и тебе, вождь сокулу. — С этими словами Мгобози удалился во мрак ночи и пошел к себе спать.

Чака и Нг'обока молча поглядели ему вслед. Говорить им было не о чем, каждый и без слов знал мысли другого.

Ндженгабанту Эма-Бомвини и вождь Сигананда Ц'убо, который в качестве личного у-диби Чаки участвовал в великой битве, разыгравшейся на следующий день, рассказывают о ней следующее.

В первой же схватке Мгобози и многочисленные воины, энергично помогавшие ему, врезались клином в строй ндвандве. Натиск их был настолько яростным, что они прорвались сквозь всю толщу войск противника, включая и полки ветеранов, находившиеся в тылу. Выполнив таким образом свою задачу, они очутились перед огромной скалой, какие часто встречаются на верхушках крутых холмов. Когда-то они и отделились от этих верхушек. Когда ветераны ндвандве ринулись на зулусов, Мгобози и его отряд смельчаков встали спиной к скале. Они едва успели передохнуть, как ндвандве сблизились с ними, и начался бой невиданной ожесточенности. Ветераны ндвандве были страшно разъярены, так как узнали Мгобози, убившего в битве на холме Г'окли большинство их принцев.

Мгобози был в наилучшей форме. Правда, он получил уже несколько ран, но они не задели кости, и он почти их не замечал. Отрезанный от зулусского войска, буквально прижатый к стене, он вместо обычной своей слепой кровожадности стал проявлять рассудительность, быть может, потому что чувствовал ответственность за «ребят», которые последовали за ним. На этот раз он вел себя как настоящий командир на поле боя и построил своих воинов в плотный полукруг, замкнутый скалой. Так они встретили атаку ндвандве. Воины блестяще действовали копьем, недаром они были знаменитыми удальцами, и Мгобози ворчливо выразил свое одобрение им. Первый натиск противника разбился об ожесточенную оборону зулусов. Ндвандве отошли. Тогда Мгобози подтянул полукруг ближе к скале, чтобы заполнить бреши в своем строю. Эта пауза совпала с затишьем на участке, где действовали главные силы.

Немного передохнув, Мгобози закричал, обращаясь через головы ндвандве к основной массе зулусов, которая находилась менее чем в ста ярдах от него:

— Мы тут взяли быка за яички. А вы колите его в грудь!

«Ребята» Мгобози, находившиеся впереди, узнали голос своего любимого учителя. В ответ на эту типичную для него тираду послышался восторженный рев, и схватка возобновилась.

— Сигиди! — заорали зулусы впереди.

— Сигиди! — откликнулись, как эхо, Мгобози и воины его маленького отряда.

— Нгадла! Нгадла! (Я поел! Я поел!)

Торжествующие крики воинов, наносящих смертельные удары, были теперь единственными членораздельными звуками, которые не заглушались шумом битвы. Топот ног, стук и треск сталкивающихся щитов, глухие удары копий, сопровождающиеся стонами умирающих, сливались в неописуемую какофонию. Она вздымалась над морем колышущихся перьев, которыми были украшены головы сорока тысяч отчаянно бившихся воинов.

Полукруг героев во главе с Мгобози зловеще сжимался по мере того, как воины падали по обе стороны от своего командира. Но прежде чем расстаться с жизнью, они производили страшные опустошения в рядах противника, и больше всех — сам Мгобози, у которого теперь кровь лилась из многих ран. Он молчал, стараясь сберечь силы.

Бой сменился новым затишьем. Как и вторая схватка, оно продолжалось гораздо дольше первого.

Из отряда Мгобози уцелело только шестеро, включая его самого. Все они были тяжело ранены. Отдышавшись, он принялся хвалить своих товарищей.

— Ну и бой! — хрипло воскликнул он. — Вот чего я всегда хотел. — Затем добавил, усмехнувшись: — Не худо бы сейчас выпить горшок пива. Я мог бы осушить его залпом. Это было бы неплохое прощание с жизнью, ведь в следующей схватке мы все станем есть землю. Для нас не взойдет больше солнце, но я во всяком случае не жалею об этом. Я жил с копьем в руке, от копья и умру. Так оно и будет. Посмотрите, какую «циновку» из тел мы себе приготовили. Это ложе, достойное короля, и вы все — короли. Наши враги тоже мужчины и хорошо бились, но им не очень-то хочется опять схватиться с нами, хоть нас теперь и немного и нет ни одного, кто не был бы изувечен. Затишье было долгим. Мгобози и его раненые товарищи тяжело опирались на щиты. В двенадцати ярдах от них стояли враги, глядевшие на них со смесью ненависти и восхищения.

— Отец мой, мы с радостью умрем вместе с тобой. Кто же захочет жить без тебя? — сказал Машайя (Наносящий удары).

— Спасибо тебе, Машайя, — ответил Мгобози. — Твои слова вкладывают камень в мой желудок, потому что мне не хотелось тащить вас на верную смерть. А теперь, дети мои, давайте попрощаемся. Враги начинают шевелиться и скоро ринутся на нас. Это будет наш последний бой. Пошлем через их головы прощальные слова нашим братьям — и пусть это будут слова ободрения, так как еще один удар заставит быка ндвандве опуститься на колени. А затем восхвалим нашего короля. Больше я ничего не скажу, дети мои, ибо чувствую, что меня охватывает бешенство боя, и весь мир уже кажется мне красным, как та кровь, что льется из моих ран. Ну, а теперь все разом:

— Зулус! Самый настоящий! Привет тебе, король королей! Да исполнится воля твоя!

— Наш Мгобози все еще там, — заревело зулусское войско. — К оружию, спасем его.

— Сигиди! — загремели Мгобози и горсть оставшихся при нем воинов с львиными сердцами. Закипела последняя схватка.

Мгобози пришел в неистовство. Он казался воплощением самого бога войны, обезумевшего от боя. Он бросался на врагов и валил их с такой беззаветной смелостью, с таким смертоносным проворством, что они нередко расступались перед ним. Ндвандве были охвачены смятением. Тогда их удальцы стали нападать на Мгобози по двое, по трое. Пока он отбивался от них, все его товарищи пали один за другим, за исключением Машайи. И он и Мгобози были серьезно ранены, но это словно бы и не мешало им. Прислонившись спиной к скале, они все еще грозили смертью врагам, которые глядели на них с удивлением. Ндвандве предприняли новую атаку, но снова были отброшены двумя охваченными яростью воинами. Однако Машайя получил смертельное ранение в легкие. Ловя ртом воздух, он молча посмотрел на Мгобози. Из ноздрей и горла его полилась кровь. Не произнеся ни слова, он упал на землю и испустил последний вздох.