Владимир Андриенко - Галерные рабы его величества султана

— Против тебя свидетельствовал некий капитан галеры по имени Мустафа и его корабельный ага Абдурохман. Они сказали, что ты выкупил двух рабов с галеры "Меч падишаха", которые попали на судно не просто так.

— Что? Но я купил не двух, а около 20 рабов для работы на одной из моих маслобоен.

— Это так, но разве сейчас эти рабы на твоей маслобойне до сих пор? — спросил Мустафар.

— Нет. Дело в том, что целая группа моих рабов бежала и участвовала в восстании, которое было подавлено силами наместника Трапезунда.

— Эти рабы мертвы? — спросил Сулейман-паша.

— Да. Они казнены. Но их стоимость была мною внесена в казну и галера падишаха от того не пострадала.

— Казаскер Анатолии утверждает, что те рабы специально были посланы из Крыма в пределы священной империи Османов. И ты должен был их выкупить и тайно переправить в Стамбул. Капудан-паша галеры "Меч падишаха" Мустафа и корабельный ага Абдурохман в Стамбуле. И если они увидят тех рабов, то узнают их.

— Эти рабы уже мертвы, — уверенно соврал Дауд-бей…..

Стамбул: Эйюб — Дворец великого визиря

Падишах Блистательной Порты Мухаммед IV приехал в Стамбул неожиданно. Анатолийский казаскер Вахид-паша так сумел его напугать, что султан даже бросил охоту.

Он сразу же отправился в резиденцию великого визиря Мехмед Кепрюлю великолепный Эйюб. Это был большой двухэтажный дворец, построенный напротив пристани, утопавший в зелени садов и роскошных цветников.

— Мехмед! — султан как вихрь ворвался в покои Кепрюлю. — Ты отдыхаешь в то время как в серале* (*сераль — дворец) зреет заговор?

— Повелитель? — визир вскочил. Он был удивлен тем, что слуги не доложили ему о приходе султана.

Султан понял, о чем думает великий визир:

— Я приказал не докладывать о моем приходе. Из дворца я вышел под видом янычарского аги и меня никто не узнал. Так что не удивляйся.

— Мой повелитель недоволен своим слугой? — спросил Кепрюлю.

— Я недоволен тем, что против меня плетут заговоры.

— Я ничего такого не знаю, мой повелитель. Наши визири грызутся за власть между собой, но они ничего не могут замышлять против самого повелителя.

— Они нет. Но московский царь замахнулся на мою жизнь, Мехмед. Ты понимаешь? А он наводнил своими шпионами Крым, Польшу, Литву, Швецию. Они добрались и до нас.

— Не думаю, что это так, мой повелитель. А не стоит верить в то, что говорит анатолийский казаскер Вахид-паша. Не так уж и могуч московский царь.

— Но ты сам говорил мне о том, как московский собирался убрать с трона нынешнего хана Мехмед Гирея. Разве нет?

— Хан Крыма не падишах полумира, мой повелитель. Ты властелин громадной империи и множества народов. И твои верные слуги сумеют тебя охранить, государь.

— Оставь, Мехмед. Я знаю тебя как умного и верного слугу. Но и твой повелитель не дурак. Покушения на султанов были и ранее. И султана Ибрагима моего отца свергли с трона.

— Но я теперь великий визир и я сумею охранить трон моего государя. Янычары не посмеют восстать против повелителя.

— Я верю тебе, Мехмед. Ты оказал мне много услуг, и я тебе за них благодарен. Но мне нужны эти гяуры, которые проникли в Стамбул.

— Не думаю, что опасения Вахид-бея серьезны, повелитель.

— Что ты хочешь сказать? — нахмурился султан.

— Он просто завидует возвышению Дауд-бея, мой повелитель. И он желает во что бы то ни стало убрать его с пути.

— Это ты возвысил его, Мехмед. И я поддержал это решение по твоему совету. Этот турок взлетел слишком высоко.

— Дауд-бей сумел мне раскрыть московского резидента в Бахчисарае. И я сделаю так, что этот резидент станет работать на нас. Хан Крыма Мехмед IV Гирей стал ненадежен. Вот кто истинный противник империи Османов.

— Что? — Мухаммед сел на подушки и приказал Кепрюлю также сесть. — Что это значит?

— Хан говорил, что великий падишах мало заботиться о победе в войне с гяурами. Крымчаки теряют воинов в степях дикой Сарматии, а султан не желает ему серьезно помогать.

— И что? Ты же сам советовал мне подождать, Мехмед, и я положился на твою государственную мудрость.

— Да. Но хан много говорит и о том, что Крыму нужна независимость. Он говорит, что род Гиреев не менее велик, чем род Османов.

— Об этом говорят многие Гиреи, Мехмед. Да и кого ты посоветовал бы посадить на трон?

— Можно сделать ханом принца Адиль Гирея.

— Что? Это тот кого называют Чобан-Гирей?

— У повелителя отличная память.

— Но какой он принц? Я слышал это проходимец ничего общего с Гиреями не имеющий. Его никогда не признает ни один татарский мурза.

Султан знал, что Адиль Гирей был сыном Мустафы Гирея, что долгое время был нахлебником султанов в Стамбуле. Этот принц считался сыном хана Фатиха I Гирея, хоть сам хан свое отцовство категорически отрицал. Но султан Ибрагим признал Адиля принцем и дал ему приют в столице до лучших времен. Мухаммед IV став султаном ничего в это менять не стал, но к самой идее коронации Адиля относился скептически.

— Татарские мурзы признают того, на кого укажет падишах, — решительно заявил Кепрюлю.

— Пока пусть правит Мехмед Гирей.

— Как будет угодно падишаху полумира.

Великий визирь решил пока не спорить с падишахом. Для этого еще будет время.

— Если Вахид-паша прав и Дауд-бей глаза и уши московского царя, — продолжил султан, — то на что годятся мои визири, Мехмед? Они лишь жрут и спят и грызутся за власть!

— Я не сплю, мой повелитель. И все что касается Дауд-бея будет проверено. Я приблизил его как умного и практичного человека. Такие нужны империи Османов.

— Не обижайся на меня, Мехмед, — примирительно произнес султан. — Я верю тебе. Но и ты меня пойми.

— Я чту волю моего повелителя и сделаю все, что он приказал. Но пока Впахид-паша не может ни чем доказать виновность Дауд-бея. А если такие доказательства найдутся, то я отвечу за то, что приблизил его к трону моего падишаха….

Стамбул: дом анатолийского казаскера империи османов Вахид-паши несколькими неделями ранее

Вахид-паша осмотрел свои владения и подумал:

"Мой дом совсем не Эйюб. Это жалкая конура, а не помещение достойное меня. А чем я хуже владельца Эйюба? Или я не смогу как он править империей за нашего султана охотника? Сейчас я считаюсь человеком паши Ибрагима. Но почему я должен служить Ибрагиму, а не он мне?"

— Мой господин! — к паше подошел слуга и поклонился. — К тебе пришел гяурский монах. Тот самый, что был здесь вчера.

— Монах?

— Прикажешь привести его к тебе или прогнать прочь?

— Веди. Сюда в мой сад вот в эту беседку.

Вахид не рискнул бы говорить о тайном в доме, хотя слугам своим доверял. Он считал, что каждого человека можно или подкупить или запугать. Сколько раз сам он подкупал слуг своих врагов! И сдавались даже самые верные. Нужно было только подобрать к душе человека нужный ключик.