Игорь Болгарин - Адъютант его превосходительства

— Занимайтесь своими делами, господа! — небрежно махнул рукой Кольцов и, обращаясь к капитану, сказал: — А я, с вашего разрешения, пройдусь по территории станции. — Увидев, что капитан тоже берётся за фуражку, Кольцов великодушно запротестовал: — Нет-нет! Вам надо находиться на месте, мало ли что! Да и позвонить из штаба могут… Я вот с караульным начальником пойду. Проверим, кстати, посты.

Кольцов надел плащ, и они с фельдфебелем вышли.

Ветер усилился. Плафоны ламп над перроном теперь уже не раскачивались, а плясали, как бешеные.

— Что это за состав? — спросил Кольцов у фельдфебеля, когда они спускались с перрона.

— Который? Тот, с лесом? Так это про него вам господин капитан докладывали, идёт в Ростов. Задержан до прохождения литерного, — объяснил фельдфебель, почтительно поддерживая Кольцова за локоть, когда тот перешагивал через рельсы. Кольцов бросил мгновенный оценивающий взгляд на стоящий чуть в стороне от главного пути состав. Беспорядочно изгибаясь, эшелон вытянулся вдоль станции. Прокопчённый паровоз стоял под парами в нескольких десятках метров от стрелки, выводящей на главный путь. Дорога на этом перегоне была одноколейная, и поезда проходили по ней в одну и другую стороны, строго чередуясь. Достаточно передвинуть стрелку — и состав беспрепятственно выйдет на главный путь, и тогда остановить его уже не сможет никакая сила.

— Ну, пройдём к составу! — небрежно кивнул Кольцов фельдфебелю. И они зашагали по рельсам к паровозу поезда.

Из окошка паровозной будки на землю густо струились мерцающие отсветы горящей топки. Паровоз изредка вздыхал, выбрасывая под колёса клубы пара.

— Кто идёт? — окликнул часовой.

— «Казань»! — произнёс пароль фельдфебель.

— «Саратов»! — ретивым голосом отозвался часовой и разрешил: — Проходи!

Кольцов, строго вглядываясь в лицо часового, спросил:

— Какой твой объект?

Часовой, боясь в чем-либо преступить устав, вопросительно посмотрел на фельдфебеля.

— Говори их благородию, — разрешил караульный начала ник.

— Мой объект — вот эта стрелка, — доложил часовой.

— А там дальше есть охрана? — спросил Кольцов у фельдфебеля,

— Никак нет, ваше благородие. Там больше стрелок нет. Вот эта ведёт к главному пути.

— Безобразие! — возмутился Кольцов. — Нет, вы подумайте! Они ставят караул возле какой-то паршивой стрелки, а весь главный путь до семафора никем не охраняется! Да вас за это под суд мало отдать! Ведь литерный с минуты на минуту выйдет на перегон.

— Ваше благородие, я здесь ни при чем… Мне приказали!.. — взмолился фельдфебель. — И господин капитан ещё вам про эту стрелку докладывали…

— Ты все напутал, болван! — болезненно поморщился Кольцов и махнул возле самого носа фельдфебеля лайковой перчаткой. — «Приказали!» Не это тебе приказывали! Главный путь надо охранять! Сейчас же отправь этого, — он кивнул на часового, — к семафору!

— Слушаюсь, ваше благородие! — Фельдфебель обернулся к часовому и заорал: — Ну что стоишь, как истукан, прости господи! Слышал, чего приказали их благородие? Шаг-о-ом марш к семафору! И смотр-ри там у меня!..

Последних слов фельдфебеля солдат уже не слышал. Придерживая одной рукой винтовку, другой — полу шинели, он во весь дух мчался к семафору. Кольцов достал портсигар, вынул папиросу. На лице его мелькнуло подобие улыбки. Он протянул портсигар фельдфебелю.

— Закуривай, служба!

— Премного благодарен, ваше благородие, — почтительно привстав на носки, кончиками пальцев взял папиросу фельдфебель. Они закурили. Постояли немного молча.

— Ты вот что! Где стоят конские вагоны — видел? — спросил Кольцов.

— Так точно! Видел!

— Иди туда и прикажи, чтобы дневальные позакрывали двери всех вагонов. Пока не пройдёт литерный, из вагонов чтоб никто никуда! Понял? — тоном, не терпящим возражений, произнёс Кольцов.

— Понял, ваше благородие! — осоловело взглянул на капитана караульный начальник.

— Потом вернёшься к семафору, я тоже туда пойду.

Фельдфебель козырнул и, круто повернувшись, побежал в сторону удалённых запасных путей.

Кольцов выждал некоторое время, пока не стихли вдали шаги фельдфебеля, и подошёл к стрелке. Постоял, оглядываясь и прислушиваясь. Взялся за рукоять переводного рычага и перебросил его в противоположную сторону. Резким металлическим звуком щёлкнули стрелки, открывая выход с запасного на главный путь. Затем Кольцов, пригибаясь, побежал к паровозу. Машинист и кочегар не особенно удивились, увидев офицера, влезающего лестнице на паровоз. Плащ у него был расстегнут, блестели аксельбанты, и они поняли, что это важный чин. Кольцов встал боком в тени тендера, заваленного углём, и жёстко приказал:

— Трогайте!

Железнодорожники оцепенело уставились на него.

Лицо Кольцова стало почти неузнаваемым, словно каменным от напряжения. Руки он держал в карманах плаща.

— Без жезла дежурного по станции не имею права, — первым опомнился машинист, испуганно глядя на Кольцова.

— Даю полминуты. И гарантирую жизнь. Трогайте!

Рука кочегара потянулась к паровозному гудку.

— Руки прочь! — яростно крикнул Кольцов, выхватывая пистолеты. — Застрелю!.. Трогайте! Ну!

Кочегар, словно обжегшись, отдёрнул руку, ещё до конца не понимая, что же требует от него этот франтоватый офицер. А машинист, неторопливо вращая колёсико, открыл клапан травления пара и взялся за реверс.

— Трогай! — ещё раз повторил Кольцов и поднял на уровне груди оба пистолета. Машинист потянул ручку реверса вниз. Паровоз шумно выбросил сильные струи белого, как кипень, пара. Задрожал, пробуксовывая колёсами. Гулко громыхнули буфера. И весь состав натужно тронулся с места. От перрона к паровозу суматошно ринулись люди. Впереди всех — капитан. Он на ходу расстегнул кобуру и, что-то истошно крича, выхватил револьвер. Кольцов, молниеносно вскинув пистолет, выстрелил. Капитан ошалелыми главами посмотрел на паровоз. Под дулом одного пистолета Кольцов держал машиниста и кочегара, а из второго, не целясь, стрелял в сторону бегущих. Паровоз постепенно набирал ход, колёса простучали по стыкам стрелки — и он оказался на главном пути. Изгибаясь, следом за ним выкатывались на главный путь платформы, гружённые огромными брёвнами.

— Больше угля! — скомандовал Кольцов кочегару.

Кочегар взялся за лопату и открыл топку. Яркий свет залил глубину паровоза… У семафора стоял часовой, которого прислал сюда фельдфебель, и с детским, тупым изумлением смотрел на проплывающий паровоз. Потом мимо него замелькали платформы с лесом. А когда уплыл вдаль красный фонарь хвостового вагона, постовой, обалдело поморгав глазами, вскинул винтовку. Поднимая тревогу, три раза выстрелил в воздух. Вскоре всадники на всполошных конях проскакали мимо не понимающего, что ему делать, часового вслед за удаляющимся в ночи составом…