Джеймс Купер - Шпион, или Повесть о нейтральной территории

В Декларации сказано: право каждого — добиваться своего счастья. В то время когда Купер писал роман (1821), это право понимали главным образом как погоню за наживой.

Поэтому в «Шпионе» важнейший момент — отказ от денег: разведчик-американец не хочет принять их за свою службу. Деньги ему предлагает сам Вашингтон. Нет, отвечает герой, служил не за плату, а страна к тому же нуждается в средствах.

О том, как разведчик отказался от денег, Куперу однажды рассказал очевидец. Ведь всем солдатам Вашингтоновой армии платили. Американцы терпели от англичан поражения и отступали до тех пор, пока главнокомандующий генерал Вашингтон не объявил перед строем: «Вас ждет бессмертие и… жалованье!»

Выгода армейцев была, конечно, не велика. В особенности если сравнить ее с теми прибылями, которые тыловые воротилы загребали, наживаясь на поставках в армию сапог (часто гнилых) и мушкетов (плохо стрелявших). Кроме того, бедняги-ополченцы были предоставлены — в смысле снабжения — самим себе. Из своего кармана они платили даже за оружие, не говоря уже о приварке. А ледяную реку Делавар, у Филадельфии, многие форсировали вовсе без сапог, хотя бы плохоньких. Без денег и воевать было невозможно.

Однако в случае с бескорыстным разведчиком Куперу показался важен принцип: не какой-нибудь интерес, а только преданность.

Джеймс Фенимор Купер (1786–1851) не бедствовал. В наследство от отца ему досталось недалеко от Нью-Йорка целое поселение. Жена его происходила из еще более состоятельной семьи. Но жил Купер собственным трудом.

В молодости около пяти лет служил во флоте. После смерти отца и братьев оказался главой семейного клана и пробовал вести хозяйство, обремененное долгами. И писателем он был не только по склонности и призванию, но и по своему положению: существовал на литературный заработок.

А кругом процветало всевозможное делячество и ловкачество. Проходимцы делали деньги любыми средствами.

Купер судился, и неоднократно, с соседями, посягавшими на целую полосу земли вдоль принадлежавшего ему озера. Он и в Европу поехал ради того, чтобы в Лондоне и в Париже договориться с издателями, которые его просто обкрадывали, перепечатывая, как им угодно, американские издания его романов и наживаясь на этом. От них не отставали местные разбойники книжного рынка: вместо того чтобы договориться с автором, американцы перепечатывали лондонские или парижские издания — получалось двойное воровство.

Романом «Шпион», второй книгой, которую он написал, Купер решил преподать соотечественникам урок из их же собственной, еще недалекой истории.

Повествование начинается года четыре спустя после оглашения Декларации независимости — в 1780-х годах. Худшие времена войны для американцев в то время остались позади. В романе перечислены сражения при Бункер-Хилле, под Саратогой, Принстоном и Трентоном, где американцы либо оказали англичанам серьезное сопротивление, либо одержали победу. И Филадельфия, которую англичанам удалось оккупировать, уже освобождена. Но до полной победы еще далеко.

Изображаемая Купером борьба подчас выглядит не только сложной, но и запутанной. Кто с кем сражается? И на чьей стороне?

Купер писал быстро, словно без оглядки. Главы одна за другой отправлялись в типографию, а самую последнюю главу он написал раньше, чем предыдущие. Но Купер в самом деле хотел, чтобы картина получилась непростой. Современникам было, конечно, легче во всем разобраться, чем нам, но и они, согласно замыслу автора, были ошеломлены нагромождением событий и не сразу понятной расстановкой сил.

Воевали между собой люди, говорившие на одном языке, происходившие, в конечном счете, из одной и той же земли: еще долго американцы называли Англию «старой родиной», и каждый из них мог отыскать на карте Британских островов точку, где некогда жили его отдаленные предки.

В борьбе английскому королю, конечно, нужны были наемники, и поначалу он думал купить солдат в России, но ему их не продали. Тогда он обратился к прусскому королю, и тот предоставил ему полки из графства Гессенского. Помимо экономических соображений, тут была еще и тактика: «красные мундиры» (пруссаки), в отличие от мундиров «голубых» (англичан), противника не понимали. Зато большинство солдат враждующих армий могли легко объясниться друг с другом.

Что же вызвало, в сущности, междоусобную войну? Почему заокеанские колонии Англии решили добиваться самостоятельности?

Среди событий, упоминаемых в романе, названо и «бостонское чаепитие», одно из самых ранних, еще до Бункер-Хилла, столкновений американцев с англичанами: на корабли, стоявшие в Бостонском порту, ворвались какие-то люди и побросали за борт тюки с чаем. Дескать, не желаем платить лишнего! Дело в том, что за чай, приходивший к ним из метрополии, американцам приходилось доплачивать.

Подсчитано: чтобы добавочные затраты на чай сделались в семейном бюджете сколько-нибудь заметными, каждый американец должен был бы выпивать в день по ведру чая.

Еще более пустяковым был установленный англичанами налог на марки — так называемый «почтовый сбор», который, однако, вызывал у американцев еще более решительный протест, чем британский чай.

Не налоги были тяжелы, а унижение. Жители колоний считались людьми второго сорта. Зависимость от Англии американцев не только оскорбляла, но и сковывала их инициативу. Тот же Вашингтон у себя в армии мог считаться хоть полковником (с этого он начинал), хоть генералом, а в английской армии выше его был любой лейтенант.

Англия являлась страной поистине старой, опутанной предрассудками, прежде всего сословными: происхождение определяло положение человека в обществе. А в Новом Свете, как называли Америку, человек должен был оцениваться по достоинствам личным, по своим способностям. Трудолюбие, деловитость, предприимчивость должны были обеспечить счастье каждого.

«Должны»! Столкнулись принципы, старый и новый, но в осуществлении своих же принципов американцы проявляли непоследовательность. Чтобы это не очень бросалось в глаза, они даже исправляли свои основополагающие документы. Первоначально и в Декларации, и в Конституции речь шла действительно о всех и каждом, затем женщины и негры оказались вычеркнуты — равноправие на них не распространялось.

Пограничная линия между сражающимися словно не хотела проходить напрямую, она отклонялась в сторону, петляла, пролегая буквально по огородам и усадьбам, разъединяя семьи, разбивая сердца. Трагедию пережил вдохновитель Войны за независимость, выдающийся политический деятель и ученый Франклин: его сын, а затем и внук оказались на стороне короля, они были в числе тех американцев, кто готов был принять другую декларацию — зависимости.