Александр Косарев - Глаз Лобенгулы

Утром следующего дня Владимир Васильевич попробовал совершить по двору самостоятельную прогулку, но блуждающий осколок вновь занял неподобающее положение, и из его затеи ничего не вышло. Пришлось задержаться еще на сутки, однако мы о том нисколько не пожалели: специально для нас кузнец придумал приспособление, позволяющее помыться.

Прямо во дворе дома он выкопал неглубокую яму, в которую положил три солидных булыжника. Потом развел между камнями костер, а сверху установил бочку емкостью в двести литров. Вдвоем мы натаскали в нее воды. Нагрев воду градусов до тридцати, отлили половину в заранее припасенные тазы и ушаты. После этого я помог забраться в бочку сначала Владимиру Васильевичу, а потом залез и сам. Пока мы плескались и распевали от переполнявшего нас восторга песни, женская часть семьи Кандидо отстирала и, насколько это было возможно, починила нашу одежду.

По окончании водных процедур от той же юной Дезире мы узнали, что завтра, ближе к обеду, в заветную Массангену отправляется рейсовый автобус. Мы с дядей мысленно возликовали: наконец-то Господь услышал наши безмолвные молитвы и сжалился над нами! Помолодевший после купания Владимир Васильевич пришел от новости в такой восторг, что для устроения прощального праздника выделил хозяевам из своих запасов аж пятьсот метикалей.

Кандидо постарались на славу: жареный поросенок, горы бобов с тушеными куриными потрохами, сыр с зеленым луком и петрушкой, бананы, самодельное вино в большой оплетенной лыком бутыли — чего только ни было на столе, накрытом по случаю торжества прямо на улице! Когда глава семьи зажег керосиновые лампы, заранее развешанные на столбах и деревьях, началось настоящее пиршество. И, как принято в патриархальных деревнях, только нами и домочадцами застолье не ограничилось: на щедрый праздничный ужин потянулись ближайшие соседи. Причем, что удивительно, ни один человек не пришел с пустыми руками: женщины несли из дома сладкую выпечку, мужчины — самодельные спиртные напитки.

По всему было видно, что близость ЮАР оказывает на культурные традиции Мапаи достаточно большое влияние: вместо распространенных в глубинке барабанов и инструментов, аналогичных цимбалам, хозяева торжественно водрузили на стол большой кассетный магнитофон. Владимира Васильевича как организатора торжества посадили во главе стола, и он с таким энтузиазмом принялся исполнять обязанности тамады, что вскоре многие гости дошли до нужного градуса: сначала запели, а потом наладились и танцевать. Вслед за подвыпившими взрослыми в пляс пустилась и весь вечер крутящаяся под ногами детвора. Мы же с дядей, расслабленно потягивая вино, продолжали сидеть за столом и с удовольствием наблюдали за всеобщим танцем, напоминающим полузабытый у нас в России шейк.

И вот наступил долгожданный час отъезда. Небольшая площадь, на которой находилась отправная точка нужного нам маршрута, была запружена отъезжающими и провожающими. Подруливший к остановке автобус оказался однодверным, чем сразу напомнил мне школьные автобусы из американских фильмов. Принимая во внимание заметную хромоту дяди, собравшаяся у дверей очередь любезно пропустила нас вперед, и мы с ним заняли самые лучшие места — прямо позади кресла водителя. Благодаря близости окна и двери здесь легче дышалось, да и обзор дороги был несравненно лучше.

Посадка подходила уже к концу, когда на подножку неожиданно вспорхнула Дезире. Отдышавшись, она гордо выставила перед собой два пакета: один довольно приличных размеров, а другой — совсем маленький.

— Мама и папа желают вам мягкой дороги и посылают подарки, — объявила девчушка. — Ну, кто из вас какой выберет?

Я, конечно, потянулся за большим, однако Дезире тут же отдернула его в сторону, подставив мне под руку маленький. Тогда я, мысленно улыбнувшись ее ребяческой выходке, изловчился и схватил оба. Дезире звонко рассмеялась и, взмахнув рукой в прощальном жесте, упруго соскочила с подножки. Автобус тронулся.

Владимир Васильевич тотчас извлек из большого пакета бутыль молока и свежеиспеченные трекезе (булочки) :

— Ах, как славно, — шумно втянул он носом неповторимый хлебный аромат.

Я же, обуреваемый любопытством, занимался тем временем второй упаковкой. Когда, справившись с крепкой тесьмой, заглянул в мешочек, горло сдавил нервный спазм: только в объятой гражданской войной стране можно было от почти незнакомых людей получить столь недвусмысленный презент.

— Ну что там? — склонился ко мне дядя.

— Смотри, — высыпал я на его ладонь горсть латунных патронов к парабеллуму.

— Надо же, каким наблюдательным оказался господин Кандидо!

— Да я вчера попросил у него машинного масла, чтобы смазать свой BXP, а он, подумать только, решил помочь и с боеприпасами… Эх, жаль, что уже не удастся отблагодарить его…

Автобус сильно тряхнуло, и мы невольно прикусили языки. Я бросил взгляд вперед: водитель энергично крутил баранку, старательно объезжая щедро усыпавшие дорожное полотно глубокие выбоины. Чтобы как-то скрасить однообразие пути, решил повозиться с BXP, благо мы сидели на самом первом сиденье, и высокие спинки кресел защищали нас от чьих-либо нескромных взглядов. Набив патронами пустые обоймы, начал искать в рюкзаке подходящую тряпку для удаления с автомата излишков вчерашней смазки. Во время этого занятия меня и застигла неожиданная остановка автобуса.

— Сашок, полундра! — раздался тревожный шепот дяди.

Я взглянул через плечо водителя: дорога была перегорожена грудой сучьев акации, из-за которой грозно высовывались четыре ружейных ствола.

— Похоже, мы напоролись на последователей незабвенного команданте Мунги, — с истерическим смешком проговорил дядя. — Значит, сейчас нам предложат вывернуть карманы…

— Пусть только попробуют, — прошептал я, вглядываясь в приближающихся к автобусу грабителей. — Грош нам цена, если позволим ограбить себя какой-то шпане! Мы, на всякий случай, и сами прошли школу Мунги…

— Но как ты думаешь с ними справиться? Их же минимум пятеро…

— Скажи водиле, чтоб ни в коем случае не глушил мотор.

Владимир Васильевич сказал что-то на местном наречии шоферу, и тот коротко тряхнул головой, давая понять, что всё понял. В наступившей тишине жалобно скрипнула открываемая дверь автобуса, и я торопливо спрятал автомат под рюкзак. Через секунду в дверной проем просунулось оружейное дуло, а вслед за ним — курчавая голова его обладателя. Шустро обшарив глазами заваленный тюками салон, парень нехорошо улыбнулся и гулко объявил:

— Всем покинуть автобус! Выходить по одному! Живо!

Оторопевшие пассажиры продолжали сидеть, не осознав еще, видимо, всей серьезности положения. Тогда разозленный налетчик впрыгнул в салон и, бесцеремонно ткнув винтовкой сидевшую с краю тучную женщину, угрожающе заорал: