Бенджамин Рошфор - Фанфан и Дюбарри

— Он нам найдет капитана Рурка в два счета! — обещала она нагому Фанфану.

— Но я люблю тебя совсем не из-за таких твоих знакомств! — ответил Фанфан, начав её ласкать, поскольку знал, что радости любви разгонят его печаль.

— А, так вы приятель капитана Рурка! — протянул адмирал Бинг, краснолицый толстяк, сидевший в темном кабинете в здании адмиралтейства. Если давно с ним не встречались, увидите, он страшно изменился. Он все ещё числится у нас, но уже год в отставке! Бедняга потерял свой "Виндиктив" у Тенерифа! Ядром ему оторвало левую ногу и лишь в последний миг его спасли с корвета.

Адмирал Бинг, сочувственно вздохнул и, провожая Орландо Моргана к дверям, попросил:

— Постарайтесь как-нибудь взбодрить его! — правда, сказал он это тоном человека, заранее уверенного в тщетности усилий.

И вот теперь Орландо Морган и Дебора Ташингем стоят на Нидл Стрит в старинном лондонском квартале перед облупленным домом, где живет капитан Рурк.

Тюльпан сюда шел быстро, но словно в тумане, не глядя по сторонам, не замечая ни прохожих, ни экипажа, и, переходя улицу, едва не угодил под копыта гвардейского эскадрона! Дебора, испуганно вскрикнув, успела задержать его, схватив за руку.

Тюльпан недоуменно на неё взглянул, словно не понимая, что случилось.

— Твой Рурк никуда не денется! — убеждала она. — Тем более на деревянной ноге!

— "Как важно же должно все это быть, — подумала она, — если её Ролло дошел до такого состояния!" Это её тревожило, но потом и её охватила горячка нетерпения, как и Тюльпана, и теперь она почти бежала вслед за ним.

— Смотри, это здесь! — сказала она, взглянув на фасад дома из почерневшего кирпича, с немытыми окнами. — Не слишком-то тут весело!

Какая-то беззубая старуха, завидев их, стоящих перед домом, открыла окно и уставилась на них.

— Капитан Рурк дома? — спросил Тюльпан старуху.

— На втором этаже! — ответила та, но окно не закрыла, продолжая с любопытством их разглядывать.

— Если не возражаешь, я пойду к нему один! — предложил Тюльпан.

— Ну разумеется, милый! Иди, конечно! Ты мне потом расскажешь — ну, если захочешь, разумеется! — поправилась Дебора.

Фанфан-Тюльпан открыл входную дверь, стремительно вбежал на второй этаж и остановился — так забилось сердце!

"— Что мне суждено узнать? А если Летиция мертва?"

Когда адмирал Бинг упомянул о том, что" Виндиктив" потоплен, он обмер. "-А что, если Летиция была на борту?" Нет, это невозможно, ведь ещё год назад информатор Эверетта говорил, что корабль покинула больная молодая женщина… Но Фанфан не исключал и эту самую неправдоподобную и самую ужасную гипотезу — даже тогда, когда был почти у цели! Даже ту, что Летиция вышла замуж за Рурка! "-Нет, Бинг упомянул бы об этом! И думать так безумие! Ах, какое несчастье, что Эверетта нет! И как ужасно, что я не знаю, кто должен был искать Летицию по лондонским больницам! Во всяком случае, сейчас её там нет, жива она или мертва!"

При этих мыслях Фанфану даже плохо делалось. Потом он услыхал, как за его спиной скрипят ступени, и обернулся: старуха тяжело дыша, ковыляла наверх.

— Четыре раза в день я ему готовлю чай! — сообщила она.

— Но эти лестницы! Как тяжелы они бедняге с деревянной ногой! Пойдемте!

Тюльпан пошел с ней наверх. В какой-то миг его охватило желание вернуться, чтобы не узнать правды — но старуха уже открыла дверь и крикнула:

— К вам гости, капитан Рурк! — И шепнула Тюльпану: — Вы его обрадуете! К нему совсем никто не ходит!

Салон, куда они вошли, был не бедным, но запущенным и каким-то заброшенным. Там было до отчаянья уныло, шторы спущены, и стояла полутьма. Тюльпан внезапно ощутил, что у него прошла вся ненависть к капитану Рурку, которую он так долго вынашивал. Теперь тот только жалкий инвалид! Но он, никто другой, украл Летицию! Тюльпан, сжав кулаки, преодолел жалость и шагнул следом за старухой в следующую комнату. Там шторы тоже были спущены. Старуха неподвижно замерла посреди комнаты с подносом в руке, оглянувшись на Тюльпана с тихой покорностью старых людей.

— Когда-нибудь это должно было случиться! — заметила она. — Он не мог смириться с потерей своего корабля и ноги к тому же!

Капитан Рурк висел посреди комнаты на железном крюке, медленно покачиваясь и задевая ногами постель.

На том крюке когда-то висела люстра. Нет, она висела там ещё сегодня! Бронзовая люстра теперь лежала на постели, прижимая конверт. На конверте стояло: "Миссис Слоун".

— Это мне! — сказала старуха, доставая из конверта листок.

Тюльпан, догадываясь, что старуха не умеет читать, взял его из рук.

"Миссис Слоун, — прочитал он вполголоса, — знаю, что вам нравилась люстра. Когда-то она висела в моей каюте на фрегате. Завещаю её вам."

Тронутая старуха расплакалась и начала причитать, что мистер Рурк был таким хорошим человеком! Тюльпан, отвернувшись, зашагал вниз. Плач и стенания старухи сопровождали покойного капитана на его пути в ад — или все же в рай? Кто знает? И узнает ли Фанфан когда-нибудь, что стало с его Летицией?

На носу неповоротливого брига, который в этот солнечный, но ветреный день входил в устье Темзы, направляясь в Лондон, сидела молодая женщина, вся завернувшись в шаль и только волосы оставив на волю ветра, и глядела на другой бриг, медленно плывший по течению реки.

С такого расстояния молодой женщине были видны только неясные силуэты на палубе другого судна — кроме команды были там и пассажиры, которые, как она, опирались о фальшборт, глядя на воду, или на проплывающие берега, и для которых она сама была таким же неясным силуэтом. Через несколько минут суда должны были разминуться, и пассажиры уже махали друг другу. Молодая женщина почувствовала, что за её спиной кто-то стоит — это был сержант Лоусон, который с почтительно обнаженной головой сообщил:

— Капитан Диккенс спрашивает, не придете ли вы выпить с ним чаю?

— Скажите мужу, что я сейчас приду, Лоусон! Ах да, вы не можете сказать, что за флаг на том корабле, с которым мы скоро встретимся? Мне он незнаком.

— Это португальский флаг, а корабль плывет, вероятно, во Францию.

— О, во Францию? — молодая женщина прищурилась, чтобы лучше видеть. "Камоэнс" — тихо прочитала она название брига, которое стало различимо. — Я уже иду, Лоусон.

Сержант Лоусон, вновь учтиво поклонившись, отошел. Молодая женщина ещё немного оставалась на носу, глядя, как приближается "Камоэнс". На португальском корабле можно уже было различить пассажиров, видно было, как они одеты и что делают. Некоторые расхаживали по палубе, другие — как и она — стояли неподвижно. Среди людей, опершись о фальшборт "Камоэнса" был и мужчина в синем сюртуке, как и она прикрывавший шарфом лицо от ветра. Женщина на носу брига, плывшего в Лондон, весело помахала рукой в тот момент, когда корабли расходились, и мужчина в синем помахал ей в ответ. Они продолжали махать друг другу и когда корабли начали медленно, но неумолимо удаляться.