Джордж Фрейзер - Флэш без козырей

Я присел на кипу груза, обхватил голову руками и тихо завыл, проклиная этого подлого шотландского мерзавца. Ч-рт побери, удастся ли мне хоть когда-нибудь отомстить ему за все в полной мере? Но что толку было размышлять подобным образом в моем теперешнем положении. Наконец, мною, как обычно, овладела одна-единственная мысль — выживи, Флэши, а все остальное подождет. А пока я решил придержать свою ярость до лучших времен.

В сложившихся обстоятельствах полезнее всего было заняться работой — проверить груз, за что я и принялся, как только писарь и двое матросов спустились ко мне. Это по крайней мере хоть немного отвлекло мои мысли от тревог о будущих неприятностях. «В конце концов, — думал я, — окружающие меня моряки вовсе не похожи на приговоренных к смерти. Все они были ловкими, здравомыслящими парнями, которые хорошо знали свое дело и весьма отличались от обыкновенных деревенских увальней. Один из них, пожилой матрос по имени Кирк, всю свою жизнь проплавал на работорговцах, в том числе на знаменитой „Черной Шутке“ [XII*], и никогда даже не думал о том, чтобы перейти на суда, занимающиеся чем-нибудь иным».

— Еще чего, — говорил он, — всего за 15 фунтов месяц? Вот уж дураком бы я был! А знаешь, что у меня в банках Ливерпуля и Лондона лежат на счетах четыре тысячи фунтов — многие ли моряки могут похвастать, что скопили хотя бы десятую часть подобной суммы? Риск? Да, однажды судно было конфисковано — это случилось на «Шутке», еще один раз мы потерпели кораблекрушение, а еще дважды весь груз «черного дерева» пришлось сбросить за борт — это означало полное разорение для судовладельца, но свое-то жалованье я получил! О, да, нам много раз приходилось уходить от погони и сходиться в схватке борт о борт с патрульными кораблями, но я не получил ни единой царапины. Что же касается болезней, то сегодня вы скорее подхватите ее от какой-нибудь желтой шлюшки в Гаване, чем на африканском побережье. К тому же вы бывали на Востоке, а значит, знаете, что нужно всего лишь держать себя в чистоте и пить только кипяченую воду.

Все, что он рассказывал, звучало не так уж плохо, за исключением сражений с патрульными кораблями, но как я понял, подобное бывало редко: насколько было известно Кирку, за пять последних рейсов «Бэллиол Колледж» ни разу не попадал в подобные ситуации, хотя от погони им приходилось уходить бессчетное число раз.

— Видите ли, он очень легок на ходу, как и все бриги и клиперы, построенные в Балтиморе, — говорит Кирк. — Если только не полоса штиля, барк обставит кого угодно, даже паровые суда. К западу от Сент-Томми, [29] То есть остров Сан-Томе, находящийся на 2 км севернее экватора, в Гвинейском заливе. даже с полным грузом этого черного скота, наш кораблик может проскользнуть сквозь пальцы хоть у всего Королевского флота, а с попутным южным ветром — вот как у нас сейчас, — мы проскочим раньше, чем кто-либо успеет нас заметить. Самый большой риск — при стоянке у побережья, пока мы будем грузить товар. Если в этот момент на ветре появится королевский крейсер, то нам не удастся ускользнуть, и они смогут арестовать и конфисковать судно даже без «черного дерева» на борту, на основании правительственного запрета на оборудование помещений для работорговли, как у нас в трюме. Но и тогда они и пальцем не посмеют нас тронуть, если, конечно, запастись правильными судовыми бумагами — ну, там греческими или бразильскими, — Кирк рассмеялся, — а что? Я как-то плавал на судне, у которого было несколько комплектов документов — итальянские, португальские и даже русские, — любые на выбор и все наготове для проверки, если понадобится. Но сейчас все по-другому — никому ничего не нужно объяснять, знай удирай! [XIII*]

Кирк, писарь и еще один матрос — по-моему, это был норвежец — все вспоминали о славных былых временах, когда корабли работорговцев на берегу поджидали специальные лагеря, куда заранее сгоняли «черный груз» и как Королевский флот испортил все дело, подкупая туземных князьков, чтобы те не вели дел с работорговцами, так что лучшие уголки побережья сегодня уже стали непригодны для бизнеса, и там не найдешь ни одного черномазого на продажу.

— Запомните, — говорил Кирк, подмигивая, — стоит только показать им товар, который мы везем, и негритосы сами будут прыгать в трюм, как, например, в Йорубе или Мандинго, а если порой и случится у них какая-нибудь заварушка, как, например, в позапрошлом рейсе, — что ж, после этого «черное дерево» только подешевеет, не так ли? Кстати, у капитана Спринга отличный нюх на все эти туземные войны или на вождей, которые не прочь продать пару десятков молодых здоровых молодцов из своего же племени. Наш капитан очень осторожен и стоит каждого пенни того жалованья, на которое раскошеливаются судовладельцы. Угадайте, сколько ему платят?

Я сказал, что понятия не имею.

— Двадцать тысяч фунтов за рейс, — сам ответил на свой вопрос Кирк, — вот сколько! А вы еще удивляетесь, почему я плаваю только на работорговцах.

Знавал я торговцев живым товаром, которые, конечно же, получали солидную прибыль, но эта цифра поразила меня. Неудивительно, что старый Моррисон имел интерес в этом деле и при этом наверняка жертвовал по подписке Обществу по борьбе с работорговлей — и, полагаю, все это окупалось. Судя же по грузу, который я проверял, ему не пришлось сильно раскошелиться — глаза мои никогда не видели такого количества всевозможного барахла, но, конечно, любой черномазый царек был бы счастлив все это заполучить. Здесь были старые ржавые мушкеты, из которых никто не стрелял по меньшей мере лет пятьдесят, мешки подмоченного пороха, коробки с патронами, ржавые штыки, дешевые тесаки и ножи, дюжины зеркал — больших и малых, шляпы с перьями и дырявые штаны, железные горшки, тарелки и котелки, а также, что было удивительнее всего — огромный ворох красных армейских мундиров 34-го пехотного полка. На одном из них я заметил дырку от пули и ржавый потек засохшей крови на правой стороне груди. Помнится, я тогда подумал, что кому-то крупно не повезло. В кармане лежала пачка писем, которые я хотел было оставить себе, но потом забыл.

Еще здесь были многочисленные ящики с каким-то пойлом в бутылках темного стекла. Полагаю, это был джин — по крайней мере, так его, наверное, называли, хотя стоило только понюхать эту жуткую смесь, чтобы волосы встали дыбом даже на заднице. Впрочем, негры вряд ли ощутили бы разницу.

Мы ковырялись во всем этом мусоре, я пересчитывал товар и говорил цифры писарю, который отмечал их в описи, а Кирк с товарищем укладывали все на место, когда вдруг появился этот придурковатый стюард Луни и молча воззрился на нас. Он присел в углу и, подергивая ртом, начал было отпускать бессмысленные замечания, пока Кирк, который в это самое время пытался упаковать кучу красных мундиров, не придумал, как отвлечь его от этого занятия. Он взял два бронзовых аксельбанта с офицерских мундиров — это, должно быть, были чертовски старые мундиры — и, подмигнув нам, положил их на палубу.