Георгий Свиридов - Летом сорок первого

Сергей вскоре заснул и не слышал, как отец рассказывал матери о том, какой у них сегодня был замечательный день, что к ним приходили из штаба Красной Армии, что были среди них маршалы Тухачевский, Ворошилов и Буденный, что они очень интересовались новым усовершенствованным медленно горящим порохом, который придумали и изготовляют у них в опытном цеху. Большую шашку такого пороха поднесли наркому Ворошилову. Он взял ее в руки, осмотрел, взвесил на ладони и недоверчиво спросил:

– Будет гореть и не взорвется?

– Да, Климент Ефремович. – И начальник повернулся к своим сотрудникам: – Дайте-ка спички?

Закомолдин стоял неподалеку и, шагнув ближе, протянул спичечную коробку. Он видел, как у многих прибывших вместе с народным комиссаром глаза стали большими. Каждый из них отлично понимал, что из себя представляет бездымный порох, да еще в такой большой шашке. Взрывом разметет все вокруг. Но сам Ворошилов отнесся к эксперименту вполне спокойно. Он даже улыбнулся и пошутил:

– Только, чур, не сожгите усы товарища Буденного!

Семен Михайлович, стоявший рядом с наркомом, двумя руками расправил свои пышные усы.

Шашка пороха, вспыхнув от спички, ярко засветилась, чем-то напоминая бенгальский огонь, и с шумом стала гореть, тая в руках наркома.

– Это и есть наш усовершенствованный медленно горящий порох на нитроглицериновом растворителе, – пояснял сам директор научно-исследовательского института, заметно волнуясь при таком высоком начальстве, – этим порохом будем начинять ракеты и они, имея такое горючее, смогут летать по заданным нами маршрутам.

– Даже на Луну? – спросил Буденный.

– И дальше, к планетам и звездам нашей галактики.

– На Луну и к звездам, это очень хорошо. Заманчивая перспектива! Но это наше будущее, – проговорил Ворошилов, отдавая горящую шашку сотруднику института, и сказал, как бы подводя черту: – Надо подумать о том, как использовать ваше достижение в оборонных целях.

– Главное артиллерийское управление, наши прямые хозяева, уже дали нам задание разработать и сконструировать осветительные, сигнальные и зажигательные ракеты, – доложил руководитель института.

– Этого мало, – произнес Ворошилов, наблюдая, как двое сотрудников с трудом гасили пылающую шашку, потом повернулся к представителю артиллерийского управления: – Надо подумать, как использовать эти ракеты, эти реактивные снаряды в боевых целях.

– Будем стараться, товарищ нарком! – отчеканил артиллерист и добавил: – Только пока есть одна начинка, а самих-то разработанных, проверенных и испытанных образцов ракет еще нет в натуре.

– Если нет, так будут, – уверенно закончил нарком и посмотрел на директора, на сотрудников института. – Верно я говорю, товарищи?

– Ракеты будут, товарищ нарком! – утвердительно ответил за всех руководитель института.

Ахиллесовой пятой ракеты многие десятилетия, а то и столетия, было ее топливо. Им являлся порох. Дымный, а потом бездымный. Не раз в ракетных заведениях гремели взрывы. Порох вспыхивал по разным причинам: от неосторожного удара, от нагревания воздуха в момент набивки ракеты и просто от небрежного отношения к взрывчатке, а порох не терпит такого отношения и не прощает никому. А сколько раз взрывалась ракета еще на земле, не оторвавшись от нее ни на метр, причиняя много неприятностей изобретателям и испытателям...

Ракетный век еще ждал своего времени.

Зато начиная с прошлого столетия стала бурно развиваться ствольная артиллерия. Ее несомненный успех был обусловлен изобретением и применением нарезных орудий. Снаряды заменили ядра. Артиллерийские снаряды летели дальше, чем ядра, – на десятки километров, они несли в себе более мощный разрушительный заряд и, главное, резко повысилась точность поражения цели, возросла меткость стрельбы. Одним словом, нарезная артиллерия оставила далеко позади все достижения ракет прошлых веков.

Казалось, что в обозримом будущем торжество артиллерии бесспорно. Промышленность научалась производить специальные марки металла, качественно изготовлять орудия и снаряды, армии всех стран мира пополнялись новыми и новыми образцами пушек: дальнобойных, гаубиц, мортир, полевых, противотанковых, зенитных, авиационных, танковых, больших и малых по размерам, длинноствольных и короткоствольных, автоматических и скорострельных. Однако у всех орудий имелся один общий недостаток, который старались не то чтобы не замечать, не обращать на него внимания, просто его заранее учитывали в научно-обусловленных расчетах, поскольку он лежал в самой основе артиллерии: громоздкость и тяжесть установки – пушки и ее ствола. Чем дальнобойнее она была, чем мощнее по заряду ее снаряды, тем крупнее и с более толстыми стенками изготовлялся сам ствол, производство которого обходилось дорого и требовало, помимо большого количества высококачественного металла, еще и большой трудоемкости...

А для пуска ракеты такой громоздкой установки не требуется! Нет надобности ни в тяжелых стволах, ни в других сложных металлических деталях, составляющих основные компоненты современного орудия. Все это так, однако для успешного пуска ракет изобретатели должны были в первую очередь решить главное – проблему топлива. Для полета реактивного снаряда нужен порох, способный гореть долго и ровно, равномерно используя свою «тяговую» силу.

Над решением пороховой проблемы в начале века стал работать русский ученый-химик Николай Иванович Тихомиров. Накануне Первой мировой войны талантливый ученый представил морскому министру описание своего реактивного снаряда. Проект длительное время мариновали в различных канцеляриях, не отвергая и не принимая... Ничего не добившись, ученый покинул царскую столицу.

Лишь через годы, после великой революции и тяжелой Гражданской войны, идея Тихомирова создать «самодвижущийся снаряд» была по достоинству оценена и получила одобрение в Совете Народных Комиссаров. Ученому выделили средства для создания лаборатории, а в помощники рекомендовали «знатока пороховых ракет», бывшего царского офицера, пиротехника Владимира Андреевича Артемьева, который еще в годы Первой мировой войны, на свой страх и риск, без «высокого дозволения начальства», будучи заведующим снаряжательной лаборатории Брестской крепости, самостоятельно проводил опыты по созданию боевых и осветительных ракет, используя в качестве топлива не традиционный дымный, а более «сильный» бездымный порох.

Так началось многолетнее содружество двух людей, неповторимых и самобытных, увлеченных одной мечтой, – ученого-исследователя и неутомимого изобретателя-практика. На окраине Москвы, возле знаменитой Бутырской заставы в доме номер три на Тихвинской улице, на задворках, в кирпичном старом строении разместилась лаборатория «по реализации изобретения инженера Тихомирова», практическое применение которого будет способствовать, как значилось в документе, подписанном руководством Совнаркома, «укреплению и процветанию Республики».