Георгий Свиридов - Летом сорок первого

Это короткое «без вас» сразу же насторожило конструктора. Что за этим кроется? Новая командировка? Он догадался, что не случайно в кабинете присутствуют и двое неизвестных ему военных. Попов быстро окинул их взглядом. Один помоложе, с орденом на груди, артиллерийские петлицы и четыре капитанских «кубаря» на них. Второй постарше, посолиднее, с двумя «шпалами» в петлицах, подполковник.

Военные, как по команде, встали.

– Знакомьтесь, товарищи. Это и есть Александр Сергеевич Попов, один из авторов нашей боевой машины, – представил им конструктора директор.

– Капитан Иван Флеров, – отчеканил артиллерист с орденом на груди, молодцеватый, подтянутый, – командир первой экспериментальной батареи особого назначения.

– Подполковник Кривошапов, – назвал себя второй военный. – Назначен представителем командования при батареи.

– А теперь к делу, не будем терять времени, – сказал Слонимер и жестом пригласил всех к своему столу.

Директор взял из папки бумагу, на которой Попов краем глаза прочел гриф «совершенно секретно», и ознакомил с ее содержанием присутствующих. По лицам военных Попов уловил, что они с распоряжением Главного Командования уже знакомы, директор зачитывал бумагу специально для него. Командование предписывало создать первую экспериментальную батарею резерва Главного командования из имеющихся семи опытных установок Научно-исследовательского института, временно прикомандировав к ней инструкторов для обучения личного состава и проведения испытаний в боевой обстановке действующей армии.

Расспрашивать не имело смысла. Все и так было ясно. Попов лишь поинтересовался:

– А кто из ракетчиков?

– Дмитрий Шитов.

Шитова он знал. Он из группы Шварца. Молодой, способный, энергичный. В первый же день войны подал заявление с просьбой направить на фронт.

– Кто из механиков? – спросил Попов.

– А кого бы вы хотели? – задал вопрос директор.

– Гаврюхина, – сказал конструктор.

– Его очень просит завод «Компрессор» и руководство института пошло им навстречу.

– Тогда Закомолдина, – не задумываясь назвал Попов.

– Константина Сергеевича? – Директор на минуту задумался, что-то прикидывая в уме, потом, заглянув в папку, утвердительно кивнул. – Уже включили. Хотя он очень нужен был здесь, в нашем цеху, мы намерены еще собрать несколько установок, но, думаю, обойдемся оставшимися силами. Мы его заранее включили в группу.

– Срок командировки? – уточнил Попов.

– Испытания должны быть проведены непосредственно в боевой обстановке, иными словами, на фронте. Мы направляемся в распоряжение штаба Западного фронта, – пояснил подполковник, представлявший командование. – А там, по результатам стрельб будет видно.

– Ясно, – сказал конструктор, хотя ему ничего не было ясно, но он понимал, что уточнять здесь, в кабинете директора, сроков нахождения на фронте не имело смысла. – Еще один вопрос? Последний.

– Слушаю, – сказал директор.

– Когда выезжаем?

Борис Михайлович в свою очередь посмотрел на Кривошапова. Полковник, как понял Попов, был главным в созданной экспериментальной батарее. В его подчинение он и поступал.

– Батарея полностью укомплектована и готова выполнять свою задачу. В ее состав вошли лучшие артиллеристы, имевшие боевой опыт войны и прошедшие, как вы сами понимаете, специальный отбор. Командиром батареи назначен капитан Флеров, грамотный командир, отмеченный правительственной наградой за войну с белофиннами, выпускник артиллерийской академии имени Дзержинского. С ним вы уже знакомы, – ровным голосом доложил подполковник и добавил: – Материальную часть комплектует институт. Я имею в виду сами боевые машины. Маскировкой их сейчас занимаются наши товарищи. Выступаем сегодня. В двадцать ноль-ноль голова нашей автоколонны подойдет к Поклонной горе и там в это же время должны присоединиться ваши боевые машины. Вместе с вами, товарищ Попов, и механиком Закомолдиным.

– А Закомолдин знает? – задал вопрос Попов и тут же устыдился его, поскольку понимал, что механика, наверное, давно предупредили, и он, не в пример ему, смог и дома побывать, и собраться в такую необычную ответственную поездку.

– Закомолдин знает, домой не отлучался, лишь жену предупредил по телефону, что срочно выезжает в краткосрочную командировку, – сказал подполковник и добавил тоном не требующим возражения: – Вы сами понимаете, что командировка ваша на фронт очень ответственная и строго засекречена, как и вся наша экспериментальная батарея. Никто не должен знать о том, когда мы выезжаем и куда направляемся. Вашей жене уже сообщили, что вы отбыли в краткосрочную командировку. С ней разговаривал директор института, если не ошибаюсь, в шестнадцать ноль пять.

При этих словах подполковника Борис Михайлович утвердительно кивнул.

Попов слушал и грустно размышлял о том, что его жена черт знает что подумает с нем, ибо не более как час тому назад он с ней разговаривал с завода «Компрессор» и уловил такие нотки в ее голосе, от которых ему и сейчас не по себе. Оказывается, уже тогда она знала, что он отбыл в ответственную «срочную командировку», а его звонок домой одним махом перечеркнул всю созданную искусственно маскировку и дал ей пищу для всевозможных предположений и догадок, на какие только была способна женская логика. Говорить об этом вслух здесь, при посторонних военных Попов не решился и, полностью доверившись судьбе, мысленно на все махнул рукой – что будет, то и будет.

– У вас, Александр Сергеевич, есть в распоряжении тридцать пять минут, – сказал подполковник, посмотрев на свои ручные командирские часы, – за это время необходимо сменить штатский костюм на военный. Форма ваша находится здесь, в парткоме. Вам присвоено звание майора инженерных войск.

– Что можно брать с собой?

– Ничего брать не надо, кроме партийного билета. Все остальное сдайте секретарю партийной организации. Воинские документы вам выписаны, и они находятся у меня.

Автоколонна, которая двигалась по Минскому шоссе, не привлекала к себе особого внимания прохожих. По этому шоссе уже больше недели шли и шли потоком на фронт войска, двигались танки, на конной тяге катила артиллерия, тягачи, пофыркивая сизым дымком, тянули тяжелые пушки.

Еще одна обычная колонна. Несколько десятков тяжелых грузовиков с солдатами, с поклажей под брезентом, санитарная машина, полевая кухня. У Поклонной горы колонна притормозила, как бы пропуская другую, которая вышла из соседней улицы и вливалась в общий поток. А на самом деле она заняла место в голове колонны.

На семи новеньких грузовиках «ЗИС» с кузовами без бортов возвышались квадратные конструкции, чем-то напоминающие обыкновенные понтоны, наглухо закрытые брезентом. То двигались первые семь установок. Коллектив института передавал в действующую армию свое изобретение, созданное творческим усилием теоретиков и конструкторов, претворенное в жизнь умельцами в опытном цеху без нужного заводского оборудования, когда каждый узел и деталь по многу раз видоизменялись и переделывались. Коллектив института, как и вся страна, жил лозунгом, родившимся в цехах столичных заводов и фабрик: «Все для фронта! Все для победы!». Шла вторая неделя войны, но Москва, а с нею и вся страна работали для фронта.