Александр Дюма - Жозеф Бальзамо. Том 1

— Вашему величеству прекрасно известно, что с года… не помню какого, когда был основан Рим, Лукреций больше нет на свете.

— О Господи, графиня, уж не стали ли вы ученой?

— Нет, если бы я стала ученой, я назвала бы неверную дату, лишь бы что-нибудь сказать.

— Это верно, — заметил король. — Продолжайте.

— И вот она бежала себе, бежала через Тюильри, и вдруг заметила, что за ней кто-то идет.

— О, дьявол! — воскликнул король. — И что же, она остановилась?

— Боже правый, какого вы дурного мнения о женщинах, государь. Сразу видно, что вы знались с одними маркизами, да герцогинями, да…

— Да принцессами, не так ли?

— Я слишком хорошо воспитана, чтобы противоречить вашему величеству. Но более всего ее испугал туман, который с каждой секундой становился все гуще.

— Сартин, вы знаете, отчего бывает туман?

Глава полиции вздрогнул, захваченный врасплох.

— Понятия не имею, государь.

— Вот и я тоже, — произнес король. — Продолжайте, дорогая графиня.

— Она припустила во весь дух; миновав ограду, она уже вышла на площадь, которая имеет честь носить имя вашего величества, и вдруг преследовавший ее незнакомец, от которого она, казалось, уже избавилась, вырос перед ней. Она вскрикнула.

— Значит, он был очень безобразен?

— Напротив, государь, это был красивый молодой человек лет двадцати шести — двадцати восьми, смуглый, с широко раскрытыми глазами и звучным голосом.

— И ваша героиня испугалась? Черт побери! Наверно, она пришла в ужас?

— Рассмотрев его, она несколько успокоилась. И все же она не чувствовала себя в безопасности: если у незнакомца были дурные намерения, помощи ей ждать было неоткуда по причине тумана. И тогда, умоляюще сложив руки, девушка обратилась к нему: «Ах, сударь, заклинаю вас, не причиняйте мне зла!» Незнакомец очаровательно улыбнулся и покачал головой. «Бог свидетель, у меня и в мыслях такого не было», — отвечал он. «Чего же вы хотите?» «Чтобы вы дали мне одно обещание». «Что я могу вам обещать?» «Оказать мне первую милость, о которой я вас попрошу, когда…» «Когда?» — с любопытством спросила девушка. «Когда вы станете королевой».

— А что же девушка? — спросил король.

— Государь, она полагала, что это ее ни к чему не обязывает. И она обещала.

— А колдун?

— Исчез.

— И господин де Сартин отказывается найти этого колдуна? Нехорошо.

— Государь, я не отказываюсь — это не в моих силах.

— Ну, господин начальник полиции, такого слова не должно быть в вашем лексиконе, — сказала графиня.

— Сударыня, мы напали на след.

— Ах, уж мне эта сакраментальная фраза!

— Да нет же, это правда. Но поймите, вы дали нам слишком скудные сведения.

— Неужели? Молодой, красивый, смуглый, черноволосый, с прекрасными глазами и звучным голосом!

— Проклятие! Мне не нравится, как вы о нем говорите, графиня. Сартин, запрещаю вам искать этого прохвоста.

— Вы не правы, государь, я только хочу кое о чем его спросить.

— Спросить о чем-то, что касается вас?

— Да.

— Но о чем же вам еще спрашивать? Его предсказание исполнилось.

— По-вашему, исполнилось?

— Конечно. Вы королева.

— Почти.

— Значит, ему больше нечего вам сказать.

— Как знать. Пускай он мне скажет, когда эта королева будет представлена ко двору. Царить ночью — это еще не все, государь, мне бы надобно немного поцарствовать и среди бела дня.

— Это не касается колдуна, — изрек Людовик XV, надув губы с таким видом, как будто разговор начинал его тяготить.

— А от кого же это зависит?

— От вас.

— От меня?

— Да, разумеется. Найдите даму, которая бы вас представила.

— Среди ваших придворных жеманниц? Ваше величество прекрасно знает, что это невозможно; все они продались Шуазелям и Праленам.

— Но мы же условились не упоминать больше ни тех, ни других.

— Я этого не обещала, государь.

— Ну, будет! У меня к вам одна просьба.

— Какая же?

— Оставьте их в покое, и сами оставайтесь на своем нынешнем месте. Поверьте мне, ваше положение лучше.

— Бедные иностранные дела! Бедный флот!

— Графиня, ради всего святого, не будем заниматься политикой вместе.

— Ладно, но вы не можете мне запретить заниматься политикой без вас.

— О, сами — сколько вам будет угодно.

Графиня протянула руку к корзине, полной фруктов, взяла два апельсина и один за другим подбросила их на ладони.

— Прыгай, Прален, прыгай, Шуазель, — сказала она. — Прыгай, Прален, прыгай, Шуазель.

— Что это вы делаете? — осведомился король.

— Пользуюсь разрешением, полученным у вашего величества: перетряхиваю министерство.

В этот миг вошла Дореа и сказала что-то на ухо госпоже.

— Да, разумеется! — воскликнула та.

— Что такое? — спросил король.

— Вернулась Шон, государь, и просит позволения приветствовать ваше величество.

— Пусть войдет, пусть войдет! В самом деле, последние четыре-пять дней я чувствовал, что мне чего-то недостает, да не мог понять чего.

— Благодарю, государь, — сказала, входя, Шон.

Потом, подойдя к графине, шепнула ей на ухо:

— Дело сделано.

Графиня не удержалась и вскрикнула от радости.

— Ну-ка, что там у вас такое? — поинтересовался Людовик XV.

— Ничего, государь, я просто рада ее видеть, вот и все.

— Я тоже. Приветствую вас, малютка Шон, приветствую.

— Ваше величество разрешит мне сказать два словца сестре? — спросила Шон.

— Говори, говори, дитя мое. А я покуда узнаю у Сартина, откуда ты приехала.

— Государь, — начал г-н де Сартин, который рад был уклониться от просьбы, — не угодно ли вашему величеству уделить мне минуту?

— Зачем?

— Для разговора о крайне важном деле, государь.

— Ах, у меня очень мало времени, господин де Сартин, — ответствовал Людовик XV, заранее начиная зевать.

— Государь, всего два слова.

— О чем?

— Об этих ясновидящих, об иллюминатах, искателях чудес.

— Ах, вы о шарлатанах? Дайте им патенты жонглеров, и вам не придется больше их опасаться.

— Государь, осмелюсь все-таки утверждать, что положение куда серьезнее, чем полагает ваше величество. То и дело открываются новые масонские ложи. Поверьте, государь, это уже даже не общество, это секта, к которой присоединяются все враги монархии: идеологи, энциклопедисты, философы. Скоро будут с большой пышностью принимать господина де Вольтера.

— Он умирает.

— Это он-то, государь? Ничего подобного, он не так глуп.

— Он исповедовался.

— Это хитрость.

— Явился на исповедь в рясе капуцина.

— Нечестивая выходка. Государь, все они суетятся, пишут, ведут переговоры, собирают деньги, сносятся друг с другом, интригуют, угрожают. Судя по кое-каким словам, вырвавшимся у некоторых недостаточно скрытных братьев, они даже ожидают прибытия своего вождя.