Сергей Крупняков - Крылья Киприды

Со всех сторон раздались восторженные крики! Особенно из рядов гераклейцев-наемников. Но молчал Крит. Молчал и Ахет. Вскоре колесницы, груженные воинами и гетерами, понеслись в сторону дома Папии, самой богатой гетеры города. Но не было среди ее гостей Крита и Ахета, не было там и Хелены. И это не осталось не замеченным.

Всю дорогу Сириск писал. Давно у него не было для этого столько времени. Рукопись его все росла. Он описал все события, связанные с его странствием в Ольвию и пленением, хотя знал: до тех пор, пока ойропаты не выдали себя сами, Сириск не мог обнародовать свою «Историю жизни племен и городов, что окружают полис Херсонес». Так назвал он свой труд.

По пути он много беседовал с матросами, с воинами. И те охотно ему помогали. А Диаф был прямо-таки в восторге.

— Я преклоняюсь перед тобой, господин, — сказал он на второй день плавания. — Ты сидишь за столом вот уже второй день. Но о чем ты пишешь? Что это? Явно не стихи. Или, может быть, это государственная тайна?

— Нет, Диаф, тут никакой тайны. — Сириск вышел на палубу, и они стояли у борта и смотрели на высокие таврические горы, что синели вдали. — Просто должен кто-то описать все, что происходит вокруг. Пусть те, кто прочитает, узнают друг о друге. И потомки должны знать, что было на их земле раньше?

— Выходит, ты работаешь для тех, кто еще не родился?

— И для них, и для тех, кто уже сейчас живет, но ничего достоверного не знает о жизни своих соседей.

— Сомнительна мне польза твоих трудов, хозяин. — Диаф уже привык, что был другом, слугой, но не рабом. Поэтому был смел в своих высказываниях.

— Отчего же, Диаф?

— Оттого, хозяин, что знакомые мне скифы в моем племени не читают историй по свиткам. Жизнь они познают, не слезая с коней. Кто прочитает твою «Историю»?

— Я думаю, ты не прав, Диаф, — спокойно возразил Сириск. — Мой учитель, Еврилох из Афин, часто давал мне читать «Историю» Фукидида. И «Историю» Геродота. Эти книги написаны много лет назад, но все образованные люди знают их. И, может быть, от этого было меньше войн в последние годы. Люди стали интересны друг другу. Убивают, когда ненавидят. А ненавидят почти всегда от страха перед неизвестным и непонятным. А если люди будут знать друг друга, значит и полюбят.

— Ты молод, хозяин. Я старше тебя, и я сомневаюсь, что узнав, люди станут любить и жалеть друг друга. Наоборот, разгорится жадность, захочется украсть, ограбить. Если не от жадности, так просто из зависти.

Сириск ничего не ответил. Он долго молчал и смотрел на горы. «О, боги, — думал он, — как необъятны эти горы, так же необъятны невежество и темнота людская. И прав Диаф. Но что же так гложет меня ночами? Что заставляет писать этот труд? Может быть, вера в то, что когда-нибудь люди поймут, что они люди, а не звери. И возлюбят друг друга. И не будет войн, жадности и зависти. И все будут умны и милосердны. Так — должно быть. Это норма жизни. Так говорит мне мой внутренний голос. Так вещают мне боги. И не беда, что горы так высоки, а невежество — столь необъятно. Тот, кто хочет подняться на вершину, должен когда-то вступить на первый камень у основания самой высокой горы».

— Надо же когда-то начинать жить по-божески, Диаф. — Сириск произнес эти слова, и Диаф понял их смысл. Он помолчал, а потом сказал:

— Я счастлив, хозяин, что я твой… друг. И хотел бы всегда помогать тебе.

— От помощи не откажусь, — улыбнулся Сириск. — Вот, скажи, для начала. У меня путаница со словом «ойропата». Одни говорят так, а другие эдак.

— Ойорпата — это наше скифское слово. — Диаф оживился. — И означает оно мужеубийца. «Ойор» — значит по-скифски «муж», а «пата» — убивать. Вот и получается не ойропата, как говорят неправильно в Херсонесе, а ойорпата.

— Пойду запишу.

Сириск был всегда рад новым сведениям. Вот и теперь, он записал все, что поведал ему Диаф. И еще добавил: «Теперь уже стало ясно — набеги на клеры, наряду со скифами, совершают и ойорпаты. Но цели у них разные. Скифы нападают осенью, чтобы захватить урожай и вино, а ойорпаты — в начале весны, чтобы пленить женихов. Но скажу достоверно: среди них есть прекрасные жены, достойные в высшей степени уважения. И многие из них осознали — не может юность и любовь мириться с убийством. А что будет дальше, опишу потом, если боги даруют мне жизнь и время».

К вечеру ветер усилился. Корабль несся, как чайка, а воздух был свеж и прохладен.

— При таком ходе завтра войдем в Танаис, а там уж и царство Амаги, — радостно сказал кибернет, в первую очередь думая о лошадях, которые стояли в трюме. Они ели много овса и сена, а кибернету это не нравилось.

Сострат несколько раз пытался заговорить с Сириском, но тот молчал, отвечал односложно.

— Не можешь забыть? — как-то утром спросил его Сострат.

— Не могу и не собираюсь. И прошу тебя, не ходи за мной. — Сириск с трудом скрывал неприязнь. — Прошу, делай то, что тебе поручили, а меня не тронь. Ты мне неприятен.

С этого дня недруг Сострат стал еще и врагом. С виду он был приветлив и даже заботлив. Но в сердце он замыслил явно что-то недоброе.

— Не нравится мне этот Сострат. — Диаф сразу почуял неладное.

— Забудь о нем, Диаф.

— Как забыть, если вокруг тебя ходит волк, готовый к прыжку. Ох, не к добру этот человек.

— Да, был лисой, а стад волком, — ответил Сириск. — Но наше дело — исполнить долг. А Сострат — Евфронов сикофант. Главное — мы это знаем. А значит, он нам не страшен.

Пантикапей проходили ночью. Как на беду, подул встречный борей. Кибернет убрал парус, и корабль пошел на веслах. Было холодно, низкие облака затянули все небо.

— Это хорошо, что пасмурно, — сказал кибернет. Он и Сириск сидели в кубрике и наблюдали за гребцами, преодолевающими встречный ветер и волны.

— А может быть, зайдем в Пантикапей, отстоимся? — сказал совсем еще юный сын кибернета, Боиск.

И кибернет, и Сириск, и даже матрос-рулевой улыбнулись.

— Пора бы тебе знать, сынок, — обратился к нему отец, который очень любил Боиска и взял его в опасное путешествие после горячих упрашиваний сына, — что пантикапейцы платят Агару дань, значит, они как бы принадлежат скифам. А мы со скифами воюем. Так что от Пантикапея нам надо держаться подальше. Они хоть и братья-греки, а все же могут задержать. Как иначе они оправдаются перед Агаром? «Прости, — скажут, — царь Агар, отпустили мы твоих врагов, не взыщи уж…» — Все засмеялись. — Так что рисковать не будем.

Гребцы, поочередно сменяя друг друга, гребли всю ночь. Сириск и Диаф перешли в помещение к кибернету, сославшись на сильную качку внизу. Кибернет с радостью пустил их к себе. Но больше места не было. Так что Сострат со слугой, решившие тоже перебраться к кибернету, остались в носовом помещении.