Дороти Лаудэн - Дикий Запад

В следующее воскресенье Микаэла с детьми, как обычно, посетила церковную службу. Когда священник прощался возле двери со своей паствой, Мэтью обратился к нему и сказал, что ему надо с ним срочно поговорить. Микаэла удивилась, что могло быть такого важного, чего Мэтью не хотел обсудить с нею. Ей пришло в голову только одно объяснение: конфликт между наступающей мужской зрелостью и церковной моралью.

Мэтью, однако, вскоре вернулся, не было только Колин. Она разговаривала с молодыми женщинами из города, и Микаэла заметила, что счастливые в замужестве женщины все время поглядывают на нее и открыто очень взволнованно о ней говорят.

Когда Колин наконец вернулась, Микаэла отвела ее в сторону.

— Колин, — сказала она строго, — я догадываюсь, о чем вы разговариваете. И я не хотела бы, чтобы ты участвовала в разговорах обо мне и о том, что в глазах окружающих я являюсь чем-то вроде старой девы.

— Но я ничего подобного никогда не стала бы делать, — защищалась Колин. — И никто так о тебе не говорит.

Однако прежде чем Микаэла успела ей что-то ответить, к маленькой семье подошел священник.

— Извините, доктор Майк, я хотел бы сделать вам одно предложение. — Он подал глазами знак Мэтью с видом заговорщика, но Микаэла этого не заметила. — Я подумал, что в такую прекрасную погоду можно предпринять небольшой выезд на повозках, и спросил себя, сможете ли вы меня сопровождать.

Микаэла изумленно посмотрела на его преподобие:

— Но… я не знаю, я на самом деле обещала детям выехать с ними на пикник, — добавила она.

— Я сделаю это. — Внезапно возле Микаэлы оказался Салли и взял у нее из рук приготовленную для пикника коробку.

Микаэла в смущении приглаживала свое платье и неуверенно переводила взгляд с одного на другого.

— Ну, тогда мы пойдем, преподобный отец.

На следующий день Салли стоял перед лавкой Лорена Брея. Он внимательно рассматривал платье, которое торговец выставил в окне. Это было очень красивое, элегантное свадебное платье.

— Хэлло, Салли. — Микаэла как раз взошла на ступеньки веранды, и ее собеседник поторопился отступить на шаг от витрины. — Я хотела бы поблагодарить вас за то, что вы вчера позаботились о детях.

— Я сделал это охотно, — отвечал длинноволосый человек, не принимая благодарности. — Мне доставляет удовольствие быть вместе с ними.

— Доктор Майк! Доктор Майк! — Крики заставили Микаэлу встрепенуться. Майра, как затравленная, бежала навстречу.

— Джейк… Джейк Сликер…

— Что с ним?

— Он лежит в своей лавке и не шевелится. — Голос девушки пресекся. — Вы должны прийти.

Микаэла немедленно побежала. В такой момент она, конечно, не думала о том, что Сликер был ее самым главным соперником. Для нее сейчас было важно одно — помочь человеку.

Дверь была открыта, и уже с порога она увидела цирюльника, который лежал на полу в глубине своей лавки. Микаэла встала перед ним на колени, пощупала одной рукой пульс, а другой подняла его веки.

— Он еще жив, — установила она с облегчением. Лорен Брей услышал крики Майры и побежал вслед за Микаэлой и Салли. Он стоял сейчас, покашливая, возле них.

— Я же понял, что он вчера в салуне немного перебрал, — сказал он и показал на бутылку виски, которую Джейк держал в обессиленных руках. — Он не мог вынести несчастья с Гарри.

— Я опасаюсь, что это достаточно серьезно, — возразила Микаэла. — У него опасное алкогольное отравление. Мы должны немедленно доставить его в клинику! И потом, вылейте каждую каплю алкоголя, которую вы здесь найдете, мистер Брей. Если он выживет…

В клинике Микаэла сразу приготовилась к тому, чтобы сделать цирюльнику промывание желудка. Только таким образом можно было воспрепятствовать дальнейшему проникновению алкоголя в кровь. Салли, Майра и Лорен Брей ассистировали ей при этой малоприятной процедуре, которая требовала, наряду с умением, еще и немалой филантропии.

— Если он переживет этот день, у него возникнет сильный алкогольный синдром, — заметила Микаэла. — Может быть, вплоть до белой горячки.

Джейк Сликер провел действительно много дней в полной апатии. Реакция на лишение алкоголя, которую предвидела Микаэла, проявилась в полной мере. Только с применением сильных успокоительных, а также с помощью Салли и Лорена Брея удавалось удержать пациента в кровати.

Однако, когда Микаэла через несколько дней вошла в его комнату, он стоял одетый возле окна.

— Доброе утро, Джейк. Как вы себя чувствуете? — осведомилась она.

— Прекрасно! — ответил цирюльник и попытался спрятать за спиной свои дрожащие руки. — Я в таком порядке, что, думаю, могу снова быть дома. Вы в конечном счете правы, — добавил он не без колебаний, — то, что случилось с Гарри, не должно повториться. Я буду теперь внимательнее — как к чистоте ножа, так и к моему стремлению выпить. — Он немного смущенно улыбнулся доктору.

Микаэла в ответ ободряюще улыбнулась.

— Я рада, что вы чувствуете себя лучше, — ответила она. — Но я еще не могу вас отпустить.

Джейк немного смутился.

— Нет?.. Но мое дело…

— Оно пока обойдется без вас, — с сожалением ответила Микаэла. — Вам надо еще несколько дней пробыть в клинике.

Джейк начал ходить взад и вперед возле окна.

— Да, — сказал он потом. — Это сообщение я должен сначала переварить. Лучше всего с маленькой порцией… виски. — Он коротко засмеялся.

— У меня нет никакого виски, — со всей определенностью ответила Микаэла. — И если бы у меня что-нибудь такое было, я не дала бы его вам. Вы больны, Джейк, вы страдаете алкоголизмом. Каждая капля приближает вас к смерти. И должно пройти еще много времени, пока вы выздоровеете. — После этих слов она отвернулась и вышла из комнаты.

Секундой позже Сликер услышал, как повернулся ключ. Он кинулся изнутри на дверь и стал колотить по ней кулаками.

— Откройте! Выпустите меня сейчас же!

Микаэла глубоко вздохнула. Потом она повернулась, чтобы выйти из коридора, не желая слышать буйные стуки Джейка. Вдруг возле нее возник Салли.

— Вы считаете правильным запереть человека? — Он испытующе посмотрел на нее.

Но выражение лица Микаэлы не изменилось.

— Если это соответствует моему врачебному долгу, то да. Я не могу равнодушно наблюдать, как он губит себя.

Салли посмотрел на нее с сомнением.

— Но, может быть, он хочет умереть. И его добрую волю вы не имеете права подавлять. Каждый человек — хозяин своей жизни.

Микаэла колебалась. В первый раз она оказалась на узком рубеже между долгом врача и необходимостью считаться с волей пациента.

В конце концов она открыла дверь комнаты Джейка.

— Идите, — сказала она цирюльнику, — это ваша жизнь, делайте с ней что хотите.

Что-то магически притягивало Микаэлу, когда она вошла после полудня в салун. Она остановилась, но заставила себя пойти дальше. После нескольких шагов она опять вернулась и решительно пошла в помещение для гостей.