Георгий Свиридов - Ринг за колючей проволокой

Известие о втором фронте, о высадке союзнических войск взбудоражило заключенных. Новость облетела все бараки, объединяя в одну семью всех антифашистов.

После обеда двадцать пятого августа к Андрею заглянул француз Поль Рэнуар, тот самый, который не раз вместе с Шарлем был судьей на ринге. Он принес подарок от французских патриотов — маленькую плитку шоколада и кусочек копченого окорока.

— Мой друг получил посылку от Красного Креста, — пояснил он.

Видя, что Бурзенко не понимает, Поль гвоздем начертил на столе флаг с крестом и полумесяцем. Андрей закивал головой.

— Спасибо, друг. Скоро Гитлер капут! Рот фронт!

— Фронт, фронт, — утвердительно кивнул Поль Рэнуар, — цвей фронт!

И тут же нарисовал очертания Франции, Англии, провел жирные стрелы, изобразил самолет и написал цифру.

— О! — многозначительно произносил Поль. — Цвей фронт! Цвей фронт!

— Сервус! — ответил Андрей французу словом, которое обозначало в Бухенвальде солидарность, дружбу, совместную борьбу.

— Сервус, друг, сервус!

В это время раздался рев сирены. Узники переглянулись. Тревога днем? Что это значит? Побег?

Однако сирена завывала по причине совсем иного рода.

— Лагерь, слушай! Воздушная тревога! Воздушная тревога! Воздушная тревога!

Как бы в подтверждение этих слов в эсэсовском городке заговорили скорострельные пушки.

— Зенитки, — определял Андрей. — Зенитки, понимаешь?

Поль широко улыбался и кивал головой.

Над Бухенвальдом показалась эскадрилья боевых машин.

Рев сирены, выстрелы зениток, гул бомбардировщиков вселяли в души узников не страх, а надежду, радость, восторг. Первая воздушная тревога! Бейте, незнакомые друзья! Жгите проклятый лагерь! Уничтожайте военные заводы.

Над Бухенвальдом, случалось, и прежде пролетали соединения английских и американских бомбардировщиков. Узники глядели на них, закинув головы, и гадали: какой город идут бомбить?

А сегодня самолеты с ревом устремились на Бухенвальд. Вот ведущий заходит в пике. От серебристых крыльев самолета отрываются черные точки. Они летят, оставляя за собой белые хвосты дыма.

В поселке эсэсовцев раздался оглушительный взрыв. За ним второй, третий… Там, где находились цеха военного завода, в воздух поднялись фонтаны земли и дыма. Вверх взлетели железобетонные глыбы, деревья, кирпичи…

Андрей потянул француза на крышу блока:

— Скорей, скорей!

Бурзенко ликовал. Забывая об опасности, он снял свой колпак и размахивал им:

— Давай! Еще! Сыпь!

Поль, впервые попавший под бомбежку, побледнел и, широко раскрыв глаза, смотрел на земляные фонтаны взрывов, рушащиеся стены, пылающие дома…

Вдруг он вытянул руку, показывая на горящую эсэсовскую казарму:

— Новак! Чех Новак!

Из пылающего здания неслись крики недобитых эсэсовцев. В охваченную пламенем казарму, закрывая лицо рукой, бросился человек. Андрей заметил, что одет он в синюю униформу, какую носили заключенные, работавшие в канцелярии.

Через несколько минут Новак выскочил из казармы. Он тащил какой-то тяжелый ящик. Остановился, передохнул, Потом рывком поднял ящик на плечо и, сгибаясь под тяжестью, побежал.

У Андрея невольно вырвалось радостное восклицанье. В таких плоских ящиках обычно хранят патроны или гранаты. Так вот зачем Новак, рискуя жизнью, бросался в охваченную пламенем казарму! Молодчина!

Вокруг смельчака свистели пули. Он попал под двойной обстрел. Самолеты на бреющем полете поливали свинцом эсэсовские казармы, и в то же время по герою открыли стрельбу нацисты, сидевшие на сторожевых вышках. До спасительного поворота, до канцелярии оставались считанные метры. Еще немного и чех окажется в безопасности. Несколько заключенных, пренебрегая обстрелом, спешили ему навстречу.

Но донести ящик, добежать до укрытия Новаку не удалось. Рядом с героем разорвалась небольшая авиабомба. Бурзенко увидал, как на плечах храбреца вспыхнуло яркое пламя. Раздался оглушительный треск…

Так геройски погиб чешский патриот, член подпольной организации Новак.

В Бухенвальде воцарилась напряженная тишина. Над военным заводом столб черного дыма: пылают оружейные цеха, склад горючего. Дым окутал и эсэсовский городок. Одна казарма разрушена, другая горит. Пострадали отдельные виллы. Из укрытий и убежищ, озираясь, вылезают эсэсовцы. Перепачканные глиной, злые, напуганные. Некоторые из них впервые познакомились с войной.

В офицерском городке, куда Андрей попал с командой для расчистки завалов, пожарники-заключенные неторопливо поливали горящую казарму из шлангов. Слева от центральной аллеи тлела гора старых деревянных башмаков. Черный дым застилал дорогу, ел глаза.

— Сюда, пожалуйста! Сюда, пожалуйста! — навстречу команде спешил растрепанный и растерянный Ле-Клайре.

Андрей сразу узнал мордастого начальника гестапо, вспомнив, как Ле-Клайре его допрашивал, усмехнулся: что, гадюка, не нравится!?

— Сюда, пожалуйста! — у Ле-Клайре дрожат руки. — Пожалуйста, что-нибудь… хоть фотографии.

У гестаповца погибла вся семья: жена, двое детей и прислуга.

Узники не спеша стали разбирать груду кирпича, все, что осталось от дома одного из главных палачей Бухенвальда.

— Андрей, ну-ка, попробуй вареньица, — Григорий Екимов протягивает открытую помятую железную банку. Губы Григория измазаны: он ел без ложки.

Бурзенко отхлебывает прямо из банки. И немцы умеют варить хорошее вишневое варенье!

Другая группа заключенных у казармы грузит на автомашину трупы погибших гитлеровцев. Грузят с удовольствием: убитых много. Комендант велел трупы отвозить в крематорий. Сейчас не до почестей.

Андрей вернулся в лагерь поздно, к вечерней поверке. Он выложил на стол найденные продукты: банку сгущенного молока, несколько кусочков грязного сахара, пачку сигарет.

— Закуривай, ребята!

Пачку сразу же опустошили. Затягиваясь, узники оценивали:

— Настоящие. Из душистого табачка.

У других участников спасательных работ «улов» оказался богаче: кусок соленого свиного сала, часть окорока, полголовки сыра, мятая пачка галет. Староста блока Альфред Бунцоль разделил продукты на равные части и раскланялся:

— Прошу к столу!

Алексей Мищенко, отправляя свою порцию сала в рот, блаженно улыбается:

— За упокой души паразитов… Дай боже — завтра то же!

Узники в отличном настроении. Теперь каждый из них почувствовал близость свободы, близость избавления. То, что годами казалось несбыточной мечтою, становилось реальным. И это наполняло сердца пленников солнечным светом. Люди снова почувствовали себя людьми!

Узники собираются группами вокруг русских. Тема разговора одна: война и победы советских войск. Теперь все поняли: немцев можно победить!