Юрий Пульвер - Галерные рабы

Ага, знатные турецкие ублюдки тотчас проснулись, как я упомянул о добыче! — усмехнулся про себя чауш-паша, заметив алчное выражение на лицах советников.

— Как ты оцениваешь боеспособность неверных? — глубокомысленно вопросил султан.

— Половина их — легковооруженные воины, плохо приспособленные для серьезной битвы. Самый грозный противник — немецкие ландскнехты.

— Расскажи о наших силах.

— О средоточие мудрости! Дабы вселить в христиан страх, я приказал распускать слухи, будто правоверных триста двадцать тысяч. На самом деле у нас пятьдесят тысяч регулярных войск — конные сипахи, пешие йени-чери, артиллеристы — и столько же иррегулярных: татары, а также воины Румелийского и Анатолийского эйялетов.

— Почему так мало?

— Да вспомнит падишах всего мира, что мы понесли определенные потери под Егером и оставили там немалый гарнизон. Но все равно у нас двухкратное превосходство в людях и артиллерии: сто семьдесят пушек против их сотни.

— Мы раздавим необрезанных гяуров, даже если бы их насчитывалось в десять раз больше! — выкрикнул румелийский беглербег. — Ничто не устоит перед знаменем пророка!

— Истину глаголят твои уста, храбрый Осман-бег, — довольно погладил усы Мехмет. — Пусть чауш-паша расскажет, как расположились полки неверных.

— Перед самой рекой земляные укрепления с пушками. Сразу за артиллерией встали войска Жигмонда Батори. За ними — резерв, немецкая пехота под командой Шварценберга. На левом фланге трансильванские венгры, на правом — вермедийские отряды.

— Что означает такое построение?

— Из-за особенностей местности христиане могут опасаться только нашего фронтального удара. Вот почему они поставили в центре, где самое удобное для переправы место, лучшие войска и пушки. Вероятно, их план — осыпать ядрами наши переправляющиеся через реку отряды, расстроить наши ряды, потом контратаковать основными силами, прижать к воде. Венгры довершат окружение с обоих боков. Резерв вступит в бой в случае нужды.

— Чауш-паша изложил нам о неверных. Какой план битвы предлагают советники?

— Нас почти в два раза больше. Атакуем по всей линии сразу. Пушки — чепуха, они успеют выстрелить лишь раз, пока мы доскачем до них. А потом мы растопчем герцога и короля копытами коней, даже сабель не придется вынимать, — предложил румелийский наместник.

— Одобряю. — присоединился к разговору анатолийский Селим-бег, обычно молчавший на советах. — Только надо нападать без проволочек. Если станем долго возиться, они угонят обоз, и нам ничего не достанется.

— Нельзя этого делать! — возразил Искандар. — Да узнает светоч всего мира, что писал по сему поводу румский знаток войн Маккиавелли: «Самая большая ошибка начальника, строящего войска в боевой порядок, — это вытянуть его в одну линию и поставить судьбу сражения в зависимость от удачи единого натиска».

— Мудрость неверных не стоит ослиного помета! — отмахнулся от чауш-паши, как от надоедливой мухи, румелийский беглербег.

— Военачальники халифов тоже выстраивали правоверных не в одну, в четыре линии: Утро псового лая. День помощи. Вечер потрясения и Знамя пророка.

Крымский царевич Саадет-Гирей, приведший татарские тумены под султанское знамя войны, нервно прищурил и без того узкие глаза и опасливо посмотрел на Искандара. Мудрый чауш-паша, которого в войске не зря прозвали непобедимым, ведает, что говорит. Нападать в лоб единой лавой по всему фронту опасно. Еще опаснее атаковать центр. Против этого предостерегал величайший из великих Чингиз-хан. Однако самое опасное — претикословить наместникам эйялетов, которых явно поддерживает султан. Как бы не попасть между молотом и наковальней…

— О повелитель Вселенной! — царевич устремил влюбленный взор на Мехмета. — Татарские кони не привыкли к грохоту пушек. Позволь, мои тумены будут сражаться на правом фланге против трансильванских венгров.

— Дозволяю, — милостиво кивнул головой Мехмет. — Что скажет великий визирь?

— Главные очертания плана уже набросаны, солнцеподобный! — склонил голову садразам. — Прав Осман-бег, мудро сказал Селим-бег, но учтем и совет Искандар-паши. Построим войска в несколько линий, у нас хватит для этого воинов. В первой линии пойдут: справа — татары, в центре — румелийцы, слева — анатолийцы. Вторая линия — расположенные полумесяцем конные сипахи. Несокрушимыми лавинами одна за другой они навалятся на неверных псов и отправят их души к шайтану. Я не знаю лишь, как предотвратить одну опасность: вдруг в стене турецкой непобедимой армии случайно образуется брешь, через которую проникнут отдельные отряды христиан. Они могут потревожить покой падишаха.

Старый льстец, — вскипел от негодования Искандар. — Всем нищим подал милостыню, всех похвалил, даже меня. А султану предоставил прекрасную возможность показать несуществующие таланты стратега. Сейчас Мехмет найдет, как «предотвратить опасность», которая является мнимой. Если наша атака будет успешной, «отдельные отряды христиан» просто не сумеют переправиться через Тису…

— Есть лекарство от этой болезни! — горделиво распрямил спину падишах. — В третьей линии поставим пушки для охраны переправы. А за артиллерией раскинется мой шепир с янычарами вокруг. Мы прикроем собой обоз!

Шатер наполнился восторженным гулом. Султан пошатывался под градом льстивых похвал его полководческому гению. Один Искандар молчал.

— Какие преимущества и недостатки ты находишь в предложенном нами плане, чауш-паша? — спросил заметивший это султан.

— Благодаря твоей мудрости и предусмотрительности садразама план имеет два достоинства. Предусмотрено построение войска в глубину и наличие резерва. Еще важнее быстрота и решительность нападения, которые издавна были главным оружием турецкой армии. Твои славные предки, о повелитель, всегда стремились передвигаться молниеносно. С этой целью они даже пушки часто не брали с собой, а отливали на месте при необходимости. Затмевающий блеск солнца в полдень Мехмет Третий замечательно усвоил уроки своих предшественников на троне Блистательной Порты… Но осмелюсь напомнить, что скорость — не единственное требование к полководцу…

— Баязет Первый учил, что быстрая атака — самое главное! И стал величайшим завоевателем, грозой крестоносцев! И удостоился прозвища Йолдырым-Молниеносный! — блеснул познаниями султан.

— Горько возражать падишаху, но преданность моя не позволяет мне замкнуть уста. Да вспомнит владыка всего мира, что в 1402 году великий Баязет был разгромлен Хромым Тимуром в решающей битве под Анкирой и умер пленником в железной клетке. Как раз потому, что слишком увлекся атакой…