Ольга Крючкова - Меровинги. Король Австразии

И вот судьба нанесла наместнику очередной удар: Присцилла испустила последний вздох прямо на его руках. Марк Левий поседел буквально на глазах и после похорон закрылся в своем кабинете, практически перестав покидать его без особой на то нужды.

Эстер тоже тяжело переживала кончину старшей сестры, хотя за время совместной жизни между ними случалось всякое: и обидные взаимные упреки, и довольно продолжительные размолвки, и ни на минуту не прекращающаяся борьба за внимание отца… Теперь же Эстер буквально места себе от тоски не находила. Ежедневно наведываясь в покои усопшей сестры, она присаживалась на ее кровать и начинала тихо, но безутешно плакать.

Ни искренне сочувствующие хозяйке камеристки, ни тем более Детборг, лишенный – в силу воинского воспитания – какой бы то ни было сентиментальности, не могли заменить Эстер безвременно ушедшей Присциллы, поэтому она, по примеру отца, замкнулась в себе, предпочитая отныне проводить время в одиночестве.

В один из традиционных визитов в покои Присциллы, Эстер, вдоволь наплакавшись, вспомнила вдруг о любимом коне старшей сестры. Встрепенувшись и наскоро приведя себя в порядок, она едва не бегом помчалась в конюшню – проведать Сильфа!

Блестящие черные с поволокой глаза прекрасного животного были наполнены невыразимой, почти человеческой тоской. Набравшись смелости, девушка подошла к нему и нежно погладила по влажному носу. Сильф негромко, но благодарно заржал.

Из соседнего стойла тотчас выглянул конюх.

– О, госпожа Эстер!.. Примите мои соболезнования в связи с постигшей вашу семью утратой… Просто прежде вы никогда не заходили сюда… – От выданной залпом тирады юноша смутился.

– Все в мире рано или поздно меняется, – неопределенно пожала плечами Эстер. И, заметив смущение юноши, доброжелательно поинтересовалась: – Как тебя зовут, конюх?

– Эйнар, – представился тот, шагнув вперед и почтительно поклонившись. – Служу здесь помощником коннетабля с тех самых пор, как мы с Теодорихом прибыли сюда, в Ахен, из Суассона.

– Так ты – друг стражника Теодориха? – удивилась девушка.

– Да, госпожа, – подтвердил Эйнар. – Мы и до сих пор остаемся с ним близкими друзьями.

Решив сменить вдруг взволновавшую ее тему, Эстер обняла Сильфа за шею и спросила:

– А как поживает моя Эпона?

– О, госпожа, не извольте беспокоиться! Эпона всегда тщательно ухожена и сыто накормлена, просто ее стойло – в противоположном конце конюшни. – Эйнар взмахнул рукой, дабы указать нужное направление, но неожиданно, потупив взор, сказал: – Простите, госпожа, но и ваша Эпона, и тем более Сильф изрядно застоялись в конюшне. Распорядитесь вывести их на прогулку!

Эстер задумалась, но ненадолго.

– Благодарю за напоминание, Эйнар. Пожалуй, я сама прокачусь на Эпоне… да хоть прямо завтра с утра! Только вот что делать с Сильфом? Признаться, я его немного побаиваюсь, ведь он признавал только мою сестру Присциллу…

– Не извольте беспокоиться, госпожа! Сильф – жеребец, конечно, норовистый, однако помимо вашей покойной сестры признает еще и Теодориха!.. – Заметив пробежавшую по лицу девушки тень, Эйнар понял, что сказал что-то не то, поэтому после короткой заминки постарался по возможности исправить допущенную оплошность: – Э-э-э… Я хотел сказать, что Теодориху по силам обуздать любую лошадь! К тому же, уверен, он сочтет за честь сопровождать вас на прогулке, госпожа Эстер!..

Эстер благосклонно кивнула.

– Хорошо. Приготовь лошадей к завтрашней выездке. Только… лучше не к утру, а, скажем, к полудню, – распорядилась она на прощание и, круто развернувшись, покинула конюшню.

Разумеется, о своем намерении совершить конную прогулку в обществе Теодориха Эстер сочла нужным известить нареченного жениха.

Возражений со стороны Детборга не последовало. Напротив, он с жаром воскликнул:

– О, дорогая Эстер, тебе давно уже пора развеяться, дабы хоть немного избавиться от мрачных мыслей! Я и сам с удовольствием составил бы тебе компанию, но ты же понимаешь: служба превыше всего! Однако позволь задать тебе лишь один вопрос: почему твой выбор пал именно на Теодориха?

Эстер, удивленно дернув плечиком, пояснила:

– Во-первых, сей благоразумный совет дал мне конюх, ухаживающий за Сильфом. Во-вторых, стражник Теодорих, если ты помнишь, считался в нашем замке практически уже женихом Присциллы! Наверняка его сердце тоже разрывается сейчас от горя! Так кто же, как не я, ее младшая сестра, сможет утешить и успокоить его лучше других?!

Детборг задумчиво потеребил правый ус.

– Оно вроде бы все верно… Однако я отчего-то опасаюсь за тебя…

– Чего именно? Что на меня нападут саксы и твой подчиненный окажется не в состоянии меня спасти?

Детборг залился смехом. Отсмеявшись, сдался:

– Право же, дорогая, ты способна убедить в своем решении кого угодно, и в первую очередь – меня! Прошу тебя только об одном: не забудь утеплиться на время прогулки плащом на меховой подпушке! Я вовсе не хочу, чтобы тебя постигла участь Присциллы!

– Хорошо, – легко согласилась Эстер.

Детборгу всегда нравилась покладистость невесты, и сейчас он в очередной раз убедился в правильности своего выбора.

Эпона и Сильф с седоками на отдохнувших за время вынужденного простоя спинах покинули Ахен. Светило ноябрьское холодное солнце, трава была покрыта тонким слоем изморози, дыхание лошадей сопровождалось пышными клубами пара. Эстер, облаченная в теплый, подбитый лисьим мехом плащ с капюшоном, в длинные замшевые сапожки из оленьей кожи и такие же перчатки, наслаждалась морозным воздухом. Пожалуй, Детборг был прав: она действительно чересчур засиделась в замке…

Ехали молча. Впрочем, особого желания говорить у девушки и не было: сейчас ей более хотелось разобраться в своем отношении к Детборгу. Что она испытывает к нему? Какие чувства вызывает он у нее? Безусловно, Детборг – доблестный воин. Его тело наверняка украшено шрамами, которые всегда производят неотразимое впечатление на молоденьких неискушенных девушек. Да, Детборг умеет быть внимательным: дарит то броши, то серьги, то отрезы на платье… Недавно вот подарил серебряный торквес саксонской работы… И все-таки, все-таки… Желает ли она видеть его в качестве мужа? До сего дня Эстер старалась об этом не думать, ибо воспринимала помолвку с Детборгом как неизбежность, продиктованную волей отца. Но присутствует ли в ее отношении к Детборгу хоть капелька… любви?!

Так и не сумев ответить себе на этот, казалось бы, простой и естественный вопрос, Эстер занервничала, машинально стегнула Эпону хлыстом, и та тотчас ускорила бег, устремившись в сторону Озерного края – местности, усеянной множеством озер с удивительно прозрачной водой. Сполна насладившись быстрой ездой, девушка натянула поводья и остановила Эпону: теперь ей захотелось прогуляться по берегам озер, выглядевших воистину хрустальными. Однако едва она собралась обратиться к Теодориху с просьбой помочь ей спешиться, как из-под копыт ее лошади взметнулся вдруг вверх невесть откуда взявшийся заяц. От неожиданности Эпона испуганно дернулась и встала на дыбы, чуть не выкинув всадницу из седла.