Евгений Рогачев - Рогнеда. Книга 1

— Востер ты, Ухват. Недаром так кличут. — Кистень в задумчивости пожевал губами, огладил огромной ручищей бороду. — Правду молвишь. Ведаю я и еще кое-что. Не хотел вам до времени говорить, но поведаю. Чай одно дело делать будем. Слушайте сюда… — Ватажники склонили головы друг к дружке. — Боярин Василий — тот, которого зарезали — был богат необычайно. Золото, каменья разные еще отец его копить начал, а сынок приумножил батькино наследство. Так вот, когда Василия порешили, золотишко-то пропало. Сколь его не искали — так и не нашли. Переполох поднялся необычайный, все вверх дном перевернули, но попусту. Мне о том знакомец один сказывал. Конюхом он приставлен был у боярина. Мыслю я, что девка его и умыкнула — больше некому. Видать, неспроста она кинулась с ножичком на боярина своего. И вьюнош этот, Ульян, тож тут замешан. Зачем тогда хочет девку эту от посадника вытащить? А что он нам тут про любовь плел — так это сказки для малых деток.

Ватажники слушали напряженно. У Ухвата аж испарина выступила на вспотевшем лбу, и даже Молчун заинтересованно подвинулся ближе.

— Как только девку мы освободим и выведаем, куда она золотишко припрятала, то сразу на тот свет и спровадим. Ее и Ульяна этого. А пока надо сделать вид, что польстились мы на его золото и готовы высвободить девку из заточения.

— Умен ты, Кистень. Не зря который год в атаманах ходишь. Все тебе нипочем. И мечи, и стрелы, и засеки княжьи! — восхищенно проговорил Ухват, а Митрий согласно кивнул. Молчун удовлетворенно замычал.

— Тогда на том и порешим.

— А как ее высвободить-то? С какого конца начать? Мало нас. Приступом посадский двор не возьмешь.

— Об этом отдельно будем думать. Есть кое-какие мыслишки… Митрий, позови Ульяна. И помните, други, действуем как уговорились, — предостерег напоследок Кистень.

Митрий выскочил на крыльцо, повертел головой. В сгустившихся сумерках с трудом различил Ульяна, сидевшего на вязанке дров.

— Пойдем, — подойдя ближе, тронул за рукав. — Атаман кличет.

Ульян от неожиданности вздрогнул, но, узнав одного из ватажников, быстро поднялся и прошел в избу.

— Садись, Ульяша. — Кистень подвинулся, высвобождая место.

В темноте лица разбойников казались еще более зловещими. Тьма сгущалась, а народу наоборот прибавлялось. Забегали меж столов служки, разнося дополнительные свечи. Принесли и на их стол. Мрак рассеялся, скопившись по углам избы. Вдоль стен запрыгали, зашевелились причудливые, диковинные тени.

— Долго гадали да рядили мы с братией и решили подсобить тебе. — Кистень помолчал. — Освободим мы твою зазнобу из цепких рук посадника. Освободим и тебе передадим. Не робей, все сполним.

Ульян облегченно вздохнул.

— Что от меня требуется?

— А ничего, окромя того золота, что ты нам обещал… Оно при тебе?

— Нет. Что я, малец что ли, таскать такую деньгу при себе, на теле? Но куда скажете, туда и доставлю. Тут же. А вы… Не обманете?

Так, чтобы не заметил Ульян, Кистень с Ухватом едва заметно переглянулись. В глазах главаря мелькнула насмешливая искорка. Мелькнула и погасла, а Ухват понурил голову.

— Не сумлевайся, — успокоил Ульяна. — Слово наше крепко. Только и ты не обмани.

— Разве я похож на убогого? Случись что, вы ведь меня везде сыщите. И на земле-матушке, и под землей.

— Конечно, сыщем, тут твоя правда.

Помолчали. Говорить вроде больше было не о чем, но Ульян не удержался и спросил:

— А как вы это спроворите?

— О том не у тебя голова должна болеть, а у нас. Во все тебя посвящать не будем. Зачем тебе это? Думай лучше, куда зазнобу будешь от людских глаз прятать. Искать же ее будут по-первости. Сильно искать.

— Найду, куда упрятать.

— Ну и ладно… Ты вот что. Знаешь кривой камень на излучине?

— Знаю. Не раз там бывал.

— Туда и принесешь обещанное тобой. И не позже, чем сегодня поутру. Передашь вот ему. — Ткнул пальцем в Молчуна. — Когда все образуется, мы сами найдем тебя и приведем к зазнобе. Как, кстати, ее хоть кличут-то?

— Рогнеда.

— Хм… Имя какое-то не русское. Заморское что ль?

— Не знаю я. Вроде того.

— Наверное, заморское… Все уразумел, Ульян? Тогда действуем, как уговорились. Теперь ступай.

Ульян поднялся со скамьи и уже, было, направился к выходу, как Ухват спросил вдогон:

— А сладка девка-то?

Ульян ничего не ответил, только махнул рукой и вышел вон.

— Что ты к нему цепляешься? — зашипел Кистень на Ухвата, едва Ульян растворился за дверью. — Сладка, не сладка… Тебе какое дело до этого? Спугнешь паренька.

— А я че? Просто так спросил.

— Просто так! — передразнил Кистень. — Думай в следующий раз башкой-то. Или что — вместе с волосом и ум подрастерял?

Кистень запыхтел, успокаиваясь. Повернулся к Молчуну:

— Еще до первых петухов пойдешь на излучину и встретишь там этого вьюноша. Да осторожнее будь, не напакости. Потому и посылаю тебя, что больше некого. Митрий при мне должон быть, а Ухват обязательно прирежет этого мальца, польстившись малым и не думая о главном. Ради чего всю эту кашу мы и завариваем. Ведь так, Ухват?

— Чего ты ко мне пристал? — взъярился тот.

— Ладно, ладно — не ерепенься. Шуткую я. — Кистень помолчал, стал серьезным. — Среди посадских стражников есть у меня один знакомец. Многим он мне обязан, и через него я думаю вызнать, где держат эту девку и как к ней ловчее подступиться. Когда вызнаю, тогда и наведаемся к посаднику в гости. Но Онуфрий, знакомец мой, так просто рта не раскроет. Надо будет ему кой-какую деньгу пообещать. И не просто пообещать, а дать. Иначе никак.

— Его тож в дело возьмем?

— На кой? Сделает свое дело и в сторону. Нам лишние рты и уши не нужны. Пусть покоится с миром. Прости меня, Господи.

— То ладно.

— Ну, а если ладно, то пора и на боковую. Хватит тут сиднем сидеть. Айда, мужички.

Ватажники встали и потянулись к выходу. Кистень немного приотстал и перекинулся парой слов с Остапом. Тот, выслушав Кистеня, кивнул головой, и атаман вышел на улицу.

Вольные люди предпочитали коротать длинные ночи в лесу. Так спокойнее, да и безопаснее. Не то, что в городе, обнесенном со всех сторон высоченными стенами, где чувствуешь себя словно запертым в темнице. Оттого и был у них тайный ход сквозь стену, через который ватажники и покинули город, минуя главные ворота. Узнай об этом посадник, покрылся бы он холодным потом. Ведь так же легко в город могли проникнуть и вороги. И тайно, под покровом ночи, завладеть городом. Но ничего этого Фирс Матвеич не знал, потому и спал спокойно, без сновидений.

Пройдя версты две, ватажники углубились в чащу. Шли ходко, легко ориентируясь в кромешной темноте. Было видно, что по этому пути они хаживали не раз и не два. Еще через полверсты нырнули под землю, где был сооружен лаз.