Андрей Степаненко - Еретик

Кто-то из византийских командиров обернулся, увидел, закричал, и в следующий миг войско ветеранов смешалось. Они уже видели, как евреи — отряд за отрядом — втекают в открытые ворота их крепости.

— Аллах Акбар! — закричал Амр и ударил верблюда пятками.

Он видел, прямо сейчас происходит главное: привыкшие к неприступности своей Трои византийцы теряют опору — там, внутри себя. И едва его воины, все, как один, двинулись на превосходящих их втрое византийцев, те дрогнули и побежали. Они то пытались повернуть к уже закрытой евреями изнутри крепости, то бросались к пристани и принимались двигать стоящие на приколе негодные старые суда, и, в конце концов, начали делать то же, что и последние защитники Трои. Те, словно горох из кружки, сыпались в бурлящий кроваво-красной пеной Великий Поток — прямо со стены.

Амр с интересом понаблюдал за последними усилиями воинов противника, а совсем скоро уже заезжал в Троянские ворота. Стены — ни пробить, ни взять штурмом, сторожевые башни с запасом самых разных орудий — лет на пять осады, акведук, беспрерывно подающий свежую воду, и самое главное: канал. Обнесенный высоченными стенами Траянский канал проходил прямо посреди крепости, так что ни одно судно не могло пройти из Нила в море Мекканское без дозволения коменданта.

— Ну, вот, Амр, — подъехал явно потрясенный таким везением Менас, — теперь в твоих руках вся торговля Византии со всеми Индиями на свете. Никогда бы не поверил в такое, но только что ты взял империю за кадык.

Первым делом Симон осмотрел кандидатов и, само собой, остался недоволен.

— Ты кого мне подсунул, Фома? Послушников?

Настоятель сделал страшные глаза: мол, не при детях…

— Ну, что ты косишься? — не собирался щадить его Симон и ткнул первого же будущего «пророка» пальцем под дых.

Тот охнул и загнулся.

— Ты хочешь сказать, эта серая мышь пройдет в Огненный Иерусалим?

— Сам не пройдет, а ты проведешь, — надулся настоятель. — И потом… ты таким же к нам пришел.

Симон криво улыбнулся. Фома сказал чистую правду: он пришел в братство почти таким же… ну, может быть, амбиций побольше. Да, характера…

— Все знаете, что вас ждет?

«Пророки» неуверенно переглянулись.

— Дьяками сделаете? — подал голос один.

Симон повернулся к настоятелю.

— Ты что, ничего им не сказал?

Фома насупился.

— Ты обвинять меня собираешься? Или помогать? А если не хочешь…

Симон поднял руку.

— Стоп. Хватит. Хочу ли я, не хочу ли, а Ей от этого не легче. Где будем посвящать?

Мальчишки переглянулись. Они уже чуяли, что им выпала какая-то немыслимая удача.

— Нижний храм, — отозвался Фома. — Больше негде. Сейчас вода в канал сойдет, и можно будет начинать.

— Одеяла есть?

Симон прекрасно помнил, как трясло его от потустороннего холода в первый раз.

— Полно, — кивнул Фома. — Может, полы коврами застлать? У меня штук шесть персидских есть.

Симон кивнул. Ковры это было правильно.

— Лучше бы в два слоя. Полы наверняка слишком холодные.

Мальчишки снова переглянулись — на этот раз тревожно.

— Слушать меня внимательно, — повернулся к ним Симон, — бояться не надо. Надо лишь понимать, хотите вы этого или нет.

— А чего?.. — осторожно поинтересовался самый проворный, тот, что спросил про дьяков. — Чего мы должны хотеть или не хотеть?

— Божьми пророками стать, — прямо сказал Симон. — Удовольствия это не приносит, но смысл своего никчемного существования познаете. Ну, и бояться перестанете. Уж, это — гарантировано.

Мальчишки вытаращили глаза, да так и замерли.

Кифа сидел в наглухо закрытом подвале, пока не прошла четвертая, совсем уже слабая волна. Это было хорошо слышно по шуршанию воды и песка. И лишь тогда начальник охраны Мусейона дал команду выходить.

— Филипп, ты проверяешь масштабы повреждений в архиве. Ибрахим, ты со своими людьми — в здание рукописей. Всем приготовиться… открываем.

Кифа вжался в стену, а четверо охранников Мусейона взялись за рукояти крышки со всех сторон и почти без труда вырвали ее вверх. И сразу же появился этот оранжевый свет, а вниз обрушилось полбочки воды — и все.

— Быстро, быстро! — закричал начальник охраны. — Все выходят!

Кифа рванулся вперед, в числе первых выскочил наружу, хлюпая сандалиями по жидкой грязи, пробежал к стене и тревожно глянул в сторону моря. Оно было черно и страшно, однако пятой волны он так и не увидел, сколько ни вглядывался. И, тем не менее, на душе было тревожно.

— Смотрите! — охнул кто-то. — Маяка нет!

Кифа повернул голову и лишь тогда понял, что его так встревожило. Знаменитой на всю Ойкумену башни, а точнее, ее останков, уже не было. Вообще!

— А что ж тогда в городе творится?.. — охнул кто-то.

Кифа глотнул и стремительно двинулся прочь от Мусейона. Выскочил на залитую илистыми наносами улицу, ткнулся взглядом в остовы снесенных крыш и разбитых о землю кораблей, трупы на каждом шагу, и внутри екнуло и оборвалось от предчувствия чего-то по-настоящему великого. Если нечто подобное творилось по всему Египту, империя Ираклия болталась на волоске.

«Так… цены поползут вверх, а Менас точно свое зерно обратно со складов затребует. Да, и аристократы своего не упустят…»

Кифа хмыкнул и почти побежал прочь от все еще неспокойного моря. В том, что аристократы — как греки, так и армяне и латиняне, захотят пересмотреть итоги последнего государственного поворота, он уже не сомневался. Главное, правильно эти настроения подогреть.

Едва Амр освоился и оценил запасы Трои, повалили послы, и первыми пришли купцы.

— В Гелиополис пойдешь? — поинтересовались они.

— Конечно, — кивнул он.

Теперь главное зернохранилище империи было открытым и беззащитным.

— А как с зерном поступишь?

— Купеческое — купцам, — пожал плечами Амр, — мы с Менасом сразу договорились. А все, что принадлежит империи, — моя военная добыча.

Купцы, вытаращив глаза, попятились назад, и Амр уже видел, с каким обожанием все они поглядывают в сторону прозорливого Менаса.

— Вавилон брать будешь? — сразу же вслед за купцами пришли члены городского совета.

— Зачем? — не понял Амр. — Мы с вами не воюем. Мы с Ираклием воюем.

Старейшины недоверчиво переглянулись.

— Но ты же взял Трою… а канал из Трои идет через наш город.

— А вы что, собираетесь мешать морской торговле?

— Нет, — растерянно пожали плечами старейшины.

— А зачем тогда мне с вами воевать?

И старейшины, совершенно потрясенные, почти бегом вернулись назад — сообщить, что никакого штурма не будет.

И лишь затем появились парламентеры с Родоса.

— Вы все погибнете, — твердо пообещал помощник коменданта острова-крепости, — как только здесь появится Ираклий. Его армия непобедима.