Райнер Шредер - Падение Аккона

— Мёртвый рыцарь не стоит и дрянного динара! — презрительно пролаял эмир. — И этой жалкой уловкой ты собирался спасти свою жизнь? Отправляйся же в ад, жалкий кусок дерьма!

И он занёс над головой штурмана саблю.

— Подожди, о великий эмир! Дай сказать! — завопил Леонидас Дукас. — Я говорю о четырёх рыцарях, которые продолжают драться на носу корабля! Я знаю, что их отправили на Кипр с важной миссией! Наш корабль специально ждал их, и капитан получил за них много золота.

— Возможно, живыми они и стоят много золота, — мрачно согласился Тюран эль-Шавар Сабуни. — Но в отличие от тебя, трусливая собака, тамплиеры дерутся до последнего и не складывают оружия даже перед лицом неизбежной смерти. Или у тебя нет глаз?

— Эти четверо сдадутся, если только умело их заставить. Для этого надо использовать женщину, лучше всего — одну из Гранвилей, ради которых рыцари сделали много лишнего. Особенно это касается француза по имени Морис де Монфонтен, — торопился штурман, показывая рукой на купца и его дочерей. И он рассказал эмиру, как рыцари спасли эту семью в море возле Аккона, а потом окружили её заботой.

На лице эмира показалась злорадная ухмылка.

— Похоже, ты и в самом деле можешь быть мне полезен, штурман, — сказал он.

Телохранители Тюрана уже хватали Гранвилей и тащили их к эмиру, а он приказал своим воинам спуститься с возвышения, на котором продолжался бой.

— Что это может означать? — изумлённо крикнул Мак-Айвор.

Герольт видел, как Леонидас Дукас упал к ногам эмира, что-то говорил ему и указал на Гюстава Гранвиля и его дочерей. Ему не понадобилось долго думать, чтобы связать эти события.

— Штурман предал эмиру нас и Гранвилей.

Тюран эль-Шавар Сабуни властно крикнул:

— Тамплиеры, сдавайтесь и бросайте оружие! Если вы этого не сделаете, ваши друзья умрут!

Беатриса, Элоиза и Гюстав Гранвиль сидели перед эмиром на окровавленных досках. Их лица были искажены страхом смерти.

Морис побледнел.

— Будь проклят этот жалкий предатель!

Рыцари помедлили. Стоило ли им складывать оружие? И это промедление стоило Гюставу Гранвилю жизни.

Кривая сабля эмира взметнулась вверх и одним ударом отсекла голову парижского купца. Его голова упала на доски, а кровь хлынула из туловища, которое эмир брезгливо оттолкнул от себя сапогом.

Дочери Гранвиля истошно закричали. Их крик ужаснул не только рыцарей.

— Бросайте оружие! — крикнул Тюран и поднес клинок к горлу Беатрисы. — Или она умрёт следующей!

Четверо рыцарей почти одновременно бросили мечи и щиты. Пролилось уже достаточно крови. И сёстры не должны погибнуть от рук свирепого эмира! Трое храбрецов, сражавшихся рядом с тамплиерами, последовали их примеру.

— Посадите их на цепь в надёжном месте под палубой и отдельно от других! И принесите мне их мечи! Таких клинков в моем собрании ещё нет! — приказал Тюран эль-Шавар Сабуни и обернулся к штурману: — А тебе, христианская собака, причитается достойное вознаграждение!

Леонидас Дукас с надеждой взглянул на него.

— Я знал, о великий эмир, что ты… — начал он.

Эмир прервал его:

— Молчи, вонючая крыса! Я люблю предательства, но презираю предателей!

С этими словами он вогнал в тело штурмана клинок своей сабли и запретил своим людям приканчивать его. Дукасу предстояло умереть долгой, мучительной смертью.

— Капитан был прав. Мир принадлежит дьяволу, — с отвращением проговорил Мак-Айвор. Шотландца заковали в цепи и столкнули под палубу.

— Вы слышали? — тихо спросил Тарик. — Эмир со своими галерами и «Калатравой» возвращается в Каир.

Герольт кивнул и только тогда осознал, что они сидят в полной темноте отсека для хранения парусов, где их заперли и где невозможно увидеть даже смутные очертания друг друга.

— Да, охранники за дверью говорили достаточно громко. Им и в головы не пришло, что мы способны понимать их язык.

— А почему их должно это волновать? — раздался в темноте голос Мориса. Зазвенели цепи, которыми были соединены оковы на их ногах. Правые руки рыцарей приковали к опорной балке, на которой покоились тяжёлые свитки парусов. — С «Калатравой» они захватили богатую добычу, потому что корабль наполнен драгоценностями. А оттого что они не продолжат путь в Аккон, потому что там уже нечем поживиться, и отвезут нас в Египет; нам пользы мало так же, как от наших особых дарований.

— Я думаю иначе, — возразил Мак-Айвор. — Мы живы, а Святой Грааль надёжно спрятан. Все могло быть гораздо хуже. Время на нашей стороне, и поэтому нам надо сохранять надежду.

— Правда? — язвительно переспросил Морис. — А я нахожу наше положение ужасным. Кто заплатит за нас выкуп? Кипрскому, да и любому другому комтуру о нас ничего не известно. А мои братья определённо не захотят платить за меня. Они скорее позволят мне сгнить в каирской тюрьме, чем выкупят. И у тебя, Герольт, дела обстоят примерно так же.

Герольт вздохнул.

— К сожалению, ты прав. Тем более что у моих братьев и денег-то нет.

— Меня тоже никто не вызволит, — добавил Мак-Айвор. — Моя семья от меня отреклась, и я не знаю, жив ли мой отец. Наше поместье, должно быть, давно перешло к какому-нибудь графу.

— Что касается денег, дело со мной обстоит точно так же, — сказал Тарик. — И все же я согласен с Мак-Айвором. Слава Богу, что мы живы, а Святой Грааль не попал в руки эмира!

— Да, и пока он считает, что сможет получить за нас выкуп, мы не будем опасаться за свои жизни, — согласился Герольт с товарищами. — Поэтому мы не должны давать ему повода думать иначе. Чем больше золота он собирается за нас взять, тем лучше с нами будут обращаться в тюрьме. А когда он получит отказ, мы должны будем объяснить это попыткой наших родных снизить размер выкупа. Едва ли он догадается, что ничего за нас не получит.

— Я тоже так считаю, — сказал Тарик. — Ни один араб не заплатит сразу деньги, которые от него требуют. Тот, кто будет настолько глуп, что сделает это и не станет торговаться, только вызовет подозрения. Эмиру не останется ничего другого, кроме как продолжить споры о выкупе.

— А их можно продолжать годами! — вставил Морис. — Вы и сами знаете, сколько времени может идти письмо из Египта в какую-нибудь французскую провинцию или в Шотландию.

— На один, два года мы можем рассчитывать, — сказал Мак-Айвор. — Если не больше…

— Два, а то и три года в вонючей тюрьме у мамелюков! Этого только не хватало! — простонал Морис. — Такой я жизнь хранителя Грааля не представлял! И кто знает, у кого теперь окажется «Калатрава»! Возможно, к тому времени она будет лежать на дне морском!

— Бог — на стороне терпеливых, — сказал Тарик. — К тому же никто и не говорит, что мы просидим в тюрьме так долго. Время работает на нас. Тайные силы, которые мы получили, будут расти, и, возможно, мы скоро сумеем ими воспользоваться. Может быть, хотя бы одному из нас это позволит вырваться на волю.